Дискуссионный клуб «БГ»: «Поступление в вуз — в одной плоскости, а школьная программа — в другой»

«В школе нет дифференциации»

Виктор Марчук: — В августе 2015 года Александр Лукашенко, посещая Брестскую область и будучи в деревне Рясно, сказал, что дети перегружены. Прошел год. Вы как действующие педагоги заметили, что что-то изменилось за год? Разгрузили детей хоть немного или все осталось как прежде?

Галина Свентуховская: — Загруженность загруженности рознь. Потому что есть дети, которые хотят заниматься, и есть те, которые не хотят. Загруженность была и в мое ученичество. Просто поток информации был в разы меньше. Все зависит от того, как дети умеют свое время правильно и рационально распределить.

Сегодня программы сложнее и информации намного больше. Но в конечном итоге все сводится к такому замечательному документу, который называется СанПиН. За счет одних предметов детей пытаются разгрузить, но нагружают другими.

Ольга Яковлева: — На сегодняшний день уровень загруженности в школе подходит не для всех учеников. Часть — высокомотивированные, они хотят заниматься. Им такая загруженность подходит. Кроме того, что они всегда готовы к урокам, они дополнительно занимаются предметами, ходят на факультативы, кружки, занимаются танцами и рукоделием.

А для детей послабее это, конечно, тяжело. В школе нет дифференциации по уровню ребенка. Возможно, нужно оставить нынешний уровень загруженности для учеников сильных, а тех, кто слабее, разгрузить. Потому что если ученик не в силах, то и желание учиться пропадает.

В.Марчук: — Вот вы говорите, «мотивированные» и нет. Что или кто мотивирует учеников?

О.Яковлева: — В первую очередь семья, потому что даже в первый класс уже приходят мотивированные дети. Конечно, играет роль учитель начальных классов, потому что основная база закладывается в начальной школе. Если ученик пришел сильный из начального в среднее звено, высока вероятность, что он хотя бы средним учеником, но будет. Да, конечно, программа сложнее, не всем она дается после начальной школы, но ученик останется на хорошем уровне в любом случае.

Средняя школа, старшая — это учителя-предметники. Зачастую ученики выбирают учителя, который им нравится: как он ведет урок, как выкладывается — это очень важно. В итоге, если они замотивированы не на всю школьную программу, то хотя бы на несколько предметов. А это уже выбор профессии.

Ольга Мазурова: — Загружанасць дзяцей у першую чаргу вынікае з таго, што класы перагружаны. З таго, што ў гэтых СанПиНах, пра каторыя мы кажам, чамусьці ніхто не можа даведацца, якія сапраўдныя лічбы.

В.Марчук: — Нет каких-то четких цифр?

О.Мазурова: — Яны завышаныя. У выніку заўсёды ў класе вышэйшая лічба.

О.Яковлева: — Могу сказать, что в первом классе разрешено не больше 25 учеников по санитарным нормам, а далее уже до 30 доходят цифры, и классы очень большие.

О.Мазурова: — Гэта спрыяе загружанасці. Таму што дзіцячы час, калі ён дачыняецца, уласна кажучы, з педагогам на ўроку вельмі моцна скарачаецца. Дзіцё не атрымлівае гэтую інфармацыю, гэты кантакт, гэтыя веды. Ён не дабірае вельмі моцна, таму што менавіта на ўзроўнях сярэдняй школы і пачатковай усё базуецца на тым, што паспета з настаўнікам. Вось так адбываецца гэтая аптымізацыя.

 

«Отчет прежде всего»

В.Марчук: — Давайте поговорим и о загруженности учителей. Насколько я знаю, вы вынуждены выполнять большой объем работы, которая в принципе не связана напрямую с педагогической деятельностью. Приходится какие-то бумажки, какие-то отчеты писать.

Анна Букатая: — В прошлом году я не являлась классным руководителем, работала просто как предметник. Не могу сказать, что было очень много каких-то отчетов. Их было мало, если сравнить с тем, что мне приходится делать сегодня. Это что-то невероятное. Я сейчас классный руководитель. На каждое мероприятие — по три-четыре отчета, причем они одинаковые.

Раз я взяла классное руководство, раз я согласилась, мне хотелось бы, чтобы детям было интересно со мной, чтобы мы чем-то занимались. Но из-за этих бумажек, которые постоянно требуют, когда заниматься с ребенком? Когда вести интересную классную жизнь, если ты постоянно должен сдавать отчеты?

Никто не сказал, что наш класс собрал 250 кг макулатуры, что мы сходили в парк, сделали самую красивую икебану в школе, завоевали первое место в конкурсе по пению. Говорят только о бумажках, бумажках и бумажках. Вот это меня поразило, я совсем с другой стороны посмотрела на образовательный процесс. Отчет прежде всего.

В.Марчук: — То есть самая большая проблема у учителей — это крючкотворчество, отчеты, то, что заставляют много времени убивать на эти бумаги?

О.Яковлева: — У меня первый год полная ставка, и сразу же классное руководство — 5-й класс, только после начальной школы. И, конечно, очень много работы. Помимо того, что ты готовишься к урокам, а это занимает достаточно много времени, потому что, чтобы сделать хороший урок, если еще приготовить к нему презентацию, что тоже было бы неплохо, ну как минимум час на класс уходит. Плюс проверка тетрадей. Классы по 25 человек минимум. В пятом классе проверка тетрадей каждую неделю — это 100, а если с восьмыми классами — это 200. Получается, у тебя каждую неделю 100 или 200 тетрадей. А если ты учитель языка и литературы, то еще больше, это еще несколько часов работы. Суббота у учителей — рабочий день, не выходной. Как классный руководитель ты должен проводить внеклассные мероприятия с детьми. Помимо классных информационных часов, это участие в конкурсах, подготовка детей, работа с родителями, посещение семей, что также обязательно для классного руководителя. И, конечно же, это отчеты, отчеты, отчеты. А надо ли это все и все ли это надо вешать на одного человека? Это вопросы, которые надо решать.

В.Марчук: — Если бы, предположим, с вас убрали это ненужное бумаготворчество, куда бы вы могли употребить высвободившееся время? Можно ли было бы его потратить с пользой именно для детей?

О.Яковлева: — На воспитательную работу это время потратить вполне можно, на мероприятия с классом. Мы и так, конечно же, ходим, это обязательно, но ты уже не бежал бы срочно заполнять бумажки. Ты спокойно пошел бы, смог бы сам детям что-то объяснить, рассказать им дополнительно что-то интересное. Плюс есть разные конкурсы внутришкольные.

О.Мазурова: — Як мама, я б вельмі хацела, каб настаўнікі гэты час, які вызваліўся б раптам, аддавалі не выхаванню дзяцей. Таму што найперш трэба, каб дзеці выхоўваліся ў сям’і. Я б вельмі хацела, каб настаўнікі адпачывалі, каб займаліся асабістым жыццём, каб гэта былі шчаслівыя людзі, каторыя адпачылі, каторыя аднавіліся, каторыя падарожнічаюць.

Для дзяцей вельмі важна, каб настаўнік быў спакойнай харызматычнай асобай, якая ззяе, да якой хочацца цягнуцца. Шосты школьны дзень бацькам, хутчэй за ўсё, не патрэбны, наколькі я разумею. Дзецям ён патрэбны ў цяперашніх умовах, калі сям’я не мае магчымасці займацца дзецьмі, таму што вельмі часта бацькі таксама надвыжывальна працуюць і з розных прычын вось гэты шосты школьны дзень ствараюць.

 

«Программа школьная сама по себе, а поступление само по себе»

В.Марчук: — Скажите, может ли выпускник школы на тестировании набрать достаточно высокий бал для поступления в вуз, если он не занимается с репетитором?

Г.Свентуховская: — По моему личному опыту, есть несколько вариантов. Часть детей на самом деле могут, и примеры у меня такие есть. В силу разных причин: нет финансовых возможностей, нет желания.

Второй вариант — есть те, кому даже репетиторы не помогут. Потому что они считают, что в школе им не положили знания, не прожевали. А репетитор должен прожевать эту «кашку», чтоб она сама прошла и хорошо «усвоилась».

Есть дети, которые спохватываются очень поздно. Возвращаясь к понятию мотивации, в начальной школе она направлена на оценки. А настоящая мотивация — желание быть успешным — появляется в более старших классах, но опять-таки не у всех. И когда они спохватываются в восьмом, девятом классе, то понимают, что на уроках не всё брали.

И еще один аспект, почему приходят к репетиторам, — поступление у нас лежит в одной плоскости, а школьная программа — в другой.

О.Мазурова: — Заўсёды было відавочна, нават калі я паступала, што наймацнейшыя на факультэце былі дзеці з вясковай школы. Чаму? Таму што гэта былі дзеці з малакамплектнай школы. Клас 6 — 10 чалавек — і дзіцё зусім іншы пакет ведаў выносіць з гэтай школы. Таму што 10 чалавек і настаўнік і 30 чалавек і настаўнік — гэта зусім іншыя вынікі. Таму ўсё ж такі складана з той нагружанасцю класаў, каб дзеці маглі цяпер падрыхтавацца. Плюс вось гэтае несупадзенне праграм школьных і ўступных у ВНУ. Яны не так добра карэлююць, як хацелася б.

В.Марчук: — А почему так получается, что программа школьная сама по себе, а поступление само по себе?

Г.Свентуховская: — Когда дети сдают то же пробное репетиционное тестирование, то им потом присылают полный список ответов со ссылкой на учебник. Несмотря на то что тесты сейчас по уровням, проверяются на них какие-то незначительные аспекты. А мы в школе по большей части учим тому, чтобы ребенок мог думать и был разносторонне развитым человеком.

О.Мазурова: — Ёсць два ведамствы. Адно стварае выніковыя тэсты, а другое — школьныя праграмы. Гэта дзве розныя канторы, каторыя ясна, што дачыняюцца паміж сабой, але дачыняюцца не ў рэжыме шчыльнай супрацы. На добры лад гэта павінен быць адзін аддзел, у якім ідзе верыфікацыя і на школьную праграму, і на ўступныя патрабаванні.

Алина Рабец: — Я работаю первый год, поэтому не сталкивалась с тестами в том виде, которые есть сейчас. Могу сказать, что, когда я сдавала тесты больше, чем пять лет назад, мне на самом деле было сложно. И если бы у меня не было какой-то дополнительной подготовки, кроме школы, то я, наверное, не сдала бы их так, как сдала.

Ну а подготовка у меня была достаточно серьезная. Очень большая разница между тем, чем ученики занимаются на уроках, и тем, что им предлагается сделать на тестировании. Там надо выбрать правильный вариант. Вот на это натаскивают учеников, когда они идут к репетиторам.

 

«Спачатку трэба мяняць парадыгму адукацыйнага працэсу»

В.Марчук: — Давайте поговорим о планах, которые уже озвучило Министерство образования после того, как Лукашенко в конце октября сказал, что тесты, мол, хорошо, но из-за них мы не видим человека. Сразу после этого Министерство образования сообщило, что прорабатывается возможность проведения через несколько лет для выпускников 9-х и 11-х классов школ независимой аттестации и национального экзамена.

Михаил Стрелец: — Любые навацыі — гэта рэч перш за ўсё псіхалагічнага плану. Ёсть розная псіхалогія людзей: псіхалогія сталага чалавека, псіхалогія маладога чалавека, псіхалогія юнака і дзіцяці. Я 35 гадоў працую ў адукацыі. Шэсць гадоў працаваў у школе. 30-ты год працую ў Берасцейскім дзяржаўным тэхнічным універсітэце. Працаваў і з дзецьмі з 4-га класа. Зараз працую з юнакамі і дзяўчатамі, якім 20 — 25 гадоў і больш. Розны ўзрост — рознае ўспрыманне. Калі мы не будзем улічваць псіхалогію псіхаўзростаў, мы проста пакалечым людзей.

Ці можна праводзіць пісьмовы экзамен у пачатковай школе? Канешне, не, таму што гэта траўмуе псіхіку чалавека. А ці можна праводзіць пісьмовыя экзамены ў базавай школе? Гэта таксама траўмуе псіхіку чалавека. Пісьмовы экзамен тут ніяк не падыходзіць. І тэст тут ніяк не падыходзіць.

Што такое тэст? Гэта карцёжная гульня, шчыра кажучы. Тут многае вырашаецца метадам тыка. І сам варыянт тэста — гэта варыянт неаб’ектыўнай ацэнкі ведаў чалавека. Сам варыянт тэставання — гэта авантура. Лепшага варыянта, чым вусны адказ, чалавецтва яшчэ не прыдумала. Гэта жывы кантакт прафесара і студэнта, настаўніка і вучня. Ты можаш яму задаць пытанне, якое наводзіць на думку.

Спачатку трэба мяняць парадыгму адукацыйнага працэсу, рыхтаваць падручнікі так, каб яны даходзілі да вучня і студэнта, а потым прымаць нармальныя экзамены. Калі мы не зламаем гэтую сістэму, калі падручнік піша прафесар, які ніколі не працаваў у школе, то будуць калечыць дзяцей і ніякіх нармальных экзаменаў не будзе.

Спачатку сістэму школьнай адукацыі трэба перабудоўваць, а потым ужо да вузаўскай даходзіць, і потым толькі да сістэмы экзаменаў. Таму што экзамены — гэта люстэрка цяперашняга стану навучальнага працэсу.

 

«Цяперашнія дзеці — не толькі спажыўцы інфармацыі, але і яе саўдзельнікі»

В.Марчук: — А что вы думаете о сегодняшних абитуриентах, об уровне их подготовки в сравнении с их давними предшественниками?

М.Стрелец: — Цяперашняя генерацыя студэнтаў больш прагматычная, чым раней. І лінія на ўмацаванне гэтага прагматызму будзе працягвацца. Прагматызм — гэта вялікі выклік для адукацыйнай сістэмы, таму што студэнт праводзіць у сваім мазгу селекцыю: гэтыя прадметы патрэбныя, гэтыя — непатрэбныя. І выкладчыку патрабуецца велізарнае педагагічнае майстэрства, каб супрацьдзейнічаць гэтай селекцыі.

О.Мазурова: — Калі мы вучыліся, школа была асноўным месцам, дзе дзеці атрымлівалі інфармацыю. Асноўная функцыя школы была даваць веды. Цяпер інфармацыі на парадак болей. І ў школы іншая мэта — вучыць дзяцей фільтраваць гэтую інфармацыю: вылучаць асноўнае, разумець, чаму, з якой крыніцы і гэтак далей. Гэта працэс медыяадукацыі. Гэта шлях, які дапамае дзецям арыентавацца ў цяперашнім інфармацыйным свеце, знаходзіць сваё месца ў ім, аналізаваць інфармацыю, ацэньваць яе з розных бакоў: крытычнасці, сапраўднасці і гэтак далей. І пасля адэкватна і этычна паводзіць сябе ў інфармацыйнай прасторы. Таму што цяперашнія дзеці не толькі спажыўцы інфармацыі, але і яе саўдзельнікі.

Трэба ўводзіць менавіта медыяадукацыю і фарміраванне медыяграматнасці. Пакуль школьныя праграмы не прадугледжваюць гэта як асобны прадмет, хаця ўжо патрэба наспела. ТБШ распрацавала с калегамі, школьнымі педагогамі, дапаможнік, дзе ёсць распрацоўкі ўрокаў, імпрэзаў пазашкольных. Ёсць базавыя тлумачэнні, што такое медыяграматнасць, медыя, меммедж і гэтак далей. Мы заўважылі, што калі ТБШ бярэцца за нейкую справу, то Міністэрства адукацыі праз некаторы час хоць трошачкі далучаецца.