Амнистия как психологическая спецоперация. Политзаключенным показывают окно возможностей, которого нет?

Если не «по призванию», то получат такой опыт, что больше с государством задираться не будут.

11 января Лукашенко анонсировал «нетрадиционную» амнистию к 80-летию со дня освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков. Нетрадиционный характер мероприятия Лукашенко не пояснил.

Зато руководитель МВД Иван Кубраков открыто сказал, что амнистия не коснется осужденных по статьям об «экстремизме» и «терроризме», которые активно используются для политически мотивированных судов над противниками режима Лукашенко. МВД предложило — участники совещания поддержали. Как сказал Кубраков, «на сегодняшний день проблема остается», в МВД «не видят особого раскаяния» у большинства политзаключенных.

Читайте далее: Сама проговорилась знакомым: что известно про активистку из Барановичей, которую в Польше обвиняют в работе на КГБ

Примечательно, что про политзаключенных говорил не сам Лукашенко, а министр.

«Должен сказать, что из 40 с лишним тысяч мест, которые мы имеем, по вашей информации, в соответствующих местах, заполнена только половина, и все время этот процент уменьшается. Это хорошая тенденция», — заметил Лукашенко. И высказался за то, что «надо перелопачивать Уголовный, может быть, даже и другие кодексы. Тем более что ситуация в стране характеризуется нормально в плане правонарушений. Поэтому надо на это идти».

Вообще нынешний разговор про амнистию для заключенных начался слишком рано: сразу после нового года. Хотя прежде о таких вещах начинали говорить не раньше апреля-мая.

Про «нетрадиционность» лукашенковской амнистии поговорили с историком, политическим обозревателем Александром Фридманом.

— Амнистии носят ритуальный характер, особенно по таким круглым датам, как 80-летие освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков. Удивительное в этой истории лишь то, как рано они начали дискуссию: амнистия ожидается только летом, а о ней заговорили сразу после нового года. Хотят послать сигналы людям, которые сидят за решеткой: будете вести себя так, как хочется режиму, можете попасть под амнистию? Но при этом говорят открытым текстом, что никого из политических освобождать не будут. Проводится своего рода психологическая спецоперация: режим актуализирует тему амнистии, чтобы политзаключенные, их родственники в Беларуси и в эмиграции считали, что есть окно возможностей. Мол, если политзаключенные будут вести себя соответствующим образом (как хочется режиму), может быть, кого-то и освободят.

И еще раз показать: мы власть, мы решаем, кого судить, а кого миловать.

Читайте далее: Александр Фридман: Над Кочановой потешаются больше, чем над Лукашенко

Думаю, не последнюю роль играют и планы провести своеобразную реформу: возможно, в местах лишения свободы находятся люди, которых, с точки зрения Лукашенко, и садить не следовало. Этот фактор тоже присутствует.

Идет повышение ставок: люди теоретически могут выйти, значит, старайтесь, изыскивайте возможности удовлетворить Лукашенко, чтобы он решил кого-то выпустить.

— То есть, разговор про амнистию можно расценивать как своеобразный сигнал Западу?

— Не первостепенная, не первоочередная цель, но в том числе и сигнал Западу.

Лукашенко назвал предстоящую амнистию «нетрадиционной» — за это слово все уцепились. Но что он имел в виду под нетрадиционностью? Может быть, это совершенно обычная пустая фраза, за которой не кроется никаких задних мыслей. Лукашенко все-таки не стратег, который просчитывает свои действия на 25 шагов вперед. Может быть, это банальная оговорка, которая у него вырвалась.

— Зачем вообще пересматривать Уголовный и другие кодексы, когда страна живет по принципу «иногда не до законов»? Или же это часть психологической игры?

— Речь идет про переформатирование реальности на будущее. С новой конституцией, с новым уголовным кодексом режим смотрит в будущее. Во всяком случае, Лукашенко планирует будущее, заглядывает туда. Понятное дело, Лукашенко планирует будущее с собой, конечно, хотя и непонятно в какой роли. Определенная модернизация диктатуры идет, режим предпринимает попытки укрепить свои позиции. Естественно, такие действия имеют смысл, потому что необходимо отвечать на вызовы времени. Все-таки одна из причин, по которой эта диктатура так давно существует, причем довольно успешно существует, — она адаптируется к реалиям. Сейчас, видимо, решили адаптировать, возможно, решили разгрузить тюрьмы, или, наоборот — заполнить еще больше. Как известно, труд заключенных активно используется в Беларуси.

— Но зачем разгружать тюрьмы, если «из 40 с лишним тысяч мест… заполнена только половина, и все время этот процент уменьшается»?

— Лукашенко ориентируется на китайский и российский опыт: заключенные не в последнюю очередь – рабочая сила. Причем дармовая рабочая сила, которую можно эксплуатировать почти бесплатно и нещадно. Известная традиция в Китае, в Северной Корее. Так и здесь: есть ресурс, который, по мнению режима, недостаточно активно задействуется, давайте исправляться. Рабочих рук в стране не хватает, а возможностей использовать практически дармовую рабочую силу масса.

Читайте далее: Лукашенко понадобилось «жизненное пространство». Почему беларуский правитель заговорил языком нацистов?

Рабский труд в глазах Лукашенко — это в том числе и перевоспитание: люди, которые прошли через все круги ада рабского труда, «поработали» на государство, станут окончательно лояльными. И если не станут лояльными «по призванию», то, по крайней мере, получат такой опыт, что больше с государством задираться не будут.