Что не так в содержании информационных стендов, установленных у Южных ворот Брестской крепости

Информационные стенды, установленные в сентябре нынешнего года по согласованию с городскими властями неподалеку от Южных ворот Брестской крепости и того места, где когда-то на Волынском предместье располагался Берестейский монастырь преподобного Симеона Столпника, не остались незамеченными для неравнодушных и интересующихся историей города брестчан.

И у некоторых они вызвали недоумение. В результате завязалась дискуссия, в том числе и в социальных сетях. Мы решили выяснить, что в содержании стендов, установленных православным Свято-Рождество-Богородицким женским монастырем для информирования посетителей о местонахождении Симеоновской обители, игуменом которой в XVII веке был Афанасий Филиппович (монастырь был закрыт в 1824 году, а его строения окончательно разобраны во время строительства Брестской крепости в 1834 г.) послужило информационным поводом для возникшей дискуссии и насколько обоснованны нарекания в адрес их авторов.

Зачастую люди не утруждают себя поисками истины и удовлетворяются единственным доводом: «это было написано в газете, сказано по телевизору или указано на стенде». Недостоверная информация, в подобных источниках, многими будет воспринята за чистую монету и станет «общеизвестным фактом». А таких неточностей и ошибок, если присмотреться, встречается не мало. На городских памятных знаках и памятниках можно найти массу ошибок и неточностей.

К примеру, таковые имеются на круглом панно, посвященном наделению Берестья магдебургским правом, а также на памятнике, посвященном 1000-летию города. Потому вопрос достоверности информации, рассчитанной на восприятие большим количеством людей, нельзя назвать маловажным, а проблему, поднятую в связи с содержанием указанных стендов, игнорировать.

«Основание Брест-Литовска положили православные монахи, поселившиеся в этой местности в первые времена введения христианства в России и основавшие общежительный монастырь во имя преподобного Симеона Столпника. Этот монастырь дал начало городу, в котором проживало православие до соединения Литвы с Польшею». Эта версия о времени основания монастыря, недвусмысленно говорящая о том, что именно он положил начало существованию города, была заимствована из энциклопедического словаря Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, изданного в Санкт-Петербурге в 1890 — 1904 годах. Эта формулировка не случайно вызвала массу нареканий.

В том, чтобы подвергнуть данное утверждение сомнению, есть основания. И потому, что не назывался наш город в момент своего рождения Брест-Литовском. И потому, что до 1054 года не существовало разделения на католичество и православие, христианство было единым, а значит, нельзя утверждать, что «православные» монахи были основателями монастыря, а затем и города. И потому, что в XI веке государства, называемого Россией, не существовало, в то время, и это общеизвестно, была Киевская Русь. Не может не вызывать недоумения и утверждение о том, что монастырь дал начало городу.

Культуролог и продюсер проекта по 3D-реконструкции архитектурных памятников старого города reBrest Виктор Климус высказал на этот счет свое мнение: «Калі мы маем інфармацыю аб тым, што ў XI ст. каля горада існаваў, умоўна кажучы, нейкі «агарод бабы Дусі», гэта яшчэ не азначае, што горад узнік вакол гэтага «агарода». Як правіла, адбывалася зусім наадварот. У часы распаўсюджвання хрысціянства ў Кіеўскай Русі духавенства, якое несла святло хрысціянства людзям, прыходзіла і сялілася ва ўжо існуючых цэнтрах, дзе народу было паболей. Манахі-пустэльнікі таксама маглі існаваць у той перыяд. Але іх селішча ніяк не магло стаць палітычным ці эканамічным цэнтрам, вакол якога вырас горад. Па такой логіцы мы любую згадку пра купцоў у XI стагоддзі можам інтэрпрэтаваць так, быццам бы горад быў заснаваны вакол нашага супермаркета».

Приведенная выше формулировка на стенде несет в себе некорректную, исторически неточную, недостоверную и тенденциозно поданную информацию, лишенную здравого смысла и не выдерживающую критики на основании общеизвестных научных данных. Она выражает версию, которую нельзя рассматривать как имеющую под собой научные основания.

На сегодняшний день исследователями не выявлено никаких свидетельств, т. е. какого-либо исторического первоисточника, позволяющего, пусть даже и косвенно, датировать возникновение монастыря XI веком. К тому же о том, что первое документально подтвержденное упоминание о Симеоновской обители относится к XVI веку, говорится в одной из записей на самом информационном стенде! А значит, авторы сами подтверждают сомнительность их предыдущего тезиса о возникновении монастыря в XI в., что якобы повлекло за собой основание города.

На стендах, очевидно, для того, чтобы подкрепить тезис о возможном основании монастыря в XI веке, также приведена цитата следующего содержания: «Он существовал уже до введения христианства в Литве, следовательно, не позже XIII в.», взятая из источника под названием «Материалы для историко-топографического исследования о православных монастырях», изданного в Санкт-Петербурге в 1890 году. Столь вольное обращение с датами, когда датирование момента возникновения монастыря основывается на неких косвенных данных, а более всего на основании такого обстоятельства, как принятие христианства в Литве, не может не вызывать сомнения и вопросы.

Не совсем понятно, зачем ссылаться на давние идеологизированные источники, служащие верой и правдой оголтелой русификаторской политике имперской России XIX века, когда со времен их издания накоплено немалое количество материалов (в том числе и в самой России), позволяющих пролить свет на вопрос о времени возникновения монастыря. Думается, что информация на стендах, которую люди читают и которой могут поверить, должна основываться на более актуальных и выверенных научных наработках.

Давайте хотя бы обратим свой взор за несколько сот метров на север от стенда – на археологический музей «Берестье». Зайдем и посмотрим на обнаруженные при археологическом изучении древнего города артефакты: крестики, иконки, змеевики, лампадки. Все они датируются не ранее второй половины XII в., а большинство – XIII веком. Кстати говоря, подобную ситуацию с появлением таких артефактов в слоях древних городов Беларуси фиксируют археологи уже давно. А такие артефакты – это материальные и очень упрямые свидетельства активного распространения христианства в городах Беларуси только с XII в.

В процессе исследовательской работы важны все имеющиеся источники. Но надо понимать, как справедливо резюмировал краевед Анатолий Никитчик, что энциклопедические издания XIX в. являются источниками непроверяемого заимствования, они изобилуют массой сведений, не имеющих ссылок на оригинальные документы, а потому не могут рассматриваться как достоверные, хотя, безусловно, могут иллюстрировать динамику освещения вопроса. Очевидно, что для массового зрителя имеет смысл доносить только подтвержденные, научно установленные данные.

«Уникальность Симеоновского монастыря заключается в том, что на протяжении всего времени своего существования он сохранял православие», — это утверждение авторов стендового послания некорректно. О том, есть ли некая уникальность в том, что на протяжении всего времени существования он сохранял православие, можно, конечно, поспорить. Яблочинский Св.-Онуфриевский монастырь, например, никогда не закрывался. Св.-Симеоновский монастырь, известный по самым строгим, документально подтвержденным на сегодняшний день меркам с 1546 г. за время своего существования, действительно, являлся монастырем греко-восточного обряда. Это подтверждает Анатолий Никитчик. Правда, был перерыв в его функционировании. И что немаловажно, до третьего раздела Речи Посполитой монастырь принадлежал Киевской митрополии.

Чтобы наглядно продемонстрировать месторасположение Симеоновского монастыря, на стенде была помещена карта города Бреста 1824 года (получена по запросу из Гродненского историко-археологического музея), совмещенная со спутниковой картой. При этом условные обозначения документа были ретранслированы на том языке и с той орфографией, каковы они были в легенде карты, чем авторы стенда, собственно, и объясняют появление на нем слова «костіоль».

«Гісторыя горада, пагадзіцеся, не можа скажацца з нечага жадання надаць статуснасць і гістарычнасць якой-небудзь рэлігійнай арганізацыі і каб дагадзіць чыімсьці карпаратыўным інтарэсам. Інакш яна стане проста смешнай і для турыстаў, і для саміх жыхароў», — справедливо считает Виктор Климус.

А коль случилось так, что стенды стали поводом к размышлениям и дискуссии, то пусть это станет путем, ведущим к пониманию важности аккуратного отношения к своей истории, а через это – к представлению о реальной истории нашего города, основанному на научном знании. Тем более в год 1000-летия города, когда не составляет труда найти правдивую информацию в работах профессиональных ученых, краеведов и музейных работников.