Андрей Шарендо: «Для Литвы даже ситуация с мигрантами с Востока не так важна, как поддержка белорусов в борьбе»

Семья активистов «Европейской Беларуси» Андрея Шарендо и Полины Шарендо-Панасюк разделена уже больше года. Полину арестовали 3 января 2021, когда Андрей был за решеткой по «административке». После суда над Полиной, который завершился 9 июня приговором в два года колонии, Андрею удалось выехать в Литву. Сыновья Славомир (12 лет) и Стах (5 лет) больше полугода живут без физического присутствия обоих родителей. Андрей убеждает их, что нужно еще немного подождать. Иногда проверяет у старшего сына уроки через телеграм.

Полина, которую пять раз за четыре месяца в Гомельской женской колонии помещали в карцер, дала понять в последних сообщениях, что ее собираются этапировать в Могилевскую крытую тюрьму №4, как прежде нее другую политзаключенную — Наталью Херше. По словам Андрея, это вряд ли хуже, чем пребывание в Гомельской колонии, которая стала чем-то вроде гетто для ломки несогласных.

Венчание. — Фото из личного архива семьи Шарендо.

О готовности к тому, что произошло

«У нас з Палінай сітуацыя трохі адрозная ад тых людзей, што патрапляюць пад рэпрэсіі. Мы былі маральна гатовыя, што ў выпадку паразы альбо зацягвання, так бы мовіць, рэвалюцыі ці я, ці Паліна, ці нават мы разам можам апынуцца за кратамі. Знаходжанне за кратами — гэта значыць, ты патрапляеш у закладнікі рэжыму. Табой гандлююць. Ёсць небяспека здароўю. Мы прынялі рашэнне яшчэ да таго ўвосень, што трэба да апошняга трымацца той лініі, па якой мы шлі».

Андрей с самого начала активно участвовал в протестах, маршах. Был ответственным за доставку звукоусиливающей аппаратуры. Октябрь-ноябрь 2020 провел в Минске в полулегальном положении. После того, как вернулся в Брест, арестовали и его, и Полину. Андрей тогда отсидел сутки.

Весной 2021 на Андрея сначала завели уголовное дело по 368 статье — «оскорбление президента», потом довесили еще статей. Было понятно, что рано или поздно эти статьи доведут до суда.

«На суд я ісці не збіраўся, мая задача была — далей працягваць барацьбу. Адзінае, што мяне трымала — мне трэба было пабачыць Паліну, дачакацца яе суду, і я цягнуў час, каб усё ж такі ўбачыцца з ёй перад доўгай разлукай. Як толькі гэта атрымалася — і сама Паліна мне намякнула, што трэба з’язджаць — я з дапамогай сяброў збег з хатняга арышту».

Андрей Шарендо с детьми. — Андрей с детьми. Фото из личного архива семьи Шарендо.

Под домашним арестом активист был с 30 мая. Выходить из дома ему можно было только с детьми или по необходимости, например, для встречи с адвокатом или членами семьи. Запрещались телефонные звонки, контакты через мессенджеры. Первые две недели следили 24 часа в сутки: сидели у подъезда в машине. Так что среди способов побега Андрей даже рассматривал вариант сбежать в польское консульство. Но постепенно надзор ослабили. Тогда активисту удалось выехать из Бреста. Около недели он находился в подполье, а потом смог пересечь литовскую границу в ночь с 1 на 2 июля. Это был ночной переход в дождь, во время которого приходилось обходить все деревни, а нарвавшись на белорусский патруль — переправляться через болота.

Имена людей, помогавших бежать, раскрывать нельзя, но еще раньше Андрей, рассказывая о своем побеге неугодному властям ресурсу, выразил уверенность, что в Беларуси появится аналог звания «праведники народов мира» и будет вручаться всем, кто помогал политическим заключенным. Все имена и фамилии будут озвучены.

Детей пришлось оставить в Беларуси. Такой вариант тоже был ожидаем и для Андрея, и Полины. Они много обсуждали заранее, что делать в ситуации, когда кому-то из них или обоим придется сесть либо выехать. Определили срок — полгода — который дети остаются в Беларуси. Родители Андрея были к этому готовы, доверенности оформлены. Если за полгода ничего не меняется, то детей нужно перевозить. На момент нашего разговора с Андреем как раз прошло полгода с его бегства. Он собирается перевозить детей, ждет дооформления своих документов с литовской стороны.

О коллапсе литовской миграционной службы

Нелегально пересекать литовскую границу вынуждены десятки белорусов. Похожая ситуация в Украине. На тех, кто так перешел границу, литовское правительство автоматически заводит уголовное дело. Но литовцы очень хорошо относятся к белорусам и очень хорошо знают ситуацию. Так что дело за незаконный переход границы Евросоюза фактически фиктивное. Его закрывают на протяжении периода от нескольких дней до нескольких недель.

«Я і Вольга, з якой мы перайшлі мяжу, спачатку павінны былі знаходзіцца пад арыштам да таго часу, пакуль не пройдзем працэдуру допыту следчага. Тут як каму шанцуе, але мы трапілі на добрую заставу. На гэтыя некалькі дзён нас засялілі ў інтэрнат, дзе жывуць памежнікі. Мне выдзелілі асобны пакой, і Вользе таксама. Там мы жылі, пакуль здавалі тэсты на кавід і пакуль нас не апыталі літоўскія спецслужбы на прадмет, ці не з’яуляемся мы раптам шпіёнамі ці нешта яшчэ. Але размова была проста дыялогам. Перад гэтым яны пачыталі інтэрнэт, паглядзелі сітуацыю, ведалі, што я ўжо быў аб’яўлены палітзняволеным, і размова была больш як сяброўская гутарка пра сітуацыю ў Беларусі».

В Литве дружная белорусская диаспора. В основном релокантам и тем, кто бежит от репрессий, помогает волонтерская организация «Дапамога» под руководством Натальи Колеговой, фигурантки «разгромных» сюжетов от белорусского государственного телевидения. Как, впрочем, и другие лидеры подобных инициатив.

«Яны нас сустрэлі на заставе, прывезлі ў Вільнюс, на нейкі час далі бясплатнае жытло, дапамаглі вырашыць юрыдычныя пытанні.

Пасля нелегальнага переходу мяжы іншага выйсця, як падавацца на бежанства, няма. Ты пішаш заяву, каб табе прадаставілі прытулак у Еўразвязе. Фактычна просіш яго ў Літоўскай Рэспублікі. Калі ў цябе не было дагэтуль адкрыта ніякіх візаў, то ты мусіш тут чакаць рашэння. Таксама ты павінен паведамляць аб усіх сваіх перамяшчэннях па Літве. Бываюць выпадкі, як у Вольгі — у яе была дзейная польская віза, — і тады ўключаецца так званая Дублінская працэдура, па якой прашэнне аб прадастаўленні статусу бежанца вырашае тая краіна, якой гэтая віза выдадзеная. Вольга пераехала ў Польшчу і там чакала рашэння».

Зная, что Андрея ждут дети, в миграционной службе сначала обещали оформить статус беженца в течение трех месяцев. Но ситуация с мигрантами с Ближнего Востока внесла свои коррективы. Иначе как коллапсом литовской миграционной службы это нельзя было назвать. Количество случаев, которые надо рассматривать, возросло в тысячи раз.

«Гэта адбілася на беларускіх мігрантах. Я атрымаў рашэнне праз пяць месяцаў. Зараз афармляюцца паперы, каб я меў статус пастаяннага месца жыхарства ў Еўразвязе. Ёсць людзі, у якіх пытанне аб статусе бежанца больш за паўгады разглядаецца.

Калі мы былі пяць дзён на заставе, фактычна ўвесь час прыходзілі патокі бежанцаў. У памежнай службе людзі працавалі па 18 гадзін на суткі, каб проста аформіць гэтых бежанцаў. Аб нейкай ахове мяжы нават не ішла мова.

О строящейся Литве

В течение недели после перехода границы Андрей был в Вильнюсе. Дождался окончания ковидного карантина — он длился семь дней — и был свободен действовать дальше. Начал искать работу. В этом тоже посодействовала «Дапамога».

По словам Андрея, сейчас в Литве от 10 до 20 тысяч белорусов, переехавших за последние полтора года.

«Гэта выклікала тое, што калі я прыехаў, фактычна ў той жа момант пачалі расці кошты на арэнду нерухомасці. Гэты рост якраз і рабілі беларусы. Зняць кватэру ў Вільнюсе летам і ўвосень было вельмі цяжка. Арганізацыя «Дапамога» дапамагла зняць аднапакаёвую кватэру лофт у самай старой частцы горада. Тут пакуль і знаходжуся.

У статусе бежанца па заканадаўстве не маеш права працаваць легальна. Але эканоміка Літвы зараз знаходзіцца на вялікім пад’ёме. Варыянты падпрацоўкі — гэта ўвогуле не праблема, асабліва для мужчын.

Трэба бачыць Літву — Літва зараз уся адбудоўваецца, і адчуваецца недахоп працоўных рук. Беларусы разглядаюць варыянты часовай працы толькі ад пяці даляраў за гадзіну.

Заробак у 1000 еўра на месяц — гэта рэальна.

Як прыехаў, была пільная патрэба ў грашах, ды і па псіхалагічным стане мне было цяжка сядзець на адным месцы. Не праблемай было «пайсці на фітнэс» разгрузіць нейкую фуру. Па спецыяльнасці я інжынер-будаўнік, маю будаўнічыя здольнасці, якія тут добра аплочваюцца, і хадзіў нейкі час на будаўнічыя «шабашкі», якія не вымагаюць вялікага фізічнага напружання. Гэта дазваляла зарабіць 50-60 еўра на дзень. За гэта можна спакойна існаваць. Кошты ў Літве на прадукты прыкладна такія ж, як у Менску, і арэнда — фактычна таксама. Кошты ўвогуле параўнальныя. На дадзены момант я вярнуўся да сваёй дзейнасці, працую як фрылансер дыстанцыйна ў журналісцкай сферы, IT».

Цены на аренду жилья сильно различаются в зависимости от части города — Вильнюс очень разбросанный. Однокомнатная квартира недалеко от центра города стоит 300-400 евро. На новые квартиры с хорошим ремонтом цены выше — от 500 евро за «однушку».

Благодаря инициативе «Дапамога» всю бытовую технику, даже новую, можно взять бесплатно в пользование. Нет нужды покупать одежду, посуду.

Очень ощущается помощь диаспоры Германии и других стран.

Андрей в Литве. Фото из личного архива семьи Шарендо.

В маленьких городах Литвы можно снять квартиру в хорошем состоянии за 100 евро. Многие из IT-специалистов приезжают и сразу покупают недвижимость в небольших городах за 20-30 тысяч евро.

Однако есть «гендерная» проблема: женщинам сейчас найти работу в Вильнюсе сложнее. Хотя среди знакомых Андрея все девушки и женщины, которые переехали, ее нашли. Скорее всего, не на 1000 евро, но примерно на 600-700.

Что касается медицинской помощи, в Литве работает Красный крест, и большинство медицинских проблем можно решить через его помощь.

О лейбле «мужа Полины»

«Агулам стаўленне літоўцаў да беларусаў вельмі добрае. Беларусы пазіцыянуюцца як добрыя, працавітыя людзі, якіх заўсёды прымаюць на працу».

По впечатлениям Андрея, для правительства Литвы белорусская повестка если не номер один — на этом месте, конечно, ситуация с коронавирусом — то точно номер два. Даже сама ситуация с мигрантами с Востока не так важна, как поддержка белорусов в их борьбе. Литовцы сами прошли это. Поэтому большинство литовцев хорошо знают о ситуации в Беларуси.

«На жаль, у Літве працуе і расейская прапаганда, асабліва сярод рускамоўнай меньшасці, якая, канешне, лічыць перасяленцаў нейкімі здраднікамі, а Лукашэнку — добрым правіцелем, якога прыгнятае Захад. Але збольшага гэта проста маргіналы, якія не маюць уплыву на грамадства».

Среди русскоязычных литовцев многие знали историю семьи Шарендо. Андрею не приходилось долго представляться. Так как история Полины широко известна, Андрея здесь воспринимают под лейблом «мужа Полины».

О надеждах на воссоединение семьи

«Тыя падзеі, што пачаліся паўтары гады таму, тая рэвалюцыя яшчэ не скончылася, яна працягваецца. І я, і шмат людзей робім усё магчымае, каб гэтыя рухі працягваліся. Рознымі спосабамі: праз дапамогу сем’ям палітвязняў, праз інфармацыйную вайну. Я ўпэўнены, што рэжым Лукашэнкі не можа існаваць доўга. І таму гэта толькі пытанне часу, калі нам можна будзе вярнуцца ў новую свабодную Беларусь.

Што тычыцца ситуацыі з Палінай, мой погляд такі: нашы родзічы будуць сядзець столькі, колькі мы ім дазволім. Усё ў нашых руках. Трэба не сядзець проста, а рыхтавацца да пераломнага моманту, быць гатовымі зноў выйсці на вуліцы нашых гарадоў заваяваць свабоду.

Берасце паказала вельмі добра, што яно — горад годных людзей. З Берасця зараз каля 150 чалавек знаходзяцца за кратамі альбо пазбаўлена свабоды, каля 500 чалавек нейкім чынам праходзяць па крымінальных справах, і з’ехалі тысячы чалавек. Зразумела, што гэта моцны ўрад па свабодзе, па духу берасцейцаў. Але я веру, што у той момант Х, які хутка настане, мы зноў зможам аб’яднацца, знайсці сілы, выйсці на нашы вуліцы і адваяваць свабоду, як гэта было ў жніўні і верасні 2020 года.

Андрей заканчивает оформление документов в Литве. Еще не принял решение, оставаться ли в Вильнюсе, но, скорее всего, переедет в Варшаву. Там больше друзей и знакомых. Надеется через неделю-другую увидеться с детьми, свозить на отдых, немного показать мир.

«Я вельмі ўдзячны сваім бацькам, маці Паліны, якія дапамагаюць з дзецьмі, фактычна замянілі ім на нейкі час маці і бацьку. Але зразумела, што так доўга працягвацца не можа.

Калі знікла мама, гэта было шокам, асабліва для малодшага, Стаха. Мая адсутнасць не так адчуваецца, таму што я кожны дзень на сувязі, нават урокі правяраю час ад часу ў старэйшага сына праз тэлеграм. З сённяшнімі сродкамі камунікацыі гэта не так сумна выглядае. Зразумела, яны сумуюць».

О новой Беларуси

«Я ўпэўнены, што мы будзем жыць у новай Беларусі. У нейкай іншай краіне я будучыні ні для сябе, ні для сваіх дзяцей не ўяўляю. Мы знаходзімся ў цэнтры Еўропы і павінны карыстацца гэтай магчымасцю. Будзе нейкі пераходны перыяд. Зразумела, гэта будзе цяжка, будзе эканамічны крызіс. Нам трэба будзе праз гэта прайсці. Свет — ён бачыць, хто такія беларусы, нашу прагу да свабоды, — дапаможа нам пераадолець гэты пераходны перыяд. А потым мы зоймем сваё месца сярод цывілізаваных краін Еўропы. Мы будзем хутчэй за ўсе часткай Еўразвязу. Будзе большы ўхіл на парламентскую рэспубліку, на самакіраванне рэгіёнаў. Усё ў нашых руках, мы самі створым новую Беларусь».