Артур Клинов: «Новый социальный договор — это тот компромисс, который на данном этапе неизбежен»

Интервью писателя Артура Клинова немецкой радиостанции, в котором он высказал идею о необходимости диалога между обществом и властью, иначе ситуация несет колоссальную опасность для белорусского суверенитета, вызвало горячие споры. Некоторые оппоненты Клинова оспаривали саму возможность политического диалога в нынешней ситуации в Беларуси, другие предлагали уточнить условия, формулу понимания, которое предлагает писатель. 

Читайте также: Писатель Артур Клинов: «У нынешнего поколения правоохранителей нет прививки от ГУЛАГа»

Независимое медиа попросило писателя уточнить некоторые позиции в его видении ситуации в Беларуси. 

— Артур, вы сказали, что «все последние годы Беларусь шла по пути постепенной либерализации». Вам жаль, что те годы ушли, вам хотелось бы, чтобы Беларусь вернулась в те годы? 

— Да, мне жаль! Считаю, что это был единственный верный путь для Беларуси. Путь не революции, а эволюции, путь постепенного движения к демократии и Европе. В 90-х нам досталось в наследство от СССР очень авторитарное, постсоветское, постколониальное общество. Такое общество революции не меняют. Ни одна революция не будет успешной, пока это общество не изменится само. Это значит, должны произойти перемены в его менталитете, мышлении, морали, культурных кодах. И тогда авторитарные режимы тихо и бескровно исчезают сами собой.

Именно это и происходило в Беларуси на протяжении последних как минимум восьми лет. Шел процесс постепенной либерализации. Все больше возникало НГО, демократических институтов. Активно развивалась независимая культура, средний класс, свободные медиа, особенно в интернете. Жесткий авторитарный режим становился все более либеральным. И, понятно, с нашей стороны этот эволюционный путь совсем не был пассивным ожиданием. Наоборот, мы издавали книги, открывали галереи, организовывали лекции и дискуссии, выставки и фестивали, активно меняли общество. 

А впереди уже вставал вопрос транзита власти. И что-то подсказывает мне, что в контексте таких процессов он бы произошел мирно и полюбовно во взаимном согласии всех заинтересованных сторон. И еще очевидно, что любая следующая власть была бы более демократичная и проевропейская. А затем путь Беларуси в Европу был бы вопросом нескольких лет. Но кому-то очень хотелось этот ход событий изменить. 

— Вы говорите, что вопрос транзита власти вставал в последние годы перед 2020 годом. Так Сергей Тихановский, Виктор Бабарико, Светлана Тихановская и пытались его провести через выборы.

— Когда я говорю, что кому-то хотелось этот ход событий изменить, то, естественно, не имею в виду ни Бабарико, ни Тихановского, ни других. Скорее речь идет о Кремле. Во-вторых, транзит власти уже маячил, но, конечно, не в 2020 году и по правилам, которые определит сама власть. Она, естественно, становилась все более либеральной, но еще не настолько, чтобы позволить открытые демократические выборы. Следующий президент должен был быть человеком, который бы целиком удовлетворял власть. Но в то же время это была бы переходная фигура, после которой уже, целиком вероятно, могли бы пройти демократические выборы.

— Можно ли было избежать протестов 2020 года, которые вы называете восстанием? Вы говорите в интервью, что это была стихия. Кто способен управлять стихией? Управлял ли ей кто-то?

— Можно было бы если не избежать, то хотя бы уменьшить ее масштабы. То, что произошло в Беларуси, подпадает под определение «идеальный шторм», когда несколько мощных факторов накладываются и создается страшной силы кумулятивный эффект. 

Первым таким фактором стал коронавирус. Когда эпидемия пришла в страну, наше социальное государство, вместо того чтобы показать свою заботу о человеке, дало понять, что этот человек ему абсолютно не интересен. Это вызвало настоящую бурю протеста. У многих людей, которые раньше были равнодушны к политике, открылись глаза.

Весной сработал второй фактор. Начинается избирательная кампания, и в игру вступают внешние силы. Тут я имею в виду как околокремлевские политические проекты, так, может быть, и неосознанную поддержку их со стороны ряда медиа наших западных соседей. Эти внешние силы начинают подливать масло в костер еще тихого, но уже массового протеста, существенно разжигая его.

Почти одновременно в игру вступает третий фактор. Власть, вместо того чтобы быть мудрой, взвешенной и дипломатичной, начинает нервничать и делать страшные ошибки, одну фатальнее другой. Последняя из них — брутальный разгон и пытки. Это стало последней каплей, которая ситуацию сдетонировала. Бесконечное возмущение взорвалось революцией достоинства, народным восстанием. 

Если до этого можно было говорить про определенную управляемость процесса, то после 9 августа ситуацию уже никто не контролировал — ни Кремль, ни оппозиция, ни власть. Если бы одного из этих трех факторов не было, события могли бы развиваться иначе. 

— Артур, вы говорите: «Власть не может победить большинство. Она только смогла заставить его замолчать. Но эта неудовлетворенность просто загнана под ковер, она никуда не исчезла. С другой стороны — большинство не может победить вооруженное меньшинство. Единственный вариант выхода из этой ситуации — это начинать говорить». Почему единственный? Одна сторона может продолжать принуждать, вторая — ждать других, лучших времен и готовиться к ним?

— Понятно, это не единственный вариант. На самом деле их два. Первый: загонять ситуацию все дальше и дальше в тупик. Разрушать экономику, право, культуру, увеличивать количество беженцев и политзаключенных. Жить в страхе, а еще и с большим риском в конце концов потерять суверенитет. 

Читайте также: Экономист — о планах властей на 2022 год: «Я не знаю, как в ситуации обнуления права будут какие-то инвестиции»

Второй: попробовать говорить, договариваться. Взаимно сделать шаг назад, выдохнуть, объявить амнистию и перемирие. И это не будет выглядеть как капитуляция одной из сторон. Потому что в этой ситуации победителей нет, в ней проиграли все: и общество, и власть. Это кризис, выход из которого один — начинать говорить и возвращаться к нормальности. 

Есть еще третий путь — санкционное давление. Фактически он работает на первый вариант и ситуацию не решает, а загоняет ее дальше и дальше в тупик. Санкции, очевидно, эту власть не обрушат, зато очень сильно привяжут нас к Москве. 

— Про угрозу суверенитету говорит и власть, по крайней мере министр Владимир Макей. Но это не неизбежность, власть может остановить каток репрессий, освободить политзаключенных, санкции будут ослаблены или сняты, и тогда у власти не будет такой критической необходимости отдавать суверенитет? Разве нет? 

— Может, но не сделает. Потому что на таком витке эскалации сделать шаг первым — значит признать свою слабость. Инициатива должна исходить со стороны общества. Именно оно должно поставить идею диалога на порядок дня. Именно общество должно начать проговаривать ее. Не факт, что эту идею власть примет. Но когда за ней будет стоять все больше и больше людей, шансы на реализацию такого сценария есть. Сейчас речь не идет о конкретике, конфигурации этого диалога: кто, где и с кем? На этом этапе мы должны концептуально согласиться с идеей, что диалог нужен. А дальше через дискуссию в обществе можно попробовать нащупать и контуры этого диалога. 

— Координационный совет, Светлана Тихановская, Павел Латушко говорят про переговоры с августа 2020 года. Про переговоры, в частности, о новых выборах. Вы имеете в виду то же самое, что и ни, или что-то другое?

— Есть такая известная фраза: «Политика — это искусство возможного». Так зачем в этой ситуации требовать невозможного — чтобы власть по собственной воле ушла? Разговаривать надо о том, что реально сделать сегодня. А это: прекращение репрессий, оттепель, возможность вернуться из-за границы тысячам белорусов, освобождение политзаключенных. Единственное стоит добавить, что такой диалог должен происходить с участие Европы. Поэтому эта идея должна встать на порядке дня и там. 

— Властная сторона может сказать: Вы должны взять на себя святую обязанность, что вы больше никогда и никак не будете претендовать на власть. Выставки, «культурку», книги, даже празднование БНР — можем вернуть. Но про власть забудьте навсегда. Такое условие стоит принять, на ваш взгляд?

— Давайте немного переформулируем ваш вопрос. То, о чем вы говорите, и есть тот социальный договор, который существует в каждом авторитарном режиме. Это не свод законов, а некие негласные договоренности, которые определяют конкретные права и свободы всем социальным группам, но и очерчивают границы, которые не стоит переступать. 

Например, хочешь заниматься бизнесом? Занимайся, но не лезь в политику. Хочешь выпускать оппозиционную газету и критиковать власть? Пожалуйста! Но не делай того, того и этого! До 2020 года такой социальный договор в Беларуси тоже существовал, и, что важно отметить, границы возможного все время расширялись. Сегодня ее нет.

Нужен ли обществу на этом этапе новый социальный договор? Наверное, это лучше, чем «беспредел» и полный запрет всего. новый социальный договор — это тот компромисс, который на данном этапе неизбежен. А принять или не принять — уже зависит от того, какие права и свободы будут в нем негласно прописаны. 

— Если такого соглашения можно достичь, как обеспечить его исполнение? Вас уже сейчас френды в Фэйсбуке рвут на части. И как накинуть формулу согласия той стихии, которая поднялась в прошлом году?

— Никто не говорит, что это будет просто. Если в обществе господствует такой высокий градус ненависти, это будет чрезвычайно тяжело. Очевидно, что на обеих сторонах будут непримиримые, которые будут этот диалог торпедировать. Будут силы, которые и дальше готовы танцевать на костях. Тут есть также существенный моральный аспект. Политики — народ достаточно циничный. Но как быть родственникам жертв, людям, которые пережили это горе в собственной семье?

Но, на мой взгляд, альтернативы диалогу все равно нет, мы к нему так или иначе придем. Общество очень устало от событий последних двух лет — как сторонники перемен, так и сторонники власти. Все живут в страхе, для одних этот страх в реальности, для других — в виртуальности. Представьте, вы сторонник власти, вы прожили половину жизни в самом стабильном и социальном государстве. А теперь вы по телевизору видите, что вокруг враги, экстремисты, войска на границах стоят. Общество очень устало и требует разрядки. Я уверен, что сторонников диалога очень много. Их много и среди представителей власти. 

— А почему вы так думаете? В том, что мы слышим из уст представителей власти и провластных пропагандистов, как-то не чувствуется стремления к диалогу и пониманию.

— Но есть же и большой пласт рядовых представителей власти. Они думают — мы же жили в такой хорошей, спокойной стране. Когда же мы вернемся к нормальности? То, что людей с такими взглядами много, знаю из собственного опыта. 

— А есть ли исторический опыт разрешения политического противостояния через диалог? Что-то не припоминается, чтобы большие революции или контрреволюции им заканчивались.

— Что касается революций, то, может быть, и не припомню. Потому что если революция победила, то и в диалоге нет нужды. Что же касается опыта неудачных восстаний, то можно вспомнить революцию в России 1905 года. После жестких репрессий царское правительство все же пошло на уступки обществу. Но я уверен, что такой опыт есть. Именно таким образом разрешались все вооруженные конфликты в Европе последних десятилетий.

У нас, слава Богу. не вооруженный конфликт, но определенный опыт взять за образец можно. В таком решении на первом этапе важную роль играет посредник.

Мне приходилось разговаривать с человеком, который работал посредником при разрешении одного из таких конфликтов. Он говорил, что сначала градус ненависти был такой, то стороны не могли находиться даже в одном помещении. Они сидели в разных комнатах, переговорщик шел к одним, слушал их, а потом шел в другую комнату и передавал их послание другим.

Понятно, это очень сложный и тяжелый путь. Но лучше такой путь, чем долгий продолжительный кризис, который угрожает самому существованию белорусского государства. Не будем забывать, что транзит власти все же будет. И его итог зависит от того, будет ли он происходить на фоне штыков и милицейских щитов или в задобренном мирном обществе.  

Читайте также: «Такие потрясения в любом случае не проходят бесследно»: Усов подвел итоги этого года и дал прогноз на следующий