Форма для силовиков и диван «Надежда»: что производят осужденные в Беларуси и в каких условиях

Международное общество прав человека IGFM со штаб-квартирой в немецком Франкфурте-на-Майне в мае опубликовало заявление, в котором резко осудило условия работы в местах лишения свободы в Беларуси. Правозащитники называют их «рабскими» и подчеркивают, что заключенных принуждают к тяжелым низкооплачиваемым работам. DW узнала, как обстоят дела на самом деле, и не является ли такая оценка преувеличением.

Читайте также: Дата суда над Еленой Гнаук, продажа еще двух земельных участков на «Варшавке»: Что произошло в Бресте и области 9 июня

Рабство в законе по-беларуски

«Условия труда действительно рабские. Рабочие места не оборудованы, кроме того, что там стоит швейная машина. Сидение — простая деревянная табуретка. Обувь, которую должны выдавать швеям по условиям охраны труда, получают единицы. Чистого рабочего времени — по 6 часов в день, перерыв два раза на 5-10 минут, в 12 часов обед. Часто работают в выходные, если нужно быстро отправить заказ», — рассказывает DW бывшая политзаключенная Наталья Херше, которая отбывала наказание в гомельской женской колонии за участие в марше протеста в Минске. Из других известных политзаключенных сейчас там находится Мария Колесникова.

Эта колония известна тем, что здесь изготавливают одежду для беларуских силовых структур. Но Наталья отказалась от этого еще когда была в СИЗО. Поэтому в колонии сразу после карантина ее распределили в бригаду, которая шила одежду для одной строительной организации. 

«Этого заказа хватило почти на два месяца, потом мне неделю дали шить мешки для готовой продукции, хотя уже вся бригада шила форму для силовиков». 

За отказ это делать Наталью лишили посылки, звонка родственникам, а затем ее ждал штрафной изолятор (ШИЗО).

По закону все заключенные в Беларуси обязаны работать во время отбывания наказания — как в колониях (ИК), так и исправительных учреждениях открытого типа, на так называемой «химии». Отказаться от работы нельзя, иначе грозит дисциплинарное взыскание вплоть до увеличения срока лишения свободы. И хотя на осужденных распространяется Трудовой кодекс РБ, фактическое положение дел дает основания применять понятие «рабский труд», подчеркивает в разговоре с DW Василий Завадский, учредитель организации «ТаймАкт», которая занималась в Беларуси защитой прав заключенных до разгрома гражданского общества после протестов 2020 года.

40 часов в неделю оплачиваемого труда помимо неоплачиваемых работ по благоустройству или уборке территории, отсутствие трудового договора, высокие нормы выработки и зарплата от нескольких копеек до нескольких десятков рублей в месяц — такова реальность.

«Заключенные не имеют права выбирать место работы и профессию. Они получают копейки за свою работу. У них нет возможности получить разъяснения относительно своих прав как работника и вообще отстоять свои права», — подчеркивает правозащитник и врач, проработавший почти 25 лет в пенитенциарной системе Беларуси.

Зарплата в шесть рублей за пошив одежды

«Моя первая зарплата меня очень впечатлила: 6 рублей 66 копеек», — вспоминает Наталья Херше. Ранее сообщалось, что Виктор Бабарико, приговоренный к 14 годам лишения свободы и отбывающий наказание в ИК Новополоцка, сначала работал истопником в пекарне по шесть дней в неделю, за что и вовсе получил менее двух рублей. По информации штаба Бабарико, позже его перевели на новое рабочее место — укладчиком хлебобулочных изделий, где он продолжает работать и сейчас, хотя имелись проблемы, связанные с условиями труда: превышенный температурный режим, неудовлетворительные вентиляция и режимы проветривания.

Читайте также: В Беларуси в июне начинаются сразу пять судебных процессов над журналистами. Рассказываем, что об этом известно

Мизерные зарплаты правозащитники объясняют частично тем, что обеспечить всем осужденным, способным работать, полную занятость невозможно — нет столько рабочих мест. 

«Почти половина работают неполный рабочий день, а значит, не выполняют всю норму. Если считать, что их заработок прямо пропорционален проценту выполнения нормы, то это очень плохо», — отмечает юрист правозащитного центра «Весна» Павел Сапелко. Кроме того из зарплат вычитают стоимость питания, коммунальных услуг, одежды, обуви, оплату штрафов. 

«В ситуации политзаключенных труд — это средство наказания. Про остальных можно сказать, что труд — это точно не средство исправления, потому что вряд ли будет исправляться человек, которому ярко демонстрируют, что даже самый тяжелый, иногда опасный труд не приносит материального удовлетворения», — уверен юрист.

Прибыльное производство за счет осужденных

Вторая причина использования дешевой рабсилы — ориентация исправительных учреждений на прибыль. Большинство колоний приравнено к обычному производству. В подчинении Департамента исполнения наказаний (ДИН) МВД Беларуси находятся 15 предприятий, 4 филиала и 9 внебюджетных мастерских. Осужденные в основном заняты в сфере дерево- и металлообработки, на швейном и обувном производстве, в сельском хозяйстве, а также в промышленности, изготовляя запчасти для «МАЗ», «МТЗ» и других заводов. Получить представление о том, что производят осужденные в беларуских колониях, можно, заглянув на сайт ДИН, напоминающий визитку коммерческой фирмы. 

В каталоге на 121 страницу можно найти не только спецодежду, но и дачные мангалы, тротуарную плитку, окна ПВХ, мебель из дерева и мягкие диваны, включая модель «Надежда».

Правозащитная организация IGFM призывает международное сообщество протестовать и наложить санкции на продукцию, которую производят в беларуских колониях. Часть продукции, по ее утверждению, можно найти и за рубежом. Если сегодня поставлять товары из Беларуси в ЕС из-за санкций практически невозможно, то раньше многие исправительные учреждения отправляли их на экспорт, подтверждает правозащитник Василий Завадский: 

«Совсем недавно колония в Новосадах продавала за рубеж мебель. Колония в Ивацевичах продавала, если не ошибаюсь, во Францию. Они вынуждены конкурировать с другими подобными учреждениями в стране, а валюта позволяла приобретать комплектующие, более качественные материалы».

Если товары приобретают иностранные посредники, то концы отыскать сложно. Но товары, произведенные заключенными, можно найти и в магазинах в самой Беларуси, при этом маркировка об этом напрямую не свидетельствует: например, в случае колонии в Новосадах может быть указано «УП 14» — унитарное предприятие 14.

Читайте также: «Хороводное дело», «подготовка госпереворота». За что в Беларуси сажают писателей и издателей

Условия труда осужденных в Беларуси — закрытая информация

Узнать из официальных источников, в каких условиях трудятся осужденные, невозможно. 

«Все, что касается пенитенциарных учреждений в Беларуси, — закрытая информация», — отмечает юрист Павел Сапелко. Нельзя рассчитывать и на общественные наблюдательные комиссии — с 2020 года они практически не работают, кроме того, в них нет представителей правозащитных организаций. Сведения просачиваются либо от самих заключенных, либо от тех, кто выходит на волю.

«Регулярные сообщения о нарушении техники безопасности. Далеко не каждый обеспечивается спецодеждой, защитными устройствами. Как правило, работают осужденные в той же самой одежде, в которой идут принимать пищу и находятся в жилых помещениях. Во многих колониях производство укомплектовано устаревшим, списанным оборудованием. Это становится причиной несчастных случаев на производстве, которые редко оформляются положенным образом», — перечисляет известные правозащитникам факты представитель центра «Весна». В лучшем случае, по его словам, заключенный договаривается с администрацией о досрочном освобождении или более льготных условиях отбытия наказания в обмен на то, что тот примет на себя вину за несчастный случай или не сообщит о ЧП.

«Когда мы пришли на работу, в цеху, где одновременно работает 5-6 бригад, производились малярные работы, был очень интенсивный запах. Одной женщине стало плохо, она потеряла сознание, упала между машинами. Ее вывели на улицу, дали полчаса посидеть на скамейке, а потом снова завели в цех и сказали, чтобы шила дальше. Но она через минут 10 снова потеряла сознание. Тогда ее отвели в медчасть, вызвали «скорую». Я ее потом видела через недели три. Она ходила с палочкой — перенесла инсульт», — приводит такой пример Наталья Херше.

Зимой сообщалось о том, что политзаключенный из Минска Евгений Баровский больше двух недель ходил на работу с температурой 38-39 градусов, а за то, что рассказал жене о плохом самочувствии, был отправлен в ШИЗО. Как объясняет Василий Завадский, когда заключенный поступает в исправительное учреждение, он должен проходить медкомиссию, которая определяет его трудоспособность и дает заключение, на каких производствах данный человек не может работать. Но как эти требования выполняются — другой вопрос. При остром заболевании, например, если у человека есть температура, в нормальной ситуации врач в медчасти колонии дает освобождение от работы. 

«И тут все очень субъективно. Если есть команда давить на некоторых заключенных, то можно ожидать, что его просто не поведут в медчасть, а скажут, что он отказался работать», — говорит правозащитник.

Распил бревен и чистка туалетов: как давят на политзаключенных

Работы, на которые распределяют отбывающих наказание по политическим мотивам, порой становятся отдельным способом давления. У центра «Весна» есть примеры, когда таких заключенных отправляли на тяжелое производство, — в частности, распиливать мокрые бревна, вручную очищать кабель от изоляции для сдачи на цветные металлы или вытаскивать металлический корд из бракованных колес. 

«Такой труд можно назвать рабским. И делается это не только для того, чтобы унизить заключенного, но и еще и для того, чтобы заработать на нем деньги», — подчеркивает юрист центра Павел Сапелко.

Касается это и неоплачиваемых работ по самообслуживанию. Например, заключенного могут отправить на дежурство по уборке территории вне очереди. Кроме того, администрация может демонстративно заставлять его выполнять работы, которые в криминальной субкультуре связаны с низкой социальной категорией, — скажем, чистка туалета. Если человек переходит в «низшую касту», то он может подвергаться разного рода унижению и насилию, объясняет юрист. Отказы от таких работ фиксируются, что приводит к ухудшению режима содержания.