О том, как живется независимому альтернативному театру «Крылы халопа», из чего складывается их репертуар и что отличает театры Беларуси и зарубежья, корреспондент «БГ» побеседовала с режиссером и актрисой «Крылаў» Оксаной Гайко.
— С чего начинался ваш театр?
— Мы возникли в 2001 году под названием Свободный театр. Это был первый Свободный театр в Беларуси. Тот, который все знают, образовался в 2005 году. В 2011-м, когда нам основательно надоела путаница в названиях, отголоски проблем, которые испытывал Белорусский свободный театр, мы переименовались в «Крылы халопа», или театр КХ. Вот такая краткая история с датами.
— Вместе с названием изменились ли цели, которые ставил перед собой театр в начале двухтысячных?
— Менялась стилистика, темы, но сама суть — мало, и я этому рада, потому что время меняет людей. Для чего мы начинали делать театр, для того и продолжаем. Когда-то мы писали громкие манифесты, писали об изменении мира, изменении мышления людей, которые приходят к нам. Сегодня я мыслю гораздо пессимистичнее и не верю, что мы можем что-то изменить. Но посыл театра — заставить людей думать, делать искусство острое, может быть, «дискомфортное», но отвечающее проблемам времени, — этот посыл остался. Зритель не должен сидеть в забытьи в кресле, убаюканный красивой музыкой и телодвижениями актеров. Зритель должен приходить в театр, чтобы мыслить и вспоминать о самом важном… Это все не ново, Брехт того же хотел.
— Наверное, вам часто задают вопрос о том, что начинали вы как непрофессионалы…
— Да, но надеюсь, что мы ими уже стали. Мы получали свое образование в залах европейских театров. У нас была возможность учиться в театре Ósmego Dnia, легенде польской театральной альтернативы, в польских театрах Teatr Biuro Podróży, Akademia Ruchu, Węgajty, итальянском театре Nuсleo, датском Odin Teatret. Я проходила стажировки на крупных театральных фестивалях в Польше, участвовала в Международной школе антропологии театра (ISTA), училась в Школе для менеджеров культуры в Польше.
— Насколько то, что сегодня делает театр зарубежный, отличается от белорусского?
— В Беларуси искусство условно делится на официальное и неофициальное. Официальное всячески спонсируется государством, поощряется, о нем пишут в прессе, а неофициальное главным образом существует в андеграунде. Стилистика и методы работы «официальных» театров глубоко укоренены в советском прошлом, они и сегодня продолжают традиции советского театра. В последнее время в театрах пробуют брать материал, соответствующий времени, но язык сохраняется «махровый».
И зритель воспринимает театр как развлечение, когда можно надеть красивое платье, приятно и культурно развлечься и получить за свои деньги какую-то долю «эстетики». Такой театр есть и на Западе, но искусство не может быть только таким. Самые интересные театры и на Западе, и у нас ставят другие цели.
— Когда речь заходит о театральном эксперименте, часто приходится слышать, что зритель еще не готов…
— А как может быть готов зритель, если он этого не видит? Если его кормят водевилями и мозг его спит, какая может быть готовность? Таких спектаклей «для сна» в наших театрах процентов 95. Постановок, которые заставляют зрителя «проснуться», очень мало.
— Но зачастую перед театром стоит задача заработать деньги, потому выбор и падает на простые пьесы.
— Во время этой «Белой Вежи» к нам приезжал Старый театр из Кракова (см. «БГ» №37, 2013). Это одна из самых крупных и известных сцен в Польше. И при этом, на мой взгляд, это один из самых смелых и экспериментирующих театров. Я знаю, что даже в Польше, со всей ее театральной «продвинутостью», некоторые подходы Старого театра шокируют зрителя. Самое главное в их подходе то, что они, будучи «народовой» сценой, ставят вопросы, которые важны для народа, нации, людей. Это вопросы истории, «работа с памятью», нарративами, важными для всего народа. Наши театры, которые поддерживает государство, а значит все мы, важных вопросов не ставят.
— Из чего складывается ваш репертуар? Я знаю, что ты сама выбираешь темы и работаешь над текстом. Как расставляются акценты?
— Тема выбирается исходя из того, что важно здесь и сейчас, что беспокоит меня лично из того, что происходит вокруг. Я решила поставить Кафку не потому, что я его люблю. Я много кого люблю. То, что мы будем ставить «Процесс», например, я решила, сидя в очереди в администрации города.
Сейчас мы изменили концепцию. Мы начали работу над проектом документального театра. Пока его рабочее название «Гiсторыi Беларусi». Первым спектаклем, который мы сейчас готовим, будет «Чернобыль». Спектакль основан на материалах двух экспедиций в зону отселения и Полесский радиационно-экологический заповедник, интервью с переселенцами из зоны… В рамках этого проекта мы организовали весной конкурс детского рисунка на тему «Чернобыль», работы детей тоже нашли место в спектакле.
Пока мы показывали его как work-in-progress в Польше и Дании, потом отложили работу. Но недавно театральный фестиваль «Маски», который проходит в Познани, попросил нас провести «Чернобыль» в декабре. Они очень заинтересованы в показе этого проекта, и это стало мотивацией для нас доделать спектакль к зиме.
— Ты давно добивалась, чтобы театр получил звание народного. Почему вы его не получили?
— Наверное, не хотят давать. Где-то в 2005 году мы защищались на звание народного с «Бандароўнай». Но нам тогда отказали, объяснив тем, что мы не выступаем в районе, хотя никто даже не спросил, так ли это. А на самом деле и в районе, и в детдомах Брестского района абсолютно за свой счет мы выступали. И сами находили для этого возможности. Была у нас такая благородная идея нести искусство в массы. Например, нас до сих пор зовут в Дивин, где мы выступали на Дне деревни, в Кобрин… И еще тогда, в 2005-м я слышала, что давным-давно коллективам, сродни нашему, это звание присвоили…
А вообще то, что мы делаем, скорее всего, не ложится в удобную для худсоветов канву ни тематически, ни стилистически.
— А что бы дало вам звание народного?
— Оно дало бы мне зарплату за то, что я и так делаю. Ни я, ни актеры не имеют никакой оплаты своего труда. Наш театр не имеет поддержки со стороны города, при этом мы рекламируем его на множестве европейских театральных фестивалей. На этих фестивалях чаще всего мы еще и единственные белорусы.
Сегодня мы имеем от города часы репетиций в Центре культуры и досуга в Южном, помещение для хранения реквизита и гримерку. Деньги за билеты на спектакли у нас полностью забирают, все время повторяя, что нужно оплачивать электричество…
— Вам часто приходится гастролировать. Как воспринимают спектакли за рубежом?
— Смотря где, смотря что. Последний «Чернобыль» мы показывали в Дании как незаконченный проект. Спектакль сделан в технике «вербатим», и зрители имели трудности из-за необходимости все время читать перевод. Тем не менее очень многие подходили и говорили, что это очень важная и большая работа.
Чаще всего мы ездим на фестивали уличных театров, будучи одним из немногих в Беларуси уличных театров. При этом нам очень тяжело конкурировать с западными театрами. От уличного спектакля сегодня в Европе ждут зрелищности, спецэффектов, шоу, а всего этого нам не позволяет наша нищета. Мы все всегда делали своими руками: костюмы, маски, реквизит… Тем не менее мы часто встречаем очень благодарную публику, которая прекрасно реагирует на наш «камерный» уличный формат.
— Помимо собственно постановки спектаклей, чем еще занимается театр?
— Театр перерос рамки просто театра уже давно. Мы стали первым интернет-театром в Беларуси, организовав в феврале этого года первую онлайн-трансляцию своего спектакля.
В 2012 году театр начал проект читок пьес современной белорусской драматургии. Подготовлена пьеса «Трусы» Павла Пряжко (см. «БГ» №11, 2013). Сегодня мы уже имеем предложение организовать читки пьес польских драматургов.
С 2008 года мы были организаторами Дня улицы Подгородской (там раньше был «прописан» театр — прим. авт.), большого праздника, включавшего концерты, выставки, спектакли, файер-шоу, кинопоказы… Потом в 2011-м организовали фестиваль альтернативной культуры «КультА».
В 2006 — 2008 годах мы участвовали в проектах анимации культуры совместно с варшавским театром «Ремус». Мы работали в самом неблагополучном районе Варшавы с детьми и подростками, в реабилитационных центрах, с недееспособными людьми. Потом навыки такого рода работы перенесли в Беларусь. Последние годы мы постоянно участвуем в арт-проектах с пациентами психоневрологического интерната «Новинки».
Весной в рамках чернобыльского проекта мы организовали конкурс детского рисунка на тему «Чернобыль». Была организована виртуальная и реальная выставки.
В марте этого года театр заложил основу образовательной платформы в Бресте.
Мы участвовали в конкурсе и организовали ряд лекций по современному искусству в рамках проекта «На пути к современному музею». Конкурс мы выиграли. Сегодня с нами хотят сотрудничать разные образовательные инициативы, белорусские и зарубежные, и меня очень радует эта возможность давать брестчанам альтернативное образование в области искусства.
Оцените статьюНаш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро
Подпишитесь на наши новости в Google
