Конституция, ВНС, Лукашенко, Путин, мигранты, Меркель… В Европе понимают, с кем имеют дело

Высшим представительным органом в стране после принятия новой Конституции может стать Всебелорусское народное собрание. Важно при этом, чтобы ВНС «не стояло выше президента и не вмешивалось там, где не нужно. Ну как у России примерно Госсовет». Так пояснил свою позицию относительно грядущих конституционных изменений Александр Лукашенко.

Пятое колесо в телеге

Уж, не знаю, что представит конституционная комиссия и какой проект Основного закона будет в итоге вынесен (и будет ли?) на народное голосование в феврале? Пока что, откровенно говоря, тумана и путаницы, в том числе у тех, кто инициировал весь этот процесс, больше, чем здравого смысла. Взять то же ВНС, которое, судя по всему, хотят объявить высшим представительным органом власти в стране. Сохранив, при этом, двухпалатный парламент (Нацсобрание) как орган законодательный.

Уже в самой этой формуле заложены противоречия. Ибо в классической демократической традиции парламент, избираемый всенародным голосованием, является одновременно высшим представительным и законодательным органом. Только в парламентской республике (как и в парламентской монархии) он же отвечает за формирование правительства, а в президентской обычно отдает эту функцию главе государства.

Читайте также: Одной «таблэтки» недостаточно, или Что общего между фильмом «Бриллиантовая рука» и конституционным референдумом

Формирование некой надпарламентской надстройки чаще всего практикуется в странах, скажем так, далеких от европейской демократии. Например, в Китае. Но там нет парламента как такового. Есть Всекитайское собрание народных представителей (ВСНП), которое собирается обычно раз в год, утверждает основные направления внешней и внутренней политики, а раз в пять избирает главу государства. Функции эти, в основном, чисто формальные, поскольку и выбор стратегии развития, и выборы главы – прерогатива правящей коммунистической партии.

К слову, ВСНП не избирается всенародным голосованием, а формируется (читай, назначается) местными органами власти. И в этом у него много общего с нашим ВНС, которое пока что в Конституции никак не обозначено. Главная интрига нынче в том, передадут ли на «откуп» ВНС избрание президента? Дабы не тратить бюджетные деньги на проведение всеобщих выборов. Тогда уж точно не надо будет напрягаться по поводу формирования избирательных комиссий и объяснений «особо недоверчивым» гражданам, почему на многих участках они видят одни цифры, а в итоге – все те же 80%…

Гораздо проще собрать некий аналог съезда КПСС, который, смею вас заверить, проголосует хоть за бульдога с носорогом, если режим объявит их «воплощением воли народа». Подобная идея, не исключаю, витает сейчас в каких-нибудь кабинетах Дворца, чтобы явить себя в последний момент устами какой-нибудь белорусской Терешковой. Или депутата Марзалюка, например.

Но и в этом случае существование при ВНС парламента, да еще и двухпалатного, будет выглядеть как пятое колесо в телеге. Сможет ли работать такая тяжеловесная конструкция. Не сомневаюсь, что сможет. Нынешняя же работает уже четверть века. Только во имя кого? И где качество этой работы?

Приход Путина спутал все карты

Оставим сейчас за скобками еще одно высказывание Лукашенко, о том, что Беларусь должна оставаться президентской республикой, в противном случае «мы уничтожим страну». Наверняка с этой точкой зрения согласятся участники так называемого «социологического исследования», которое хочет провести режим. Только вот результаты независимых исследований, в том числе недавнего от ВЦИОМ, говорят обратное: большинство белорусов уже не хотят сильной президентской власти. Наелись. Не наелся лишь один, вопреки собственным неоднократным заявлениям.

Позволю себе привести еще одно характерное высказывание главы политрежима: «Возьмите того же Путина. На него накатывают, а не было бы Путина – не было бы нашей цивилизации, Россию раздербанили бы. Время потребовало – сложилось, благодаря в том числе и президенту Путину, спасли Россию. Это же тоже на моих глазах было», — высказался Лукашенко в интервью российскому СМИ.

Читайте также: «Уже финал или начало?» Тышкевич — о союзных программах и о том, почему заявления об их нелегитимности неверны

Чего здесь больше, подчеркнутого подобострастия или искренней веры в то, что один человек, наделенный царскими полномочиями, способен выступить в роли спасителя и избавителя от всех бед? Уж, не знаю. Наверное, и того, и другого, учитывая, насколько Лукашенко зависим от Путина и насколько сильна его тяга к власти.

Это, кстати, многое объясняет и в вопросах так называемой «интеграции».

«Мы это (слияние в одно государство – авт.) упустили. Мы с Путиным это понимаем. Если после распада Советского Союза мы в мозгах понимали, что единство и интеграция – это обязательно объединение, то время сейчас поменялось. Появились уже два поколения после этого, а это другие люди».

Как говорят, дьявол кроется в деталях. Появление «других людей» отнюдь не помешало режиму плюнуть на них со всей мощи, задавив репрессиями ради удержания «любимой». Потому дело, конечно, не в смене поколений. В переводе на нормальный язык сие высказывание может означать только одно: «при слабом Ельцине, когда маячила перспектива оседлать Кремль, я был готов интегрироваться с «братским русским народом», но приход Путина спутал все карты, поэтому извините».

«Семнадцать мгновений осени»

По поводу участия-неучастия России в миграционном кризисе сломано немало копий. Я как-то уже высказывал неделю назад свою точку зрения. И она, по сути, не изменилась. Я не считаю, что Россия является инициатором миграционного кризиса. Убежден, что эту роль играет режим в Минске. Москва благожелательно на все это смотрела и, в конечном итоге, оказалась втянутой в конфликт, потому что ей стали выгодны две вещи.

Читайте также: Латынина: «Главная ошибка Путина и Лукашенко — они все время путали наглость с силой и отмороженность с могуществом»

Первая — лишний раз продемонстрировать, насколько беспомощным является ЕС в вопросе о мигрантах. Это соответствует агитационной и информационной кампании о слабостях Евросоюза, его неспособности защитить границы и суверенитет. И то, что происходит сейчас на границе Беларуси с ЕС, так или иначе соответствует такой трактовке Кремля.

Вторая: Россия, безусловно, ждала, что ее попросят вмешаться и решить проблему. Все это опять-таки демонстрирует, насколько Запад зависит от России и ее благорасположения. Возможно, Москва может попросить что-то взамен. Например, отмену санкций по наиболее чувствительным позициям.

Короче говоря, спецоперация, благодаря которой на границе ЕС был устроен «белорусский Курдистан», срежессирована в Минске, хотя, скорее всего, под дипломатическим и военным прикрытием Москвы. Очевидно, немалую роль играет здесь и медийный контекст. Эскалация случилась именно потому, что все стороны осознали: в тех масштабах, в которых он был до последних недель, конфликт вообще никого уже не интересовал.

«Я так понял, Александр Григорьевич Лукашенко и канцлер Меркель готовы друг с другом поговорить. Надеюсь, что это в ближайшее время произойдет…» – такой была интригующая фраза Путина, которую мы услышали в понедельник утром. А уже вечером разговор между Минском и Берлином все же состоялся.

Читайте также: «Ангела Меркель несколько раз набирала номер». Антипораженческие комментарии наших экспертов о телефонном разговоре

Как известно, за последние дни и. о. канцлера Германии и президент России дважды общались по телефону, обсуждали ситуацию на границе Беларуси и ЕС. Сам же Лукашенко после выборов-2020, когда Европа была в шоке от действий белорусских силовиков, просто не захотел снимать трубку для разговора с госпожой Меркель. Сейчас, как дала понять накануне пресс-секретарь Лукашенко, тот готов снизойти. Дескать, только по причине того, что «детишек жалко». И вообще, надо как-то решать этот конфликт, из-за которого страдают люди.

Понятно, что дело здесь вовсе не в гуманизме, которым наша власть (как показали недавние события) особо не отличается. Дело в другом. В политике важно в нужный момент показать себя сильным. А для «человека со стальными яйцами» этот компонент всегда являлся первостепенным. В августе 2020-го он не стал отвечать на звонок фрау Меркель лишь по одной причине: не хотел показать свою слабость – мол, с какой стати я должен обсуждать внутренние проблемы Беларуси с политиками, которые явно меня не поддержат.

Сейчас ситуация в корне другая: «белорусский Курдистан» стал угрозой, пусть не такой уж сильной, но все же – для целого ряда государств, Германии в том числе. Значит, у Лукашенко появилась возможность быть не объектом, фигурой на шахматной доске, а игроком. Во всяком случае, в его представлении. Когда он игрок – он готов разговаривать с кем угодно. Вот это ключевая позиция.

Впрочем, Европа — это не только Берлин. Варшава и Вильнюс, судя по всему, настроены отвечать Минску в его же брутальном стиле. Уже высказывались такие мнения, что ЕС использует положение канцлера ФРГ как «хромой утки» (разумеется, с ее же согласия), чтобы затянуть Лукашенко в «ловушку переговоров» накануне Венской конференции по Беларуси, организованной демократическим силами.

Откровенно, не знаю, насколько можно доверять такой версии. И главное – насколько сам Лукашенко и его режим готовы пойти на переговоры с западом? Подозреваю, однако, что пока не очень готовы. Ситуация, конечно, может поменяться. Помните, как в сериале «Семнадцать мгновений весны» пастор Шлаг спрашивал у Штирлица, когда тот отправлял его в Берн с важным заданием: «Гитлер пойдет на переговоры?» И получает ответ от советского разведчика: «Гитлер на переговоры не пойдет. На них пойдут другие люди».

Читайте также: Белорусский политический режим меняет образ «миротворца» на роль «войнотворца». Чем это грозит всем нам?

История про Беларусь конца двадцать первого года двадцать первого века чем-то напоминает ту, что рассказана автором сюжета «Семнадцати мгновений». Когда в Берлине рвались снаряды, в тихом Берне уже вовсю велись переговоры о будущем Германии. При этом, в немецкой столице шла своя игра. Под шумок агонии гитлеровского режима там кипели нешуточные страсти между представителями различных ветвей окружения фюрера. В огне той агонии сгорело немало людей.

Сейчас мы наблюдаем нечто похожее, только уже за 1000 км на восток от Берлина. Действия белорусских силовиков говорят о том, что Лукашенко очень важно постоянное обострение ситуации. Вероятно, он ждет, когда в результате действий поляков прольется первая кровь. Есть множество способов спровоцировать польских военных на вооруженный ответ.

Можно бесконечно гнать мигрантов на колючую проволоку до тех пор, пока у какого-нибудь польского пограничника не сдадут нервы и он не откроет огонь в сторону Беларуси. Если продолжать давление достаточно долго, рано или поздно это случится. Есть и более радикальные способы: мигрантов на границе попробуют вооружить — в этом случае стрелять придется уже для самозащиты.

Еще можно снять несколько разоблачающих видео, на которых будет запечатлена передача оружия мигрантам якобы со стороны Польши. В любом случае, даже такое можно счесть актом агрессии ЕС по отношении к суверенной Беларуси. Что тогда?

Читайте также: Шрайбман — о звонке Меркель: «Пощекотали эго, чтобы он открутил свои же действия назад. Про уступки вряд ли шла речь»

Тогда Лукашенко немедленно запросит военную помощь у России, ОДКБ. Российские самолеты уже летают вблизи границы Беларуси и Польши, показывая свою готовность «встать на защиту белорусского народа».

Дальнейшее несложно предугадать. В Беларуси вводится военное положение, в страну входят российские войска – якобы для помощи отражения агрессии со стороны НАТО и укрепления западных границ «Союзного государства». Что одновременно будет означать не только изменение политических ставок на европейском направлении, но и фактическое прекращение суверенитета Беларуси.

С этой точки зрения, состоявшийся разговор Лукашенко с Меркель позволяет хоть немного вздохнуть. Хотя наверняка наши госпропагандисты (и отчасти польские, западные) будут подавать это так, будто Европа пошла на попятную. Минск пытается выставить в качестве достижения то, что за полгода шантажа получилось выбить первый звонок.

На самом деле это не достижение, а фиаско. Это признак того, что такие механизмы больше не работают, и в Европе понимают: они имеют дело с шантажистами. В любом случае разговор лучше, чем сплошное молчание и угрозы. С другой стороны, я бы пока не переоценивал значимость данного звонка. Надо решать кризис на границе, в Европе это понимают. Как понимают, надеюсь и то, что ситуация с беженцами – следствие происходящего в Беларуси последние полтора года.