Запад и постсоветский союз определяют красные линии по-разному

«Хотят ли русские войны?..» Этим вопросом все чаще задаются по обе стороны океана. И отнюдь не из праздного любопытства. Он словно витает на уровне осознания того, насколько велика нынче опасность перерастания напряженности (которая длиться вокруг Украины уже несколько месяцев подряд) в полномасштабный военный конфликт. Эту тему беспрестанно обсуждают лидеры западных государств.

В Москву с миротворческой миссией приезжает французский президент Эммануэль Макрон. После чего он едет в Киев и обсуждает результаты кремлевских переговоров уже со своим украинским коллегой Зеленским. Откровенно говоря, выглядит, по меньшей мере странно, даже дико, что лидеры Украины и России не могут встретиться и напрямую о чем-то договориться. Для этого им нужен посредник.

Кто больше виноват? Вопрос, ответить на который объективно так же сложно, как на извечный русский вопрос «Что делать?»

Хотя ответ, казалось бы, очевиден – садиться за стол и договариваться. В интересах самих народов. В конце концов, в интересах той самой глобальной европейской безопасности, о которой на словах так пекутся в Кремле. Однако же в Москве нынче называют украинские власти не иначе как «киевский режим», а президента «братской» Украины априори считают марионеткой Вашингтона. Забавно, что теперь на его фоне Порошенко (которого еще недавно клеймили и называли ярым русофобом) выглядит другом.

Читайте также: Крашенинников: «Бессмысленно взывать к сохранению суверенитета, если власть сама является врагом суверенитета»

Так что оба Владимира, киевский и московский, будь у них возможность отмотать лет 400 назад, скорее вызвали бы друг друга на дуэль, нежели встретились где-нибудь в Ново-Огарево или в Крыму (вообще фантастика!!!) за чаркой «горилки» с самоваром на столе. Беда в том, что дуэли на шпагах нынче не в моде. А если на ракетах… Это рискует обернуться трагедией для тех самых русских (и не только), которых якобы собираются защищать «ястребы» из путинского гнезда.

По поводу всего происходящего есть, условно говоря, две основных версии. Первая хорошо известна и она в приоритете на западе: Владимир Путин хочет в некой усеченной форме восстановить Советский Союз. О ней мы тоже уже не раз говорили.

Вторая версия выглядит несколько сложнее, но также многое объясняет. По ней, Украина сама по себе президенту России не интересна. У него другие цели – он хочет изменить структуру безопасности Европы и выдворить из нее США.

Издание The Atlantic совсем недавно напомнило, какую оценку политической деятельности США и Европы давал ранее Путин. Мол, играть в шахматы против Вашингтона все равно, что играть против голубя. Он расхаживает по доске, сталкивает фигуры, гадит и потом заявляет о победе. Европа напоминает ребенка, который забыл правила игры и изобретает новые. Потом он обижается, что никто не хочет с ним играть.

Читайте также: Украинский политолог: «Россия через Беларусь угрожает нашему самому глубокому тылу»

Эксперты считают, что Путин хочет извлечь выгоду из разделения Европы и вытеснить Вашингтон с европейского континента. Масштабы его планов поражают. Он намерен вернуть под контроль Москвы большую часть Восточной Европы, тем самым бросив вызов основополагающим ценностям западного альянса. Российский президент хочет заставит каждую страну заново оценить, как ей удовлетворять свои национальные интересы в будущем.

Впрочем, некоторые аналитики полагают, что угроза конфликта напротив, лишь усилит НАТО. А Путин своей агрессивной политикой в отношении Украины вбил осиновый кол в могилу Российской империи и Советского Союза. Публицист Леонид Радзиховский объяснил, почему членство Украины в НАТО не имеет никакого отношения к военной безопасности России.

«Если Украина вступила в НАТО, ее агрессивность в отношении России не выросла. Количество иностранных вооружений в ней не выросло. Вероятность получения иностранных баз не изменилась, не стала ни больше, ни меньше, — заявил Радзиховский в эфире Эха Москвы. — А вот что изменилось при вступлении Украины в НАТО — она с символической орбиты страны, про которую можно мечтать, что она когда-нибудь будет в зоне российского влияния, формально перешла на орбиту европейского влияния».

Если до 2014 года в Украине были сильны одновременно как антироссийские настроения, так и пророссийские, то с момента вторжения в Крым и Донбасс антироссийская политика неизбежно стала официальным дискурсом украинских властей. Если у вас оттяпали кусок территории — неважно: справедливо, несправедливо, вас унизили. Вас оскорбили. Вы стали врагом России. И даже такой русскоязычный в недавнем прошлом человек, весьма космополитный по своим убеждениям, как Владимир Зеленский, придя из шоу-бизнеса в политику, просто не может игнорировать сей факт.

Однако в голове Путина и его окружения неизменно соединяются две взаимоисключающих идеи. Идея первая: Крым наш. Идея вторая: Украина — не просто близкий, а братский нам народ. Что это – стойкое непоколебимое «упорство тупоумия» по-булгаковски? Абсолютное непонимание текущего момента? Вряд ли.

Речь скорее идет о гораздо более тонкой геополитической игре, которую затеяли в Кремле и которой объективно подыгрывают на Западе. Какие цели преследуют там, отдельная тема. Но то, что эта игра идет, причем, ведут ее отнюдь не глупые люди, вполне очевидно. Разумеется, основные площадки скрыты от широкой общественности. Приоткрыть эту завесу можно лишь, внимательно наблюдая и анализируя все в мелочах.

Читайте также: Кадыровщина по-белорусски – ситуация классического средневековья, когда законы для всех не равные, но разные

В какой-то степени ключи от «замочной скважины» можно поискать, как это ни парадоксально, в недавнем нашумевшем интервью Владимира Соловьева, которое этот московский пропагандист взял в Минске у Лукашенко. Причем, надо отметить, сделал это весьма профессионально, исходя, естественно, из тех задач, которые перед ним стояли.

Журналист и политик играли каждый свою партию. При этом, оба они, не скрывая, пытались подыгрывать общему кремлевскому начальнику. Соловьев особенно рьяно разыгрывал привычную для себя антиукраинскую карту, Лукашенко – антизападную. Кстати, заявление о том, что «мы за три-четыре дня способны дойти до Ла-Манша», также не было случайным или спонтанным.

Эдакое, черт возьми, совпадение! Когда фрагменты интервью расходятся по ютуб-каналам, в Москве принимают Макрона. Согласно официальной информации, главы России и Франции провели встречу, одной из тем которой, кроме коллективной безопасности и кризиса вокруг Украины, стала ситуация в Беларуси. Во всяком случае, об этом написал в своем твиттере сам Эммануэль Макрон.

Откровенно говоря, вряд ли у кого-то из российских генералов хватит смелости (реально, а не на карте) проложить путь от Москвы до Ла-Манша, или даже до Киева. Здесь скорее другое: Лукашенко выступает в роли глашатая – по сути «Азаренка Кремля», иезуитски полемизируя с другим таким же «Азаренком». Ведь в реальности ситуация выглядит примерно следующим образом. Посылая свой ультиматум по вопросам безопасности в Европе в Вашингтон, а не в Берлин или Париж, Москва демонстративно подчеркивала, что не рассматривает европейские страны как самостоятельные субъекты в военной сфере.

А значит, переговоры следует вести не с ними, а напрямую с США. Это, по сути, создало ситуацию, в которой (впервые со времен холодной войны!) будущее Европы пытались обсуждать без самой Европы. Что вынудило Макрона, явно претендующего на роль лидера в ЕС после ухода Меркель из большой политики, формулировать собственные предложения. Образно говоря, «посадить» Европу за стол уже идущих переговоров.

Читайте также: «Бить надо первым», или Как путинская «уличная наука» может привести к появлению российского Токаева

Естественно, чтобы заинтересовать Москву, эти предложения должны были иметь какие-то собственные идеи, в том числе выгодные для России. Очевидно, Эммануэль Макрон на переговорах в Кремле не выступил глашатаем некой коллективной, консолидированной позиции Евросоюза, в котором ныне впервые за полтора десятка лет председательствует Франция, а попробовал играть свою игру, зарабатывая политические очки в дипломатическом разрешении кризиса, используя при этом неплохие отношения с Владимиром Путином. Удалось ли это французскому лидеру, мы пока не знаем. Но то, что он пробовал это делать, в преддверии майских выборов президента Франции, сомнений не вызывает.

Между тем, слухи о том, что Макрон привез из Москвы какую-то сделку, которая «значительно снизила угрозу войны», уже привели к сравнениям с мюнхенскими «успехами» Чемберлена в 1938 году.

Что касается роли и темы Беларуси в прошедших переговорах Макрона и Путина, скорее всего, права белорусов в этом обсуждении носили сугубо формальный характер, если вообще поднимались. Президент Франции высказывал свои опасения Путину не о том, что грядущие изменения в Конституции РБ становятся новой угрозой для белорусского народа и государства, а скорее о том, что они на законодательном уровне устраняют положение о стремлении нашей страны к нейтралитету.

В лучшем случае, Макрон, возможно, просил коллегу вывести российские войска после учений и убеждал в необходимости сохранить Беларусь как независимое государство. К сожалению, такова реальность текущих раскладов в регионе. Своими действиями Александр Лукашенко укрепил убежденность ЕС в его полной подконтрольности Кремлю. Более того, его легитимность не признается в Европе. Поэтому белорусский вопрос сейчас обсуждается с тем, у кого есть реальная возможность влиять на ситуацию – с президентом России.

Читайте также: Что такое референдум в «осажденной крепости» предстоит узнать в конце февраля беларусам

К сожалению, будущее тех, кто не берет его в свои руки, всегда определяется кем-то другим. Увы, таковы печальные и суровые уроки истории. В свое время Черчилль, комментируя упомянутое выше мюнхенское соглашение, сказал: «Если страна, выбирая между войной и позором, выбирает позор, она получит и войну, и позор!»

Если немного перефразировать Черчилля, то парадигма белорусского урока истории может звучать примерно так: «Когда народ, выбирая между войной и диктатурой, выбирает диктатуру, он получит и то, и другое». Упаси Господь, конечно, чтобы такой выбор стал реальностью. Но, возвращаясь к интервью Соловьев-Лукашенко (хотя правильнее его все же называть пропагандистской спецоперацией), слово «война» там звучало далеко не один раз. Причем, отнюдь не только в оборонительном контексте, скорее в агрессивном.

Объяснение возможному «упреждающему удару» члены путинской команды (Соловьев и Лукашенко явно здесь играли на одном поле и в майках одного цвета) подчеркнуто объясняют это «красными линиями», заходить за которые чревато и наказуемо для противников. Подобные «линии» рисуют, очевидно, и в западных столицах. Только там карандаши могут взять в руки все, кто хочет рисовать. В постСоветском союзе это делают исключительно «маги» и «чародеи», якобы от имени народа.

Читайте также: Класковский: «Власть может держаться на дубинках и поддержке Кремля, но долго такие режимы существовать не могут»