«Из Парижа – в польскую деревню под Гайновкой»: беларуска рассказала о жизни в эмиграции с особенными детьми

«На постовестком пространстве нет четкого алгоритма работы для людей с инвалидностью, как и нет никакой уверенности в будущем. В Евросоюзе мои дети защищены на уровне государства», – считает многодетная мама особенных детей Ольга Афанасьева.

Последние три года беларуска с четырьмя детьми живет в Польше. По мнению Ольги, эта страна наиболее благоприятна для всестороннего развития ее малышей, как в психологическом, так и материальном отношении.

На руках у уроженки Минска четверо детей, трое из которых с особенностями. Старший Елисей помогает с воспитанием восьмилетних близнецов Евлалии и Эмилии. Они гиперактивны и испытывают трудности в учебе. У младшего Григори-Владимира, которому исполнилось семь, диагностировали синдром Аспергера.

Польша – это вторая приемная родина многодетной семьи. До этого Ольга жила с детьми много лет в Париже. Туда она приехала из Минска, сразу после учебы в университете, чтобы работать во французской столице дизайнером интерьеров.

Папы, французский – старшего сына и польский – младших, в воспитании детей практически не участвуют. Основным источником дохода семьи являются гонорары за дизайнерские проекты интерьеров, которые Ольга делает по индивидуальным заказам.

После шума Монмартра – тишина Подлясья

Для некоторых детей с синдромом Асперегера – нахождение в социуме, один из самых больших вызовов. Этим особенным людям в большинстве случаев подходят уединенные места с малым количеством внешних раздражителей, чего, конечно, не скажешь о французской столице.

«Истерики, агрессия по отношению к учителю, и в конечном итоге срыв уроков – это лишь те малые средства, через которые дети с аутизмом в состоянии так называемого «мелтдауна» пытаются защититься от других», – вспоминает Ольга первые годы жизни Григори во Франции.

К минусам французской системы образования многодетная мама относит акцент на раннем, но не индивидуальном развитии. «Во французском реабилитационном центре Григори поместили в группу с четырьмя другими детьми с аналогичными расстройствами, и я не понимала, как будет происходить их развитие», – делится опытом беларуска.

Ещё один недостаток системы образования Франции, о котором часто замалчивается – это вторичность родительского мнения. Специальная детская комиссия здесь достаточно авторитарна, а принятые ею решения зачастую безапелляционны.

После Парижа беларуский вариант совсем не рассматривался, так как в приоритете был индивидуальный подход к образованию ребенка, и что самое важное – возможность совмещать «удаленку» с традиционной формой обучения.

В результате долгих размышлений выбор Ольги пал на польскую деревушку, рядышком с городком Гайновка, вблизи границы с Беларусью. Так шум парижских улиц сменился воем пущанских волков, а язык Мольера – беларуской тарашкевицей. Не зря же Гайновка считается самым беларуским городом Польши.

В 1939 году Гайновка (Hajnowka) была включена в состав БССР и вошла в Брестскую область. В июне 1941 года Гайновка была оккупирована немцами, а 20 сентября 1944 была передана Советским Союзом Польской Республике. В 1951 году Гайновка получила статус города.

Идея эта, надо отметить, не находила одобрения у специалистов. Французские психиатры долго отговаривали многодетную маму от этого радикального шага, аргументируя свою позицию тем, что «в деревне социализация и без того эмоционально изолированного ребёнка обречена на провал».

Музей беларуской культуры в Гайновке. Фото: dic.academic

Неожиданный прогресс в Беловежской сказке

Вопреки всем пессимистичным прогнозам именно находясь в польской деревне, Гриша стал прогрессировать быстрее: «Деревня – это его база и надежный тыл», – так описывает мама первые недели жизни сына в их «Беловежской сказке».

Приятно удивила Ольгу и местная система образования: «К плюсам Польши я отношу возможность подобрать максимально подходящую школу с интегрированным подходом. Здесь мои дети в смешанном классе взаимодействуют и с обычными детьми. Ещё один бонус – в большинстве польских школ расходы на обучение покрывается государством. Во Франции этого, к сожалению, нет», – подчеркнула Ольга.

Среди плюсов польской модели Ольга так же выделяет целостный подход к проблеме особенных детей. Где уделяется внимание не только ребёнку, но и самореализации матери. «В Беларуси все это фантастика», – считает Ольга.

Провинция помогла детям влиться в жизнь

Ольга не прогадала ещё и в инфраструктурном отношении. Здесь полякам нужно отдать должное. Даже у деревушки, затерявшейся в лесу, хорошее транспортное сообщение с другими населенными пунктами. В один из них школьный автобус доставляет ее детей на уроки.

Ольге часто приходится слышать от других белорусских мамочек, переехавших в Польшу, что на родине им самим приходилось заниматься поиском узких специалистов. В Европе с этим проще – достаточно прийти на консультацию и дальше маму направят к необходимому эксперту. Нужно добавить, что такие услуги легко доступны и для жителей провинции.

Домик в деревне пришелся по душе и близнецам – здесь нашелся выход для неуёмной детской энергии Евлалии и Эмилии. В первые дни сельская учительница не знала, как усадить их за парту и удержать внимание хотя бы на пару минут. Спустя три года методики польских школ сделали свое дело – девочки стали более организованными и усидчивыми.

С пущанской глубинкой был связан и профессиональный интерес мамы. Ольга давно вынашивала идею проектирования домов из деревянных, экологически чистых материалов. Говорит, что пейзаж за окном служит ей своего рода вдохновением.

Будущее непредсказуемо, есть только сегодня

Психологи отмечают, что самое сложное для родителей особенного ребёнка – принять его диагноз.

«Этот как гром среди ясного неба, к которому ты не готов. Мне потребовался целый год для того, чтобы я рассталась со своими родительскими иллюзиями о том, что в пять он процитирует мне Бородино, а в семнадцать поступит в Гарвард», – поделилась собеседница.

В смирении помогла французский психиатр, которая по полочкам разложила стадии принятия детского диагноза. Ольга этот момент описывает как «падение в пропасть». Не смерть, а именно падение, так как гибель предполагает конечность, чего не скажешь о диагнозе, с которым надо шагать по жизни.

Будущее с такими детьми непредсказуемо, ведь с ними никогда нет завтра, есть только сегодня. «Иногда он меня пугает, а иногда удивляет», – делится Ольга.

Женщина нашла ресурс в общении со взрослыми людьми с похожим диагнозом. Помогает и обмен лайфхаками с мамами, у которых схожие переживания. Говорит, что это позволяет ей мыслить на перспективу.

Ольга больше не ищет контроля над сложной ситуацией, она ее просто проживает. «В моем жизненном опыте в целом и с Григори в частности, я пришла к выводу, что через сложности надо проходить, как лучи через призму: в какой–то момент они все соединяются в одной точке, но когда проходят дальше, то рассеиваются. Так и с проблемами», – рассказывает собеседница.

Не трагедия, а выход из шаблонов

Философия мамы особенных детей – верить в будущее, к проблемам относиться спокойно и жить сегодняшним днем.

«Аутизм моего сына – это не трагедия. Воспитывая особенного ребенка, всегда приходится противостоять стигме. Этот опыт позволил мне понять, насколько наше общество погрязло в навязанных шаблонах поведения и мнений», – считает многодетная мама.

В процессе воспитания Ольга поняла, что не хочет подводить своих ребят под так называемую «нормотипичность». Ей ближе идея нейроразнообразия.

«Что я вынесла из опыта общения с нетипичным детьми, это то, что мы сами себя загоняем в рамки. Затем неизбежно передаем эти шаблоны и ограничения своим детям, не подозревая, что круг возможностей гораздо шире. Быть другим – это неплохо», – констатирует Ольга Афанасьева.

Кажется, в этом есть смысл. История знает много случаев, когда именно люди с нетипичным мышлением внесли огромный вклад в развитие современного общества – от Микеланджело до Эйнштейна. Ведь, в конечном итоге норма – понятие относительное.