«Белая Вежа-2017». Валерий Баринов выходил на брестскую сцену 54 года назад

Перед спектаклем режиссер Кама Гинкас и актеры Игорь Ясулович и Валерий Баринов провели пресс-конференцию.

— Над чем сейчас работают в театре?

Кама Гинкас: — Генриетта Яновская, главный режиссер театра, репетирует спектакль по пьесе малоизвестного, но грандиозного автора Александра Копкова. Он написал пьесу «Слон». Это потрясающая, острая и очень грустная комедия про людей — колхозников, которые хотят идти в ногу со временем, со страной, быть такими передовыми, как полагается в 1930-е годы. Но они простые русские крестьяне, и их простые искренние желания совсем не совпадают с советским направлением. Поэтому возникает огромное количество смешных, нелепых ситуаций.

В деревне появляется слон. Правда, золотой. Правда, отпилили хвост. Правда, продали этот хвост. Найденный слон принадлежит государству. Но как же хочется все-таки хотя бы кусочком, хотя бы хвостиком этого слона воспользоваться. Все персонажи трогательные, милые, незлые, не антисоветские.

Это одна пьеса. Я в том месяце приступаю к постановке спектакля по замечательной французской пьесе про двух мужчин и любовь.

Игорь Ясулович: — Но не между ними.

Кама Гинкас: — Я не уточняю. Только что выпустила замечательный спектакль молодая режиссер [Александра Толстошева]. Она поставила «День рождения Смирновой», он идет во флигеле. Ну и молодой режиссер тоже во флигеле репетирует спектакль по Битову «Улетающий Монахов».

— Как вы относитесь к новым формам интерпретации классики, например, Чехова?

Кама Гинкас: — А фразу «новые формы» вы первый раз прочитали в каком произведении? Это в «Чайке» Треплев говорит: «Нужны новые формы. Если нет новых форм, то ничего не нужно». Вам кажется, что Чехов писал свое произведение в старой форме? Сравните его произведение «Вишневый сад» с Островским и вы поймете, до какой степени оно авангардное. До сегодняшнего дня мы не можем разгадать его структуру, способ построения. Я не говорю о более простых вещах: «Чайке» и «Иванове». А вот «Три сестры», «Вишневый сад» вы знаете, как написали? Я не знаю. Поэтому я ставлю рассказы, не решаясь ставить столь авангардные пьесы, как «Вишневый сад» или «Три сестры». Поэтому как я отношусь. Если это заразительно, убедительно и базируется на сути автора — не на букве, если умеет передать главное, что есть у автора, я только аплодирую. Но это редко случается. Поэтому очень часто вызывает недоумение, сомнение. Я не решаюсь. Я дважды ставил «Чайку», но трусливо ставил в Корее и Финляндии.

— А ваш спектакль «Чайка» вам не понравился?

— А мне никакой спектакль не нравится. Вы сегодня посмотрите спектакль, мне он очень не нравится. Особенно Игорь Николаевич (Ясулович — прим. авт.), ужасающий артист.

— А какие основные претензии у вас к нему?

— К Игорю Николаевичу? Я не могу догнать его талант. Он так свободно существует в том, что я сделал, что я отстаю. Меня это очень огорчает.

— Спектакль поставлен более 10 лет назад. С тех пор жизнь сильно изменилась. Актуален ли спектакль?

— Если ты делаешь пьесу, которая касается того, что вчера в театре возникла проблема с водопроводом или взаимоотношений с губернатором сегодняшним, то, когда его сменили, спектакль умирает. Но классика тем и классика, что в ней затронуты разнообразные темы и проблемы, которые были до древнегреческих времен и существуют по сей день. Японцы обожают Чехова, хотя понятия не имеют про дворянские гнезда и революционно настроенных Петь. Во всем мире ставят Шекспира, хотя какое нам дело до межкоролевских распрей. Если пьеса классическая, это значит, что она касается чего-то существенного, что не меняется. Человек на самом деле мало изменился с тех пор, как встал с 4 лап на 2. Он приоделся, лучше говорит, лучше обманывает, демагогией больше владеет. Но человек так же хочет жить и не хочет умирать, что и папуас, что и житель вашего города. Он не хочет мерзнуть, хочет жить комфортно, как австралийский абориген, как житель Нью-Йорка. Хочет любить и быть любимым, хочет не болеть, хочет, чтобы его самку не увел другой самец — я грубо выражаюсь, чтобы убрать социальные, религиозные вещи.

— Какое у вас впечатление от Бреста?

Игорь Ясулович: — Я с большим удовольствием вышел из гостиницы, дошел до Брестской крепости и вернулся назад. И вертел головой, восхищался, как все приведено в порядок, как подумали об инвалидах, потому что поребрики удобные. Мне нравится, что город зеленый, много парков. Так что спасибо за ваш город.

В фойе вошел Валерий Баринов.

Кама Гинкас: — Валерий Александрович пришел на одну минуту, потому что сейчас с той же скоростью побежит репетировать.

Валерий Баринов: — Ага!

Кама Гинкас: — Он вам быстро, глубоко, умно ответит.

Валерий Баринов: — Скажите, а этот театр давно существует? Просто я приезжал в этот город, но очень давно, в 1963 году. Я был на гастролях в качестве рабочего сцены с орловским театром в городах Луцке и Ровно. Директором театра был Николай Степанович Белоус, который, кроме всего прочего, был защитником Брестской крепости. К нам туда в Луцк приехала делегация из Бреста и попросила, чтобы мы тут сыграли спектакль. Мы играли спектакль «Семья преступников», он шел во всех периферийных театрах. Николай Степанович был очень хорошим артистом, спектакль прошел с колоссальным успехом. Вот когда я был в Бресте последний раз. Я не только рабочим работал тут, но выходил монахом.

— Ваша роль была без слов?

— Без слов, я тогда говорить еще не умел.

Кама Гинкас: — Я закрываю нашу встречу. Потому что если он (Валерий Баринов — прим. авт.) начнет говорить, то спектакля сегодня вечером не будет. Он умеет говорить, и остановить его невозможно. Он настолько интересен, что опасен.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро

Подпишитесь на наши новости в Google