«Пары проводят так, что все просто сидят». Интервью с парнем, который помогает беларусам поступить в вузы в Европе

Александр Паршенков в 2020 году был одним из создателей свободного профсоюза БГУ и заметных публичных активистов. Осенью 2021 года ему пришлось уехать из Беларуси и выплатить деньги за учебу. Он поступил на докторскую программу философского факультета Карлова университета в Праге и продолжил свою общественно-политическую жизнь, дважды избираясь в Координационный совет и руководя комиссией по делам студенчества, пока она не прекратила свое существование. В 2025 году Александр готовится к защите диссертации в университете. Журналист BGmedia поговорил с ним об учебе в Чехии и ее отличиях от беларуской, политической активности и Координационном совете, о беларусах, которые обращаются за помощью и многом другом.

Читайте также: «Каждый месяц откладываю деньги, причем даже на пенсию». Интервью с беларусом, который бесплатно учится в вузе в Чехии

— Где ты учишься и на каком направлении?

— Я учусь в Карловом университете на философском факультете на PhD-программе [это докторская программа, ведущая к получению степени доктора философии (Doctor of Philosophy), которая является высшей академической степенью в большинстве западных стран — прим. Ред.].

Специализация называется «славянские филологии». Поскольку я историк по образованию [в Беларуси Александр окончил исторический факультет БГУ и магистратуру — прим. Ред.], то это филологическое образование является одновременно продолжением исторического. Моя диссертация мультидисциплинарная, она затрагивает и филологию, и историю искусств, и историю. Тема моей диссертации: «Источники «Бивлии руской» Франциска Скорины».

Учусь уже четвертый год, вот этот учебный год последний.

— Когда у тебя защита диссертации?

— В докторских программах год обучения заканчивается 30 сентября. Я думаю, что моя защита будет позже. На докторских программах есть четыре года учебы, когда тебе платят стипендию. Все свои обязанности я уже выполнил, мне осталось защитить диссертацию. Она может быть защищена чуть-чуть позже формального окончания срока этого четвертого года. Надеюсь, в конце 2025 года я защищусь.

— А как ты поступил в Карлов университет? Это была какая-то специальная программа для беларусов?

— Нет, это была обычная программа. Я сдавал экзамен на общих основаниях. В Карловом университете никаких исключений не было. Единственное исключение — в то время был еще ковид, поэтому я сдавал экзамен, находясь в Беларуси.

Сдавал экзамен на русском, потому что на специальность «славянские филологии» можно сдавать экзамен на любом славянском языке: на болгарском, чешском, польском. Я в тот момент еще не знал чешского на таком уровне, чтобы сдать экзамен, поэтому выбрал язык, на котором было проще. Мог и на английском, но поскольку можно было на русском, то выбрал русский.

— После поступления у тебя были подготовительные курсы по чешскому языку?

— Нет, у меня не было подготовительных курсов, потому что я в тот момент фактически бежал из Беларуси. Для меня было важно не чешскому научиться, а бежать из Беларуси и начинать уже в Чехии. Когда я поступил, то не верил, что вообще смогу приехать в Чехию. Но когда приехал, то начал учить чешский сам и постепенно влился в процесс. Докторское обучение — это не такое обучение, которое требует ежедневного присутствия в университете, посещения лекций.

В первое время у меня было не так много обязанностей, где мне нужен был чешский. Я ходил на предметы, которые мне были интересны, но мне не надо было даже их сдавать, поэтому я учился чешскому прямо в процессе своего обучения. Но, в принципе, подготовительные курсы в университете есть.

— Сколько языков ты знаешь, учишь сейчас?

— Языки, на которых я говорю: литовский, чешский, польский, английский, русский, беларуский. В общем-то, немного. Польский не учил в университете, это просто язык, он был всегда. А литовский — да, я уже в Карловом университете, насколько мог, выучил, и сейчас продолжаю заниматься.

Читайте также: «До последнего не верила, что буду там учиться»: Брестчанка Александра Гаврусик рассказала о жизни в Норвегии

— Ты отучился в БГУ, а в Карловом университете уже четвертый год учишься на доктора наук. Расскажи про основные отличия в учебе, то, что больше всего тебя поразило или удивило?

— Меня сложно удивить. Но главная разница между чешской и беларуской системой — это отсутствие давления на студента. Здесь студенты чувствуют себя свободнее, я уже не говорю про студентов-докторантов. Если сравнить аспирантуру, которую нам предлагали в БГУ, и вот эту докторантуру, то это небо и земля, потому что здесь я гораздо свободнее.

Я не должен отчитываться перед кафедрой. Например, в БГУ, когда ты выступаешь и тебе задают какие-то вопросы, там могут прийти любые преподаватели, которые даже не знают твою тему, и задавать вопросы. Здесь так не принято. Здесь тебе задают вопросы только специалисты по твоей теме, а когда ты сдаешь отчет за год, то даже лично не присутствуешь, ты его подаешь в письменном виде. То есть нет никакого требования прийти и выступать. И это основное отличие.

В Карловом университете есть гораздо больше возможностей, чтобы участвовать в каких-то международных проектах, куда-то ездить. Гораздо лучше развит Erasmus. В Беларуси его сейчас вообще нет. Раньше в Беларуси на моем факультете Erasmus был для избранных: то есть ты должен был быть на хорошем счету у администрации, тебя должен был знать декан. Здесь Erasmus — это простой способ выезда за границу, он доступен любому студенту. Для сравнения: в Беларуси я никогда не ездил по Erasmus, а здесь — уже несколько раз. При том, что в БГУ я тоже был отличником, у меня не было никогда проблем ни с учебой, ни с чем.

Еще пару отличий. Конечно, здесь лучший уровень преподавания, здесь люди знают то, о чем говорят. Это глубокие специалисты, они знают иностранные языки. Я не видел ни одного преподавателя, который бы не знал несколько иностранных языков. Обязателен, помимо чешского, английский. И помимо английского, как правило, еще какой-то язык специальный, например, французский, немецкий, на славистике русский или болгарский. Здесь много полиглотов, тут это норма.

Конечно, есть специфика, потому что философский факультет, на котором я учусь, это в первую очередь смесь. То есть это философия, филология, история, политология. Там люди знают языки, но, тем не менее, и обычные историки, владеют, как правило, немецким и французским.

То, чего не было в Беларуси: здесь ты всегда чувствуешь, что разговариваешь со специалистом. В Беларуси я часто сталкивался с тем, что люди, когда выходили чуть-чуть за область, в которой они что-то знают, могли говорить совершенно непонятные вещи. Здесь с таким я не сталкивался.

Здесь нет власти декана и деканата. У студентов гораздо больше прав, гораздо больше свободы реализации своих учебных планов. Они могут выбирать гораздо чаще предметы.

Мне здесь нравится, например, что я никогда не разговаривал со своей деканкой. В Беларуси было полезно знать декана или кого-то из факультета, если ты хотел как-то себя реализовывать. Здесь этот человек тебе не нужен. Тебе нужны твои преподаватели и люди, которые работают в иностранном отделе, но не более того. Они совершенно просто себя ведут при этом: если их увидишь рядом с собой, никто не делает никакой помпы.

Помимо этого, полное отсутствие давления администрации и вообще даже попытки администрации каким-то образом тебя заставить что-то делать. То есть администрации абсолютно не нужно, чтобы студенты куда-то ходили, на какие-то демонстрации, митинги, встречи. Хочешь — приходишь, не хочешь — не приходишь.

Но при этом посещаемость должна быть. Знаю про бакалавриат, там все просто: тебе нужно условно посетить из 10 лекций 7, если ты посетил меньше 7, то тебе надо как-то дополнительно договариваться с преподавателем. Но зато преподаватели гибкие, если ты не можешь посетить лекцию, ты пишешь реферат, если ты не можешь сделать это, ты можешь сделать что-то другое.

Так что главное отличие — это количество свободы, которой здесь явно больше, это возможности для путешествий и развития, для изучения языков.

— Как проходит легализация беларусов, которые учатся в Чехии?

— У меня была студенческая виза, но теперь я получил беженство, потому что у меня закончился паспорт. Я решил, что надо получать более долговременные документы, поэтому подался на убежище и получил его.

А так студент получается студенческую визу. Фактически она выдается как будто бы на год, но учитывая все эти бюрократические проволочки, где-то на 8–9 месяцев ты ее получаешь. Визу, которую ты получил один раз, уже можно продлевать на территории Чехии. То есть сначала ты в Беларуси эту визу получаешь, а потом можно продлевать ее уже на территории Чехии. Но Беларусь сейчас под санкциями, поэтому в нашей стране визу открыть очень сложно.

— Учеба бесплатная? Если да, то какая стипендия?

— Учеба бесплатная, есть стипендия в докторантуре. В Чехии стипендии разные. У меня одна из самых маленьких: где-то 400–600 евро в зависимости от года обучения. После того, как сдаешь определенные экзамены, тебе ее повышают. В Чехии сейчас меняется система выплаты стипендий для докторантов. Докторанты будут получать зарплату, а эта зарплата не может быть меньше, чем 900 евро, где-то так. Подчеркну, теперь это минимальная планка, ниже этой границы ни у кого стипендии не будет.

Так что сейчас стипендия, которую я получал три года, уже будет считаться низкой и смешной. И как бы не подходящей даже, то есть уже никто не захочет за такие деньги учиться. Вот так.

— Где ты живешь и сколько платишь за жилье?

— Живу в общежитии от университета. В комнате один. Общежитие здесь стоит у кого как, от 180 до 300 евро в месяц. Зависит от того, какую комнату ты берешь и так далее.

— А когда ты учился в Минске в БГУ, то тоже жил в общежитии?

— Да, в Минске я тоже жил в общежитии, но, конечно, плата там была совсем маленькая. Мы платили тогда что-то около 30 рублей, то есть примерно 10 евро. Я об этом многим студентам местным рассказываю и объясняю, что эти вот низкие цены за общежитие в Беларуси являются средством давления на студента. Потому что если человек лишается общежития, то ему надо искать квартиру, а цена квартиры довольно высокая по сравнению с 10 евро. Все-таки квартира стоит на порядок дороже.

В Чехии, в принципе, ты можешь найти квартиру, которая будет незначительно дороже, если снимаешь ее с несколькими людьми, вот этой цены общежития.

Здесь мест в общежитиях всем хватает. Я не слышал, чтобы была проблема, как в Беларуси: сначала сироты идут, потом студенты с инвалидностью, чернобыльцы… В Чехии студенты живут, как хотят: кто-то снимает квартиру, кто-то в общежитии.

И тут своя специфика. По-моему, 90% студентов работает, то есть здесь очень высокая доля работающих студентов. И, кстати, это тоже показывает, насколько разная система образования, потому что чешская система образования позволяет работать. Вот беларуская система позволяла работать только на последних стадия обучения, насколько я помню.

А здесь ты можешь работать почти сразу: во втором семестре первого курса или со второго курса. Я должен подчеркнуть, что все мои ответы — это не истина в последней инстанции. По-разному может быть.

— Насколько общежития в Карловом университете лучше, чем в БГУ?

— Почти ничем не лучше. Вот только на четвертый год моей жизни, наконец-то, сделали ремонт, сейчас я живу в комнате с ремонтом. А если ты живешь в старой комнате, то вообще ничем не лучше минских общежитий. Единственная разница в том, что в минских общежитиях не было комнат для одного человека. Здесь есть комнаты для одного человека, то есть ты можешь, если хочешь, платить больше и жить без соседа в комнате.

Это очень важно, потому что в Минске в тех общежитиях, где жил я, вообще не было возможности проживать одному. В исключительном случае ты мог «выкупить» второе место и жить один, но с двойной оплатой.

— Какие есть скидки для студентов Карлова университета?

— Скидки работают везде. Это не имеет никакого отношения к университету. Это, как правило, общая европейская политика, даже общемировая. Есть международная студенческая карта ISIC (International Student Identity Card), которая дает тебе скидку много, где, а дальше уже зависит от местного законодательства.

В Праге очень хорошие скидки для проезда — 80%, но до 26 лет. В основном все эти скидки работают до 26 лет. Вот мне в этом году исполняется 26 лет, мне уже пользоваться многими скидками будет нельзя, тем не менее, какие-то остаются.

В столовых есть скидки, это во всех университетах так. И эти скидки работают в музеях, на железной дороге, в магазинах. В книжных магазинах есть скидки 10% по карте ISIC, есть скидки в «Макдональдсе» и так далее. Чехия в этом смысле, я думаю, в лидерах. Должен сказать, это не специфика только Чехии, это специфика вообще европейского подхода к молодежи и ее поддержке.

Читайте также: Бывшие студенты БрГТУ, которых отчислили после акции солидарности: повестки в военкомат вручали прямо в деканате

— А защитить диссертацию можно раньше? Необязательно четыре года учиться?

— Да, ты можешь защититься раньше. Тебе бы даже раньше стипендию выплатили за все годы обучения. Это, на мой взгляд, очень правильно, потому что это стимулирует людей.

Важное отличие от Беларуси. Здесь многие вещи направлены на стимул. Например, если ты сдашь государственный экзамен, то тебе повышают стипендию. Не на много, но это повышение. Я сдал государственный экзамен [докторский экзамен по специальности, где ты должен ответить на вопросы по своей диссертации и быть готов к дискуссии по своей теме на чешском языке], мне платят высшую стипендию теперь.

— Какие у тебя планы после защиты докторской?

— Сложно сказать, потому что, помимо того, что я докторант, я еще все-таки и политически активен, и беженец, и иммигрант. Вопрос в том, где я захочу работать, то есть какие возможности у меня будут. Может, захочу продолжить научную работу или все-таки остаться в общественной деятельности и как-то быть связан с политическими проектами. То есть я буду решать это в ближайшее время, но сейчас нет такой необходимости.

Разница европейского мировоззрения и нашего беларуского, я бы даже сказал, советского, в том, что здесь человек легко меняет свои жизненные стратегии. Если ты всю жизнь хотел быть ученым, никто тебя не осудит за то, что ты после того, как получил докторский диплом, ушел в бизнес. Образование здесь не является бумажкой. Образование — это инвестиция в жизнь. То есть образование нужно тебе не для того, чтобы работать. Оно нужно для того, чтобы понимать жизнь и быть к ней готовым, иметь определенную квалификацию.

А будешь ли ты работать по специальности, это никого не интересует, поэтому мне этот подход нравится. И поэтому я буду готов к предложениям, которые появятся. Если меня устроит зарплата, например, в Академии наук или в каком-то другом научном центре, то останусь. Если нет, буду пытаться найти какие-то возможности, не связанные с этой ситуацией. Все зависит от конкретного момента времени: буду ли я один, или будет у меня семья, потому что, чтобы содержать семью, надо больше денег зарабатывать и так далее. Поэтому мои перспективы будут связаны с моими запросами, а не с теми возможностями, которые будут предоставлены.

В первую очередь я буду ориентироваться на то, что мне необходимо, чтобы своей цели добиться. Своей цели в смысле оставаться по возможности в беларуской повестке, то есть заниматься темами, связанными с Беларусью, а не заниматься, скажем, только какой-то сугубо чешской проблематикой, например.

— Куда в Чехии можно пойти работать с твоим образованием? Ты упоминал Академию наук, а что это еще может быть?

— Это может быть библиотека, научная библиотека, архив, музей, школа, университет. То есть везде, где нужны историки или филологи, как бы это самое широкое применение. А дальше уже это не ограничено: ты можешь идти в бизнес и работать, скажем, консультантом в каких-то языковых вопросах. Ты можешь работать, например, советником по Восточной Европе и так далее. Все уже дальше зависит от тебя и твоих запросов, умений найти рабочее место.

Читайте также: Эксперт — о непризнании властями польских дипломов: «Делается для того, чтобы беларусы не могли учиться за рубежом»

— Почему ты уехал из Беларуси?

— Моя деятельность как такого публичного активиста началась в 2020 году. Я был создателем свободного профсоюза Беларуского государственного университета, одним из студенческих активистов. И, соответственно, моя деятельность в Беларуси уже была под ударом. То есть я мог просто в какой-то момент оказаться в тюрьме. Поэтому мне предложили: Саша, надо уезжать, есть возможность сдавать экзамены в Чехии, я согласился. Вот поэтому я уехал осенью 2021 года, это напрямую связано с моей гражданской позицией. Без этого я бы не уехал, потому что мне пришлось еще за распределение заплатить огромные деньги. Больше 35 тысяч рублей.

Я должен был работать в Академии наук, но меня оттуда выбросили и сказали, чтобы я ехал в деревню. Меня распределили в деревню, где 700 домов, агрогородок Жодишки [в Сморгонском районе Гродненской области].

— Как ты попал в Координационный Совет?

— Очень просто. Я один из создателей здесь, в Праге, организации «Беларуское студенчество Чехии», а в Координационный совет я попал в 2022 году, когда предлагали делегировать от организации участников. Меня делегировал Вольный профсоюз. Я был какое-то время руководителем комиссии по делам студенчества, пока она существовала.

Когда уже были выборы в Координационный совет [в мае 2024 года], за наш список «Наше дело» Розы Турарбековой проголосовали. В третьем созыве я уже просто в комиссии по образованию.

В КС я все время пытался что-то делать, чтобы помогать студентам. В первую очередь, рекомендательные письма на какие-то программы, на Калиновского, и так далее. Я шел в КС для того, чтобы помогать, чем мог, при всех проблемах, которые были и которые есть в КС. Моя главная задача была пытаться извлечь что-то полезное из этой организации для людей.

— А почему ты говоришь была, ты сейчас этим не занимаешься?

— Комиссии по делам студенчества уже нет, и, в общем-то, есть другие люди, которые считают, что они более успешны в этих делах, которые считают, что они этим должны заниматься. Я сказал: хорошо, пожалуйста, занимайтесь этими вопросами вы. Есть конкуренция, мало кто хочет слышать другое мнение. У меня никогда финансовой поддержки не было в моей политической работе, поэтому я сказал, что устал, а вы можете работать дальше.

Сейчас я по-прежнему член КС. И вот каждый день ко мне приходят люди за консультациями: как найти ту или иную программу, куда можно попасть, как можно получить международную защиту в той или иной стране, спрашивают про визы. То есть я работаю не только по Чехии, но и по Польше, Литве, иногда Германии. Даже один раз писал на французском языке рекомендательное письмо.

— То есть к тебе обращаются абитуриенты и студенты, которые хотят учиться в европейских университетах?

— Да, и не только юные абитуриенты и студенты, но и взрослые иногда. Ко мне по разным вопросам обращаются, такая своего рода народная приемная. Но моих сил тоже не хватает: это полностью волонтерская деятельность, у меня нет грантов, чтобы эту работу поддерживать, поэтому иногда приходится по ночам созвоны проводить, потому что времени-то нет.

Я считаю, что на сегодня все беларуские структуры должны заниматься в первую очередь помощью беларусам. Ни для чего другого мы не нужны. Когда рассказывают о больших успехах на поле дипломатии, о каких-то там переговорах, каких-то фотографиях с высокими чиновниками, я всегда говорю, что мне это неинтересно. Мне неинтересно разговаривать, например, с председателем Европейской комиссии, зная, что итогом этого разговора станет дружеское похлопывание по плечу и так далее.

А вот давать какие-то рекомендации на международную защиту, зная, что этот человек получит ее в итоге, потому что отказов не было никогда, мне интересно. За каждым письмом стоит человек. Один вот такой человек — это уже какая-то конкретная помощь и вклад. А куда-то ездить, выступать, жать руки, фотографироваться, на мой взгляд, смешно. Это нужно делать, но не надо этим так восхищаться и так это преподносить. Поэтому все центры должны быть, на мой взгляд, направлены именно на помощь конкретным беларусам, а не просто бла-бла-бла.

— Поскольку ты много консультируешь, то можешь рассказать о тенденциях? Например, после 2022 года увеличилось ли количество беларусов, которые учатся в Европе?

— У меня нет статистических данных. Суть в том, что статистики сейчас нет ни у кого. Есть некая европейская статистика, но она иногда очень противоречива. Беларуской статистики нет, насколько я знаю.

По моим данным, люди уезжают из Беларуси. То, что я вижу: люди, которые не хотели уезжать, уезжают. Это происходит постоянно. Беларусы приходят, спрашивают, как уехать, какие возможности, какие есть стипендии. Я общаюсь с людьми, они мне говорят, что учиться невозможно. Потому что учеба в Беларуси превратилась в профанацию во многих университетах и на многих факультетах. Так было и раньше, но сейчас это переходит границы моего понимания. Иногда пары проводят таким образом, что просто все сидят.

То есть ни преподаватель ничего не говорит, ни студенты ничего не говорят. Они просто сидят отведенное время. Я не мог себе представить, что такое будет массово в Беларуси. Я понимал, что такие примеры есть, но чтобы настолько это было… Сейчас это тренд и явление, вот это я могу засвидетельствовать. Люди приходят и говорят об этом, им просто скучно учиться. И они делают все, чтобы унести ноги и попытаться попробовать себя в новой стране, где им будет интереснее, где у них больше перспектив.

Действующий студент в Беларуси может быть абитуриентом европейского вуза. В этом нет никакого противоречия.

— То есть они могут поступить в Европе, но им нужно решить проблему с университетом в Беларуси, в котором учатся?

— Это тоже проблема, которую решаем постоянно. То есть взять какие-то справки, отчислиться и так далее. Кто-то хочет переводиться. Все возможности есть. Европа заинтересована в хороших студентах, в беларуских студентах.

Но есть определенные ограничения. Мы угроза безопасности, это понятно. Наша страна имеет неоднозначную репутацию, или, наоборот, совершенно однозначную репутацию. Что касается того, как из беларуского студента стать польским, то никакой проблемы нет. Человек просто заканчивает обучение в каком-нибудь Бресте, а потом отчисляется и уезжает в Польшу.

Приходят люди разные. Приходят люди в возрасте, которые ищут возможность поступить в докторантуру. Приходят люди, которые ищут работу. Приходят люди, которые в Беларуси сталкиваются с проблемами и не знают, что делать. Иногда приходится консультировать даже по каким-то учебным моментам. Но мне это не чуждо. Я этим занимался всю свою жизнь еще в Беларуси. Пока был пять лет в Минске, я тоже консультировал студентов. Вряд ли кто-то из них сейчас это вспоминает. Эти люди остались в Беларуси, для многих из них я опасный собеседник. Но, тем не менее, некоторые до сих пор обращаются.

Я не могу сказать, что делаю так много, потому что надо понимать, что я не конвейер. Я человек, который помогает по неволе, я волонтер. Это стало моей добровольной обязанностью после 2020 года, когда я увидел, что нужен и полезен людям. Но мало кто это ценит.

То есть люди приходят, пользуются этим и исчезают. Они не приходят с благодарностью или не спрашивают потом, как помочь другим. Их интересует свое будущее. Я считаю это нормальным, но, конечно, на определенные пессимистичные мысли наводит. Но я сказал, что буду помогать, пока буду кому-то нужен. Пока я могу чем-то помочь, я буду это делать. Столько, на сколько моих сил хватит. А дальше увидим.

Читайте также: «Мы избираем, а он назначает». Экстремизм и «уголовка» на всех: насколько режим боится выборов в Координационный совет

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро