Диана Каранкевич – активистка культового минского двора, получившего название «Площадь Перемен». Трагические события 2020 года, которые здесь произошли, оставили глубокий след в жизни девушки и разделили ее на «до» и «после». Диана сбежала с домашней «химии» и просит сейчас политического убежища в Польше.
Читайте также: «До последнего не верила, что буду там учиться»: Брестчанка Александра Гаврусик рассказала о жизни в Норвегии
Душевный подъем и надежда на выборы
Диана работала мастером по маникюру, по роду своей деятельности общалась с многими людьми и представляла, что на самом деле думают соотечественники о происходящем в стране. Будет неправильным сказать, что до выборов она не интересовалась политикой. «Как и большинство белорусов, я понимала, что происходит в стране. В том, числе, что у нас нет честных выборов и их результаты всегда фальсифицируются. Нет, мне не было все равно, но, как и многие другие, я не понимала, как можно разорвать этот замкнутый круг», – вспоминает собеседница «БГ» о тех временах.
«Первый раз я почувствовала, что в этом году может что-то измениться 18 июля, когда люди вышли на улицу и встали в цепь солидарности, протестую против ареста Виктора Бабарико. Было ощущение, что все наконец-то поняли, что они могут что-то сделать, чтобы их голоса были услышаны», – рассказывает Диана.
Летом 2020 года все было не так, как раньше, не как в предыдущие выборы, продолжает вспоминать девушка. Потенциальных кандидатов в президенты в тюрьму сажали всегда, но обычно это было уже после выборов, а не до. «Действующий президент тоже почувствовал, что все не так, как раньше. Он почувствовал опасность для своей власти», – полагает Диана.
Она с восторгом вспоминает тот душевный подъем, который был у белорусов, когда штабы всех альтернативных действующей власти кандидатов объединились, а на встречи с избирателями к Светлане Тихановской, Марии Колесниковой и Веронике Цепкало приходили тысячи людей. «Поверилось, что если мы покажем массовость, если мы придем с белыми браслетами, если будем складывать листочки гармошкой и фотографировать бюллетени, то власть услышит наше мнение», – говорит девушка.
Площадь Перемен
В Минске Диана жила на площади Перемен. Такое название получил еще недавно обыкновенный двор. Все началось с того, что на трансформаторной будке был нарисован мурал, изображавший двух диджеев, осмелившихся на официальном мероприятии включить песню Виктора Цоя «Перемен». Власти мурал закрашивали, но кто-то его восстанавливал снова и снова. Это место стало культовым осенью 2020 года.
Читайте также: Бизнесмен из Бреста: «У меня забрали станки, вытрепали всем нервы… Но то, что произошло – это очень хорошо!»
Здесь собирались не только местные жители. Сюда приезжали люди со всего города, здесь выступали популярные белорусские группы и артисты. Здесь произошла одна из самых страшных трагедий того периода – во время задержания до смерти был избит 31-летний Роман Бондаренко. Он просто вышел узнать, кто и почему срезает во дворе красные и белые ленточки, развешенные местными жителями.
Во дворе на площади Перемен жил и арборист Степан Латыпов, которого силовики забрали, когда он пытался защитить все тот же нарисованный мурал. Его обвинили по трем статьям уголовного кодекса, его гражданская и политическая активность была оценена в 8 лет и 6 месяцев лишения свободы в колонии усиленного режима. Это тот самый Степан Латыпов, который на суде рассказал о пытках и издевательствах и прямо в зале суда пытался покончить с собой.
«Степан Латыпов – мой сосед. Он активный человек с обостренным чувством справедливости. Степана «забирали» очень жестко. Когда после задержания его привезли на обыск, мы поняли, что его избивали. Он хромал, лицо было закрыто маской, и он не выглядел здоровым человеком, хотя до задержания ни на что не жаловался», – вспоминает Диана.
Сначала его обвинили в том, что он хотел отравить милиционеров, потом заявили, что он организатор всего и вся. «Степан занимался травлей борщевика в Беларуси, понятно, что у него дома были химикаты. Это как у айтишника найти компьютер и сделать вывод, что он хотел что-то взломать… Тогда мы решили, что должны спасти Степана и доказать, что организатор не он. Мы стали активничать еще больше и чаще. Концерты у нас уже проходили каждый день. По субботам мы делали ярмарки для детей, пекли вкусняшки и прийти их отведать мог любой. Во время ярмарок мы собирали донаты, кто сколько мог и хотел, тратили деньги на посылки и денежные переводы Степану», – рассказывает девушка.
Читайте также: Сям’я журналістаў з Берасця ў Беластоку: «Прывыкаем да бяспекі. Калі ў дзверы грукаюцца — гэта можа быць і кур’ер»
По ее словам, им не приходило в голову, что встречи во дворе с соседями получат статус политических мероприятий. Люди здесь не говорили о политике, не митинговали и не выкрикивали лозунги. Ничего политического в своих действиях они не видели, поэтому были убеждены, что, собираясь в своем дворе попить чаю, пообщаться с соседями и поиграться со своими детьми, ничего не нарушают. Да, они были против фальсификаций итогов выборов и против насилия, вывешивали бело-красно-белые флаги и ленточки, но и в этом тоже они не видели ничего противозаконного.
Роман Бондаренко
Обитатели площади Перемен были убеждены, что в своем дворе они находятся в безопасности и им ничего не угрожает. «Мы не думали, что когда-нибудь к нам придут силовики», – вспоминает ощущения того времени Диана. – Но они пришли. Сначала задержали ребят, которые просто убирали мусор во дворе. Это ведь детская площадка и там должно быть чисто».
Потом они увезли Степана Латыпова и забили до смерти Романа Бондаренко.
Диана рассказывает, что до выборов почти никого не знала в своем доме, и тем более во дворе. «Потом я уже была знакома со всеми, администрировала наш чат и за всех переживала. В чате было 60 человек, в том числе и Рома Бондаренко. В тот день, когда его убили, я не была на дворовом концерте, работала. Мы встретились с Ромой уже когда все разошлись. Он рассказал, что наконец-то уволился с работы, где его очень сильно прессовали и очень этому рад, сказал, что сейчас у него будет много свободного времени и теперь он будет приходить на Площадь Перемен каждый день. «Поздравляю, ты еще молодой парень и найдешь себе работу», – сказала я и уехала по делам. Мы договорились встретиться завтра и поговорить», – делится Диана своими тяжелыми воспоминания.
По словам собеседницы «БГ», в тот вечер никто не должен был выходить во двор. Была договоренность не выходить, когда туда приезжают силовики или «неравнодушные граждане». Кто знает, что у них в головах? «Мы решили, что пусть они делают, что хотят, а мы все восстановим потом. Когда я увидела подъехавшие «бусы», я написала ребятам, чтобы они не выходили. Я была спокойна и уверена, что все дома», – рассказывает девушка.
О том, что во дворе была драка и кого-то увезли силовики Диана прочитала в чате. Чтобы узнать, кого именно, пришлось отсмотреть видео с камер. Тогда стало понятно, что это Роман Бондаренко. После этого начался поиск. Сначала в РУВД говорили, что у них нет такого, а потом сообщили Романа увезли в больницу, потому что ему стало плохо. Поскольку по телефону в больнице не отвечали, то туда пришлось поехать.
«Я всегда верю в лучшее. Ребята мне рассказывали, что Рому били, но я не могла поверить, что такое может быть в нашей стране, чтобы у нас на площадке, в своем дворе, могли так избить человека, чтобы он оказался в больнице», – продолжает свой рассказ Диана. – То, что Роман нашелся в нейрохирургии, что привезли его без сознания и в данный момент он находится на операции стало для нас шоком. Минут 30–40 мы с ребятами просто сидели в тишине, каждый со своими мыслями, уже была половина четвертого утра или даже четыре. Мы решили поехать к родственникам Ромы, понимая, что им никто ничего не сообщил».
Дальше было тяжелое ожидание, слабая надежда и мольбы к всевышнему. «У него один шанс из тысячи, но он же есть», – вспоминает собеседница «БГ» слова мамы Романа Бондаренко. Вечером позвонила сестра Романа и сказала, что его больше нет. Чуда не случилось. «Я просто реву и все ревут… у нас был портрет Романа, у кого-то была черная кофточка, мы от нее отрезали полосочку и завязали на угол, чтобы донести людям, что Рома умер», – со слезами в голосе вспоминает Диана.
Потом на Площади Перемен было уже море слез, море цветов и свечей. Двор постепенно превратился в мемориал, кто-то предложил охранять его и нести вахту памяти. Людей было много, им было больно, они хотели каких-то действий. На площадке появились палатки, туда стали приносить еду, одна бабушка принесла теплые носочки, другая кастрюльку с супом, закутанную в платок и даже свои домашние тарелки. «Мы понимали, что ничего этого не надо, мы пытались остановить людей, но они только обижались», – говорит собеседница «БГ».
«Я поняла, что такое война»
Потом наступило воскресенье 15 ноября. «Кто-то призывал идти на очередной марш на Пушкинскую, кто-то звал на Площадь Перемен. Мы всем говорили и писали, что наш двор – это худший вариант для марша, так как это огороженное пространство, из которого нельзя убежать. Нас прижмут там к забору и все, мы никуда не вылезем, но нас проигнорировали», – рассказывает о тех печальных событиях Диана.
Так и случилось. Вскоре в толпу полетели светошумовые гранаты, люди начали разбегаться и прятаться в близлежащих домах. Потом наступило затишье. «Через какое-то время просто как черное море высыпали силовики и начали окружать двор. Кто-то успел убежать и спрятаться в квартире. Тех, кто остался на площади, взяли в кольцо и предложили сдаться самим. Командир Минского ОМОНа Дмитрий Балаба обещал, что в этом случае их не будут бить. Такая вот интересная постановка вопроса, подтверждающая, что и били, и будут бить», – вспоминает Диана.
Минчане хорошо помнят этот день. Силовики задались целью задержать всех, кто остался в домах на Площади Перемен. «Стемнело, а они вместо того, чтобы уйти, начали ходить по квартирам, ломиться в двери, вытягивать людей, за окнами летал дрон и тоже высматривал, есть ли там какое-то движение. В конце концов они дошли до квартиры, в которой прятались девочки с Белсата, и чтобы добраться до них, вырезали дверь и забрали их. Но на этом не остановились, а пошли по остальным квартирам. Было реально страшно, и я поняла, что такое война, каково это было прятаться от фашистов», – рассказывает наша героиня о том, что там творилось.
Облава продолжалась и на следующий день, у всех входящих и выходящих проверяли документы. «Мама жила у меня, но не была тут прописана. Ей, чтобы пойти на работу пришлось взять с собой документы на квартиру», – вспоминает Диана. В ателье на первом этаже люди просидели почти сутки без воды, без туалета, просто лежа на полу и боясь шелохнуться. Силовики ушли, когда появилась информация, что во двор едут послы, чтобы вызволять людей. На какое-то время силовики исчезли, что позволило людям уйти. Но потом, по словам Дианы, они опять вернулись и дежурили во дворе полгода.
Читайте также: Оперная певица Маргарита Левчук: «Желаю белорусам продолжать верить в чудеса и чудить самим»
Присутствие силовиков не мешало обитателям культового двора устраивать акции памяти Романа Бондаренко, высказывать свое несогласие с заявлениями власти о том, что он был пьян (акция «ноль промилле»), запускать в воздух белые и красные шарики. В ночь с 7 на 8 мая был восстановлен мурал диджеев. После этого активистов начали усиленно искать. И нашли.
«Когда не дали матрас, я поняла, что я «политическая»
К Диане Каранкевич пришли с обыском 14 мая и сразу по его окончании увезли с собой. «Я еще даже не успела ребенка в сад отвести, но они сказали, что отвезем вместе с ними. Отвезли и поехали в РУВД. Сначала я была в камере одна, потом ко мне подселили проституток, настоящих, а не тех, которые выходили по воскресеньям на марши. Им по 15 суток присудили. До самого вечера нас никто не кормил, а потом меня отвезли в ИВС. Я была спокойна, ведь мы же ничего такого не сделали – рисунок не содержит политических подтекстов или призывов, это не карикатура. Я была уверена, что это максимум «административка», но это оказалась «уголовка». Только когда мне не дали матрас, осознала, что я «политическая», – вспоминает Диана. – Я решила все взять на себя, все-таки у меня смягчающие обстоятельства – я одна воспитываю несовершеннолетнего ребенка. Мне много не дадут». На допросах девушка поражала следователей своим спокойствием. Для себя она решила, что ей не надо нервничать, ведь ничего плохого она не сделала. Ее не бьют, она жива, здорова.
Фигурантов в деле восстановления мурала на Площади Перемен было двое – 29-летняя Диана Каранкевич и 37-летний Василий Логвинов. Сначала их обвиняли по статье 341 УК («осквернение зданий… порча имущества в общественных местах), затем переквалифицировали обвинение на злостное хулиганство, совершенное группой лиц (ч. 2 ст. 339 УК). 23 августа суд вынес решение – Диане дали 2 года без направления в исправительное учреждение, Василию – столько же, но с направлением.
Побег
Три месяца домашнего ареста были непростым периодом в жизни Дианы. Салон, в котором она работала, грозили закрыть – туда после ареста сотрудницы пришли с проверками все службы сразу. Девушке пришлось уволиться, чтобы не подставлять собственника и коллег. «Мне было запрещено все, кроме выхода на работу и когда меня уволили, я оказалась в полной изоляции. У меня тогда началась очень сильная депрессия, мне казалось, что я превращаюсь в кота, потому что я только спала и ела. Это было жуткое состояние», – вспоминает Диана. Девушка говорит, что в общем-то могла убежать и из-под ареста, но не хотела оставлять в одиночестве «подельника». Она боялась, что если уйдет, то ему достанется еще и за нее.
Читайте также: Правозащитник из Бреста Роман Кисляк: «Мы готовим серию законопроектов для новой Беларуси»
После суда «уголовники» с Площади Перемен убежали вместе, но сначала Диана отправила в Украину своего 6-летнего сына. «Нам предстоял нелегальный переход границы, я понимала, что ребенок маленький и не все сможет выдержать, поэтому было решено, что он уедет раньше, с волонтеркой. Это была молодая девушка. Она переночевала у нас дома одну ночь, а утром я посадила их с сыном в такси, помахала рукой и увидела в следующий раз своего ребенка только через полтора месяца», – рассказывает молодая мама. Все это время Тимофей жил у чужих людей. Это были белорусы, такие же «уголовники» и «экстремисты», убежавшие из-за преследования из своей страны. «Это прекрасные люди, и я им очень благодарна», – говорит женщина.
Попав в Украину, активисты протестного двора первым делом легализовались. Только потом Диана смогла встретиться с сыном. Уже 1 ноября беглецы отправились в Польшу. «Я себе тут намного безопаснее чувствую, чем в Украине», – объясняет женщина свой выбор страны для жизни. В конце декабря Диана подала пакет документов на международную защиту.
«Найти квартиру с ребенком сложнее, чем с домашними животными»
Наша собеседница признается, что была совершенно не подготовлена к такого рода испытаниям. Она не знает польского языка, что существенно усложняет адаптацию и возможности по организации жизни. Сложности встречаются на каждом шагу: со снятием квартиры, с устройством ребенка в школу, с получением медицинской помощи.
«На всем протяжении моего непростого путешествия, да и сейчас мне помогают различные фонды, которые созданы для помощи белорусам. Я пишу всем подряд и говорю о своих проблемах. Кто-то отвечает, кто-то нет, но помощь в итоге находится всегда, – рассказывает Диана. – Например, мне сами позвонили из фонда и спросили, устроен ли мой ребенок в школу. Когда я сказала, что нет, они мне помогли, договорились со школой и с 6 декабря Тимофей пошел в школу».
По ее словам, это обыкновенная польская школа. Мальчик приходит оттуда совершенно счастливый. Его очень хорошо там приняли, хотя на первых порах он и не очень понимал, что от него хотят. Постепенно стал понимать польский язык и начинает разговаривать.
«В Польше снять квартиру с ребенком гораздо сложнее, чем с домашним животным, потому что по здешнему закону выселить на улицу такого квартиранта нельзя, даже если он не платит за квартиру», – делится она своим непростым опытом. – Были моменты, когда казалось, что придется остаться на улице. Я уже настолько устала от поиска квартиры, что была готова снять любое жилье, которое нам готовы сдать».
Читайте также: «Я тут чужынец, і гэта нармальна»: брестчанин Виктор Климус делится впечатлениями о жизни белоруса в Варшаве
За три месяца жизни в Польше Диана с Тимофеем уже поменяли две квартиры и сейчас в поисках третьей – возникли сложности с санитарными условиями. «Мне очень сложно. Я такая чистюля, а тут нашла в квартире таракана и у меня случилась истерика. Наверное, просто накопилось от длительного стресса… Я позвонила маме со слезами, что очень устала и приеду домой».
Мама сказала, что она, конечно, будет рада увидеться, но встреча, наверняка, будет недолгой, если вообще будет. Могут задержать прямо на границе. Поэтому посоветовала купить карандаш от тараканов и успокоиться.
Пока девушка не работает, потому что не знает польского языка. В его изучении тоже помогают волонтеры, так как денег на курсы нет. Ребенок при поиске работы тоже отягчающее обстоятельство. «Салоны красоты чаще всего посещают по вечерам, поэтому хозяева хотят, чтобы работали до 20.00, а мне ребенка из школы забирать в 17 часов. Кроме того, дети сейчас очень много болеют и периодически их сажают на карантин и отправляют на онлайн обучение», – рассказывает Диана о сложностях трудоустройства. У нее, кстати, два высших образования, полученные в Беларуси (инженер-технолог и финансовый менеджмент), но пока она не планирует искать им применение.
«Не думаю, что мне захочется когда-нибудь вернуться и начать все сначала»
Пока прошло еще совсем немного времени с момента приезда активистки Площади Перемен в Польшу. Диана «не обросла» новыми знакомыми. «В Варшаве я в основном общаюсь с ребятами, с которыми была знакома в Беларуси. Хожу на акции, встречаюсь с соотечественниками, которые приехали раньше. Это хорошая возможность спросить что-то, выяснить какие-то важные на данный момент вопросы. Общение с поляками минимальное, так как пока нет языка», – рассказывает о своем житье-бытье наша собеседница.
Говоря о поляках, девушка отмечает, что они более жизнерадостные, чем белорусы. Ей очень нравится, что они употребляет слова «пан», «пани», от такого обращения чувствуешь себя человеком.
В оценках происходящего в Беларуси у Дианы гораздо больше пессимизма, чем оптимизма. К сожалению, сейчас там она не видит той солидарности и поддержки, которые так вдохновляли в 2020 году. Идут споры на тему, как надо было действовать, а как не надо. Сторонники мирного протеста уже не находят понимания среди тех, кто считает, что надо было действовать жестче.
Диана не думает, что вернется жить в Беларусь. «Я потратила очень много сил на этот переезд, не думаю, что мне захочется когда-нибудь вернуться и начать все сначала», – говорит она и добавляет, что если власть поменяется, то она с удовольствием съездит на Родину в гости.
Оцените статью
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро
Подпишитесь на наши новости в Google
