Бывший сотрудник силовых структур: Приятно, что общество просыпается, население превращается в народ, формируется нация — BGmedia. Последние новости Бреста, Беларуси сегодня.

Человек, с которым мы пообщались в этот раз, проработал в силовых структурах 25 лет. И хотя он ушел в отставку несколько лет назад по выслуге, а не уволился из-за текущей ситуации в Беларуси, он просил не называть ни его имя, ни место службы. Во избежание проблем.

— Вы довольны тем, что ваша служба закончилась, исходя из той ситуации, которая сейчас в Беларуси складывается?

— Знаете, к этому давно шло. Если говорить о социальной защищенности сотрудников, то в обществе встречаются мнения, что милиционеры живут припеваючи и им предоставляется куча льгот, незаслуженных. Когда я пришел на службу, действительно было хорошее материальное обеспечение и немало льгот. С течением времени льготы урезали. Урезали бесплатную медицинскую помощь, сократили льготы на проезд, бесплатные квартиры.

Вы посмотрите, кто сейчас идет в милицию. Их уровень интеллектуальный, мне кажется, падает. Конечно, есть случаи, когда приходят хорошо образованные и всесторонне развитые люди. С течением времени они вынуждены приспосабливаться к давлению, прессу и тем задачам, которые ставит перед ними система. Или система их выталкивает.

Поэтому говорить, что я доволен… Да, я рад. Не жалею о временах службы. Я считал, что служу своей стране, выполняю задачу по ее защите, и старался делать это добросовестно.

Но в то же время, оглядываясь назад, сейчас я бы не порекомендовал детям своих друзей идти в органы. Даже без учета той ситуация, которая сложилась этим летом в ходе выборов и после. К такому выводу я пришел гораздо раньше, если говорить о реализации личностью своих способностей.

— По ходу службы не вынуждали вас делать то, что вам было неприятно, вступать в конфликт с совестью?

— Ответ на этот вопрос я рассматриваю в таком контексте: в системах Министерства обороны, МВД и частично в МЧС присутствует такой момент, как неуважение к подчиненным со стороны руководства. Наверное, пословица «каков поп – таков приход» здесь уместна. Когда есть идеологические подразделения, которые говорят, что человек должен быть таким-то, – это разрыв между реальностью и декларируемыми целями. Я сейчас говорю не о материальном стимулировании, хотя оно тоже что-то значит. Но есть внутренний комфорт. Есть писаные законы и есть неписаные.

В системах, где служат люди в погонах, отношения во многом зависят от конкретного руководителя. Но общий тренд такой, что отношение руководителя к своим подчиненным не очень хорошее. И система это самовоспроизводит.

Это как дедовщина в армии: когда человек только пришел служить, он находится в положении молодого бойца, который всем все должен. И его, пускай не физически, но угнетают, унижают. Но когда он становится «дембелем», вместо того чтобы вспомнить и не повторять этого, он делает то же, что делали с ним. Именно этот аспект я имею в виду.

— То есть своего рода дедовщина есть даже среди людей в погонах со звездами?

— Есть неуважение. Да. Я, наверное, предвосхищу ваш следующий вопрос. Друзья часто спрашивают по поводу жестокости сотрудников органов внутренних дел, внутренних войск, ОМОНа по отношению к протестующим. Удивляются: их, наверное, таблетками какими-нибудь пичкали, ведь такая немотивированная жестокость человеку не присуща.

В ответ я привожу пример эксперимента Стэнфордского университета, где группу студентов разделили на две части: одни стали надзирателями, другие – заключенными. И такие же ужасные процессы происходили между знакомыми людьми, участниками эксперимента.

Что касается жестокости, которую проявляют сотрудники по отношению к протестующим, мне кажется, здесь просто срабатывает закон стаи. В их представлении протестующие что-то делают незаконно, а значит, они должны стать жертвой, потому что мы – хозяева и власть. А власть человека, недостаточно образованного или с низкими моральными качествами, развращает.

— По одной из версий, эта невероятная жестокость объясняется тем, что парни приходят в органы в 18 лет, это своего рода «пластилин», из которого система лепит практически роботов. Они запрограммированы подчиняться приказам и готовы на все выполнения их. Вы с этим согласны?

— Я служил в десантных войсках и, когда пришел на службу, то столкнулся, можно сказать, с выносом мозга. И у меня возник вопрос: почему так происходит? Зачем вот это недоедание, подъем среди ночи, команды, которые нормальным человеком воспринимаются как издевательские?

У меня сложились хорошие отношения с замполитом роты, и он доходчиво на этот вопрос ответил. Он сказал: «Люди, надевшие погоны и взявшие в руки оружие, должны воевать. Война предполагает смерть. Представь себе вменяемого, адекватного человека, который с криком «ура!» бежит навстречу своей смерти».

Задача такого воспитания – вынести мозг человеку, чтобы он гордился, что он десантник, что он готов выполнить задачу, невзирая ни на что. И фактически система подготовки и обучения на это направлена.

— После ухода в отставку вы поддерживаете отношения с бывшими сослуживцами? Какие настроения сейчас среди силовиков?

— За всех силовиков не скажу, но те, с кем поддерживаю отношения, люди разные. Есть те, которые говорят, что дестабилизация приведет к хаосу и этого не надо допустить. Они понимают, что совершены преступления, но оправдывают их необходимостью.

Есть люди, которые не поддерживают это, но из каких-то своих соображений – дослужить до пенсии, не потерять то, что приобрели, – просто выполняют свои задачи. К примеру, если говорить, о структуре УВД, то есть криминальная милиция, милиция общественной безопасности, многие люди задействованы в обеспечивающих подразделениях. Там есть бухгалтерия, отдел кадров, канцелярия, есть водители, штаб, сотрудники которого просто оформляют документы и лично не участвуют (в подавлении протестов – прим. ред.). Но все они, подчеркиваю, все, чувствуют негатив к себе со стороны людей, соседей, друзей, знакомых.

Я не равняю всех под одну гребенку, но есть случаи, когда друзья этих сотрудников говорят: все, давай закончим, ты служишь в той системе, которая является карательной, и я не хочу с тобой общаться. И ничего хорошего от такого разделения общества я не вижу. Милиция должна защищать закон и законопослушных граждан от преступников, а то, что происходит сейчас, находится за рамками закона.

— Координационный совет, который нынешняя власть разогнала – кого-то посадили, кого-то вынудили уехать за границу – предлагал диалог между властью и обществом. Но власти пока не проявляют интереса к диалогу. Почему, на ваш взгляд, так происходит и есть ли шансы, что позиция властей изменится?

— Мое личное мнение: позиция Александра Лукашенко и его окружения – не идти на диалог с протестующими. Наверное, они считают проценты протестующих, проценты от населения городов, проценты от населения страны, и для них протестующие кажутся незначительной группой, которую они способны успокоить.

Кроме того, Лукашенко видит поддержку России, хотя вся его предвыборная кампания была построена на совершенно другой риторике. Но сейчас он получил политическую поддержку Кремля, экономическую поддержку, и я вижу, что нежелание диалога с его стороны и его окружения вызвано именно этим.

— Белорусы выходят на улицу. Но это далеко не все, кому надоел действующий режим. Просто у многих не хватает духу выйти или есть еще какие-то причины не протестовать публично. Но нет сомнений, что людей, которым не нравится эта власть, очень много. Как, по вашим ощущениям, выглядит сегодня соотношение сил?

— В стране уже давно запрещена независимая социология. А реальные результаты опросов, проводимых властями, не публикуются. Это о многом говорит. Предвыборная кампания Лукашенко была построена не на встречах с людьми – их было всего несколько, и то функционеров райисполкомов переодевали в спецодежду рабочих и ставили в первые ряды. Он чаще встречался с личным составом воинских частей и спецподразделений. Исходя из этого, я думаю, он отдает себе отчет, что за него не большинство населения.

— Вы хотите сказать, что власть сегодняшний сценарий предвидела?

— Я думаю, что у руководства страны есть реальные социологические данные. Там знают процент своей поддержки. Он невысок. Поэтому игра, которую сейчас проводит власть, направлена на смягчение ситуации.

У нас в городе применили водометную машину, пускай даже она работала в режиме поливочной машины, но факт применения был. В минувшее воскресенье (20 сентября — прим. ред.) в Бресте применили слезоточивый газ и выстрелы в воздух. Но, если вы обратили внимание, омоновцы работали без дубинок. То есть тактику они корректируют. Фактически прекратились избиения задержанных и издевательства над ними. Нельзя сказать, что силовики не видят границ и краев.

Власть совершила много выстрелов себе в ногу. Очень много, и они продолжаются в виде некоторых высказываний, некоторых действий. Но я вижу, что власть пытается их корректировать.

А что касается того, как изменится процентное соотношение, опять же среди моих знакомых есть и сторонники действующей власти. Так вот, после этих жестокостей, которые произошли, очень многие сторонники Лукашенко, увидев и услышав рассказы об этом от тех, кого они знают – не из интернета и газет, – изменили свое мнение.

Если взять, к примеру, нашу судебную систему. Там очень много дел по наркотикам, когда фактически простым потребителям, молодым людям давали огромные сроки. Это несправедливо ни с точки зрения закона, ни с точки зрения здравого смысла. Это нерационально. И таких фактов много. И это проблема людей, которые с этим сталкивались.

9, 10, 11 августа вот эти единичные проблемы выплеснулись в массовые, и многие сторонники власти перестали быть ее сторонниками. Плюс у нас в обществе очень много людей — сторонников Российской Федерации, я не скажу интеграции. Но для них Владимир Путин был авторитетом, а Россия — примером. Так вот, после поддержки, которую Кремль обещал Лукашенко, эти люди заговорили о России по-другому. Они поняли, что Путин выбрал не народ, и это им не нравится.

Если посмотреть российские СМИ, они говорят о протестах как о выступлениях оппозиции. Я не считаю, что это выступает оппозиция. Это выступает значительная часть народа.

Так вот, эти люди, которые долгое время являлись сторонниками Путина и считали, что он стратег, что он играет в долгую, они разочаровались, что Путин поддержал не народ. И теперь они считают, что, выиграв тактически, стратегически и долгосрочно Россия на этом потеряет.

— Вы заметили, что силовики поменяли тактику, выходят без дубинок. О чем это говорит?

— Все зависит от задач. Когда стоит задача блокировки улицы, они со щитами и дубинками. Когда стоит задача задержать активистов, то они идут без дубинок. А раньше они подбегали и сразу били.

— Тогда мой следующий вопрос о жестокости в первые дни после выборов. Был приказ действовать без ограничений?

— ОМОН – это спецподразделение, которое тренируется для того, чтобы захватывать опасных преступников. Есть нормы в МВД, которые предписывают оперативным подразделениям не заниматься задержанием особо опасных преступников, когда есть подозрение, что они вооружены. В таких случаях привлекаются спецподразделения, которые тренируются для выполнения таких заданий.

У ОМОНа есть несколько степеней задержания: «работаем нормально», «работаем жестко» и «втоптать в асфальт». По моему мнению, если бы, например, жестокость была только в Бресте и, скажем, в Могилеве, можно было бы говорить, что это перегибы на местах. Но если это происходило по всей стране, плюс истязания задержанных, то я считаю, что это была централизованная команда.

Фактически свидетельство тому – поведение Юрия Караева (министр внутренних дел – прим. ред.), который формально извинился. Но если ты юрист, то что значат твои извинения? Должна быть правовая оценка по факту превышения служебных полномочий. Кроме того, поведение Следственного комитета, который не возбуждает уголовные дела.

Пресс-секретарь МВД Ольга Чемоданова рассказывает, сколько сотрудников пострадало, сколько дел возбуждено против протестующих. Пусть расскажет сколько дел возбуждено против сотрудников внутренних дел. Масса фактов, видео, фото о превышении служебных полномочий, неправомерном применении спецсредств и нанесении увечий людям. И ничего.

Плюс ко всему через несколько дней после выборов был опубликован приказ о поощрении сотрудников органов внутренних дел. Я понимаю, что, если говорить о нашей наградной системе, она длительная, что эти списки составлялись еще до выборов, но это месседж всему обществу. Сотрудники проявили жестокость или жесткость – их наградили, а не наказали. Мол, работайте в том же духе.

— Телеграм-канал Nехта и айтишники, назвавшиеся киберпартизанами, сообщили о том, что у них есть база данных силовиков, и часть ее уже даже выложили в сеть. Как вы думаете, это каким-то образом повлияет на ситуацию, на действия силовиков, на какие-то их мысли?

— А вам не кажется, что их это консолидирует, сплотит?

— Поэтому я и хочу узнать ваше мнение.

— Вы, наверное, знаете, что у нас в Бресте был случай, когда порезали колеса десантникам, которые оставляли машины около КПП части. Сейчас они не оставляют их за территорией части. Мне рассказывали случаи, когда в Минске вымазывали ручки входных дверей, где живут сотрудники милиции. Но что могут сделать простые люди против организованной силы? Они могут просто выразить протест.

Среди народа есть нормальные вменяемые люди, но есть и экстремисты. Когда я опять же со своими бывшими коллегами разговаривал и спрашивал, зачем такая жестокость, они мне отвечали: «А что делать, если вот эти…» Я говорю: «Если есть несколько человек, которые кидают бутылками, это же не повод избивать всех подряд. А потом еще и задержанных мучить».

Я не думаю, что это их испугает. Уже выложили адрес командира брестского ОМОНа и его телефон. Если кто-то какие-то противоправные действия будет совершать, может, этого человека найдут. А может, не найдут.

Ведь вспомните: когда поставили первые фотокамеры на улицах, находились те, кто эти камеры разбивал. Нашли. Они службу собственной безопасности будут ориентировать на то, чтобы найти тех людей, которые будут совершать какие-либо противоправные действия против имущества или этих сотрудников. Т. е. будут их пытаться защищать.

Но если будут продолжаться задержания и издевательства, то и количество радикальных проявлений увеличится. Если окажется, что здравый смысл у власти все-таки есть, коль, как я уже говорил, выходят без дубинок и не бьют просто так и всех подряд, то, может быть, градус напряжения понизится.

Хотя, конечно, неприятно. Почему, когда срывают маски, силовики убегают? Они не хотят своей персонализации.

— Давайте вернемся к России. Какова, по-вашему, ее дальнейшая роль в белорусских событиях? Путин встретился с Лукашенко, пообещал полтора миллиарда долларов. Что дальше? Россия возьмет паузу, посмотрит на дальнейшее развитие ситуации или все-таки будет придерживаться линии на поддержку Лукашенко?

— Экономика — базис, политика – надстройка. Политика есть выражение экономических интересов. Прежде чем говорить, что будет делать Россия, порассуждаем о том, чего она хочет. Наша экономика – экспорт и импорт – завязаны на Россию. Если говорить о нашем торговом балансе, экспорте, то на запад, в основном, на нидерландскую биржу мы экспортируем продукты нефтепереработки наших двух заводов.

И обратите внимание, как отреагировали локомотивы Евросоюза на наши протесты. Я очень хорошо помню, как премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий, когда у нас произошла волна ужасного насилия, пытался собрать в Брюсселе чрезвычайное заседание по Беларуси. Если говорить по-простому, ему ответили примерно следующее: «У нас тут Турция с Грецией чуть войну не начали, нам не до Беларуси». Германия, Италия и Франция фактически заняли как минимум нейтральную позицию. Потому что существуют торгово-экономические связи. Капиталисты думают о выгоде и упускать ее не собираются.

Я специально немножко ушел на запад, потому что мы на пути между западом и востоком и являемся транзитной территорией, в стабильности которой заинтересованы и запад, и восток.

Теперь посмотрим на восток. Наша экономика очень сильно зависима от России. Но не все российские интересы, по мнению российского руководства, здесь исполняются. И они хотят эту зависимость увеличить. Переговоры идут под ковром. Общественности они не доступны, но того, что озвучили, достаточно, чтобы думать, что они это будут реализовывать.

Речь о наших активах государственных, которые до сих пор не приватизированы. Россияне захотят их каким-то образом акционировать и приватизировать. И поддержка, которая была озвучена, наверное, предполагала какие-то шаги в сторону контроля над этой собственностью. Кроме того, я думаю, что между главами России и Беларуси идут разговоры о том, что Лукашенко засиделся, и о конституционной реформе.

Сейчас на общественном поле идет подмена понятий. Люди, которые протестуют, не хотят новой Конституции. Они хотят честных выборов и наказания за совершенные преступления. Но идет подмена понятий.

Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков буквально на днях заявил, что Путин согласился с конституционной реформой. Но эта реформа будет направлена на ослабление президентской должности. Соответственно, я думаю, игра Лукашенко направлена на то, чтобы затянуть эти переговоры и еще остаться на несколько лет, а там, глядишь, можно, укрепив свои позиции, не выполнить свои обещания.

Игра Путина направлена на то, чтобы отстранить Лукашенко от власти. Лично я убежден, что Бабарико, Цепкало и Тихановские — российские проекты, которые были призваны ослабить и расшатать эту власть. И они достигли этого очень эффективно. Но никто, конечно, не знал, что народ поднимется.

— Давайте завершим наш разговор чем-то позитивным?

— Мне стыдно за действия властей. Нынешняя ситуация в Беларуси очень печальная. Такой же она останется и в ближайшем будущем, потому что очень много молодых активных людей, глядя на то, что происходит в стране, не видят перспективы.

Мне понравилась мысль одного российского блогера о том, что раньше были войны за территории, потом войны за ресурсы, теперь войны за людей. И эту войну наша страна будет проигрывать. Активные молодые способные люди будут уезжать на запад или восток. Это очень грустно.

Но хочется закончить беседу на позитивной ноте. Очень приятно, что наше общество просыпается, население превращается в народ, идут процессы формирования нации. Какая мощная консолидация людей, единых по духу, по взглядам, идет по всем городам. Прогресс двигает авангард общества. А пассив идет за ним. И я все-таки верю, что у Беларуси есть будущее и мы этот кризис преодолеем (улыбается)

Оцените статью

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро

Подпишитесь на наши новости в Google

Eсли вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.