Казенный сад, парк Свободы… А дальше?

«За Свободу!» — за парк

Как уже писала «БГ» в предыдущих номерах, во время общественного обсуждения корректировки генплана Бреста до 2030 года всплыл вопрос о восстановлении функции парка в квадрате Машерова — р. Мухавец — Ленина — территория ТЭЦ. Планируемый перенос порта с этой территории откроет доступ к реке. Заброшенные теплицы и недавно снесенные здания водозаборов также намекают на надвигающиеся перемены.

На генплане большая часть данного участка отводится под «территорию культурно-развлекательных объектов», еще кусочек — «торгово-бытовых». Местный координатор общественного объединения «Движение «За Свободу!» Денис Турченяк просил в своем письме в Брестский горисполком выделить всю территорию этого квадрата в особо охраняемую зону и ни в коем случае не застраивать. Ведь на этом месте парк существовал от основания нового Бреста до середины ХХ века. К тому же, вероятнее всего, здесь находился древний языческий некрополь.

В случае, если местные власти так и ограничатся туманными формулировками, мол, «нужно прописать в генплане археологические исследования», и не оставят попыток застройки территории, активисты движения «За Свободу!» намерены вынести этот вопрос на местный референдум. «Если планы на застройку останутся без изменения, то мы создадим инициативную группу и будем собирать подписи. Думаю, брестчане откликнутся на идею восстановления старинного парка в центре города», — уверен Денис Турченяк.

Парки планировали соединить

Действительно, многие брестчане мечтают о большем количестве «зеленых» островков в центре города. «Брест из зеленого города превращается в мертвый камень. При застройках центра учитывается только кошелек застройщика, а не интерес коренных брестчан», — написал на сайте «БГ» наш читатель Григорий Ф.

Валерий Фоминский, брестчанин в четвертом поколении, не раз слышал об этом парке от своего деда Петра Васильевича. «И при царе, и при поляках существовала городская традиция ездить на маевку, то есть на Пасху, в городской сад. Дед вспоминал, что по улице Унии Любельской (нынешняя ул. Ленина — прим. ред.) и по улице Ягеллонской (сейчас пр-т Машерова — прим. ред.) была проложена узкоколейка. Люди брали ссобойки и в вагончиках ехали туда, чтобы разговеться, — рассказывает Валерий Сергеевич. — Думаю, неплохо было бы эту традицию сохранить, а то особенно выйти некуда».

Поддерживает идею возвращения парка и одна из старожилов Бреста Тамара Слесарук, возглавлявшая в течение 15 лет областной краеведческий музей. «Этот парк, или, как его называли, городской сад, имеет значение прежде всего как памятник. Но может иметь и практическое значение. Брест уплотняется, а тихих мест для отдыха все меньше. А ведь в областном госархиве сохранились планы «Белгоспроекта» от 1940 года, которые предусматривали реконструкцию городских парков». «…Соединить в один парк отдельные площадки двух существующих парков, стадиона, тира, проведение парковой полосы вдоль реки Мухавец», — говорилось в том документе. Но надо понимать особенности того неспокойного времени. В парке уже были построены водозаборы, и, опасаясь отравления воды шпионами, диверсантами и прочими, территорию вскоре объявили закрытой. Снова функционировать парк стал после войны, но непродолжительное время. От него постоянно отщипывали по кусочку: при Польше — под лесопилку (на месте нынешнего порта), затем под строительство ТЭЦ, еще часть — под теплицы «Зеленхоза». Но он все равно оставался такой… девственный, экологичный», — вспоминает Тамара Адамовна.

Третий был бы не лишний

Составитель фотоальбома «В аллеях парка дремлет память…» (Брест, 2006) Владимир Самович пишет: «В архивных документах за 1851 г. в Брест-Литовске значился городской сад, его площадь составляла 7 десятин 1 136 кв. саженей. Размещался он на живописных берегах Мухавца, откуда открывались прекрасные виды на заречные территории. «За польских часув» он имел название Park Wolności (парк Свободы — прим. ред.). От него осталась только незначительная часть вековых деревьев, которые не утратили своего значения как декоративный массив, но уже не дают полного представления о том, что безвозвратно стерто временем».

Началом века датируются разысканные в Интернете фотографии городского парка. На них мы видим, что аллеи освещались фонарями, было установлено много лавочек. В парке работал буфет, на что указывает рекламная вывеска. Была здесь и летняя сцена.

Упоминает о парке также Виктор Мондальский, автор вышедшей в 1929 году книги «Брест-Подляский (Брест-Литовский. Брест-над-Бугом). Географически-исторический очерк». Правда, он приводит несколько иные данные о размерах парковой территории и прямо указывает на недостаточность зеленых зон. «На сегодня общественных садов в Бресте два: сад Свободы над Мухавцем и сад 3 Мая, втиснутый между колонией им. Нарутовича и колонией «Убежище» (закладывался как Либовский парк, а сегодня называется Парком им. 1 Мая — прим. ред.). Поверхность сада Свободы составляет 10,50 га, а пов. сада 3 Мая 10,73 га, что все вместе взятое является слишком малым и организация третьего нового парка (возможно, «Иордания») должна быть вопросом ближайшего будущего».

_{«БГ» приглашает читателей поделиться своими воспоминаниями о городском парке либо имеющимися у них фотографическими материалами на эту тему.}

Где прячется Мажанна?

Еще одна сторона вопроса — археологическая ценность.

Во времена, описываемые этнографом Павлом Шпилевским в путевых заметках «Путешествие по Полесью и Белорусскому краю» (Санкт-Петербург, 1858), в Бресте проживали 18 тыс. человек. Приведем цитату из книги путешественника: «…Я отправился на Кобринское предместье взглянуть на археологическую редкость, о которой столько раз слышал в Минске и Варшаве. Эту редкость составляет огромный курган на правом берегу Мухавца, окруженный многочисленными насыпными копцами и наполненный странной формы камнями. Народное предание гласит, что этот курган — остаток древнего языческо-литовского, или ятвяжского, капища богини Мажанны. […] Но я напрасно старался проверить это предание: я не нашел камней — их нет в настоящее время; говорят, все они лежат внутри кургана; да и сам курган, и копцы приняли вид далеко не мифологический и получили назначение более общежитейское: вокруг кургана и копцов разводят публичный сад или парк; главный, большой курган превращен в какой-то Парнас с извилистыми, спиралеобразными дорожками, обсаженными цветами и маленькими деревцами».

Изображение двух курганов отчетливо видно на плане Казенного сада 1859 года. Когда они пропали, не известно. Тамара Слесарчук вспоминает: «Маленькими мы забирались на валы в старом парке. Они высокие были, может, с двухэтажный дом». Может, это и были остатки древнего капища?

Так или иначе, на описание курганов Шпилевским уже обратили внимание брестские археологи. Старший преподаватель кафедры истории славян Брестского госуниверситета им. А.С. Пушкина Сафроний Жлоба считает, что, прежде чем приступать к какому бы то ни было освоению данных территорий, предварительно нужно обязательно производить там археологическую разведку. «Уже сами заметки Шпилевского являются основанием для таких исследований. Но сейчас я со студентами еще дополнительно ищу другие упоминания о курганах в Бресте в источниках первой половины XIX века. Ведь, если этнограф пишет, что «столько раз слышал в Минске и Варшаве», возможно, где-то и сохранилось другое описание, — считает историк. — То, что копцов сейчас нет, не значит, что в земле не осталось артефактов. Только по ним мы можем определить, было это захоронение или капище». Сафроний Павлович говорит, что подобную работу можно выполнить силами специалистов и студентов университета. Нужно только, чтобы городские власти подали заявку в Министерство культуры.

Нет денег — не трожь

К сожалению, многие проекты подобного плана сейчас не реализовываются по причине сложностей с финансированием. Денис Турченяк, опираясь на международное практикоприменение Конвенции об охране Всемирного культурного и природного наследия, считает: «Если нет денег на археологическую разведку сегодня, то стоило бы придать этой территории статус историко-культурной ценности и оставить ее на время в покое, не застраивать. Тогда оставшееся в земле могло бы быть исследовано нашими потомками».