Бывший бизнесмен: «Я раз за разом пытался подняться, но всякий раз меня сбивали»

«До» и «после»

В редакцию пришел человек. Уже немолодой. Конечно же, не восторги о жизни высказывать. С этим к нам редко ходят.

Николай, так зовут нашего визитера, пришел не с пустыми руками. Толстую красную папку-скоросшиватель с собой принес. В ней аккуратненько подшито и пронумеровано больше двух сотен листов. Это не просто страницы с текстом, а разложенная, что называется, по полочкам часть его биографии: в папке о том, как сломалась его жизнь. А ведь до определенного момента она складывалась очень даже успешно.

В довольно молодом возрасте он уже попал, как сейчас говорят, в число топ-менеджеров. К 30 годам, аккурат к свадьбе, ему выделили квартиру на улице Волгоградской в Бресте. Тогда, в 80-х прошлого века, получить в таком возрасте квартиру было реально круто. Многим гражданам СССР за таким счастьем приходилось чуть ли не всю жизнь в очереди стоять.

Но через 15 лет все стройные, разложенные по полочкам планы рухнули. Жизнь разделилась на «до» и «после».

Как Шура Балаганов

Николая заключили под стражу 21 апреля 1998 года. «В заключении я пробыл 604 дня (один год, 7 месяцев и 23 дня)», — четко рапортует он по ходу своего рассказа. И после небольшой паузы добавляет: «Из объявленных мне восьми лет по приговору суда Московского района города Бреста».

В вину ему и еще одному фигуранту дела вменялось хищение в 1996 году у акционерного общества (АО), которое он создал и возглавлял в должности генерального директора, более 246 миллионов рублей (около $19 000) профсоюзных денег.

Сейчас по поводу этой суммы он иронично шутит, что из него «сделали Шуру Балаганова, который, имея кучу денег в кармане, позарился в трамвае на кошелек с мелочью».

Такое сравнение он объясняет тем, что являлся основным акционером и владел более чем 65% акций предприятия. Их стоимость на тот момент он оценивает в полмиллиона долларов. Кстати, по решению суда их конфисковали в доход государства. Но через какое-то время это были уже совсем другие акции. Почему? Об этом позже.

Реализация, налоги, прибыль

Судя по цифрам в копиях документов из красной папки, АО, которым руководил Николай, ворочало немалыми деньгами.

Так, в 1996 году выручка предприятия от реализации готовой продукции превысила 11 043 млн рублей. Было уплачено более 3 720 млн рублей налогов и получено более 2 349 млн балансовой прибыли. Эта информация была предоставлена суду. Для того чтобы представить, что это за деньги, напомним, что курс американского доллара в Беларуси в 1996 году вырос, по данным Нацбанка, с 11 500 (на 1 января) до 15 500 (на 31 декабря). Вот и считайте.

В следующем — 1997 году — выручка АО от реализации продукции превысила 23 838 млн рублей. Значительно выросли и налоговые отчисления предприятия, перевалившие за 6 606 млн, и балансовая прибыль — более 9 905 млн. Правда, и курс доллара за год подскочил в 2 раза: с 15 500 (на 1 января) до 30 740 (на 31 декабря). Но честь и хвала предприятию, которое в условиях крайне нестабильного курса рубля умудрилось улучшить свои показатели.

И вот здесь обращает на себя внимание тот факт, что хищение, за которое Николая, собственно, и посадили, датировано 96-м годом, арестовали его в апреле 98-го, а между этими событиями предприятие, чье финансовое состояние должно было быть подорвано кражей в особо крупных размерах, не просто жило и работало, а улучшало свои производственные показатели.

А еще городские власти выделили АО участок для застройки в центральной части Бреста. Выходит, что с большим размахом работало предприятие, возглавляемое Николаем. Причем не какое-то там купи-продай, делавшее деньги на банальной разнице цен, (таких в те времена было хоть пруд пруди), а производственное.

Когда мы приехали в Москву и я там показал, как работает наш телефон, Листьев на весь Союз воскликнул: «Так это же фантастика!»

 

Ловец талантливых людей

Вот некоторые эпизоды из рассказа нашего визитера о своей работе в те годы:

— Я создал одно из первых, может быть, даже первое в стране, венчурное предприятие, делающее бизнес на науке, на идеях. Я, по сути, был одним из первых создателей акционерных обществ.

— Я создал в свое время первый в Советском Союзе телефон с определителем номера входящего абонента. Название ему придумал покойный телеведущий «Поля чудес» Владислав Листьев. Когда мы приехали в Москву и я там показал, как работает наш телефон, Листьев на весь Союз воскликнул: «Так это же фантастика!» Слово «фантастика» прозвучало в эфире. Я решил не гневить судьбу и приклеил «фантастику» как название телефона.

— Вообще, я не конструктор и не изобретатель. Я просто ловец талантливых людей. Мое дело — набрать команду, увидеть, что в глазах человека есть блеск, создать условия для работы: что-то вроде, как сейчас модно говорить, стартапов. Это просто свойство моего характера, плюс профессиональная подготовка.

Бизнес оборвался на 1 млн 400 тысяч

С особой гордостью Николай рассказал про разработку и производство медицинского прибора, который его предприятие поставило по контракту российской армии.

«Кто-то из моих сотрудников совершенно случайно увидел этот прибор. Его использовали анестезиологи, кардиологи. Прибор был сырой, но у меня были деньги и был аппарат. Я стал их делать сотнями и раздавать в больницы. Для чего? Чтобы любая санитарка, медсестра, врач их тестировали и высказывали замечания. Благодаря этому мы ускорили доводку прибора до ума. Назывался он дозатор шприцевой», — вспоминает Николай.

Где-то через полгода, по его словам, он имел готовый аппарат, который не уступал зарубежным аналогам, но был в разы дешевле.

«С этим аппаратом я дошел до Министерства здравоохранения России и пролицензировал его. Затем я заключил договор с командованием российской армии на поставку им этих штуковин на 1 млн 400 тыс. долларов США», — говорит бывший бизнесмен.

После успешного завершения этой сделки от российской стороны поступило предложение о новом контракте, с итоговой суммой на порядок выше — 15 млн долларов. Но его реализовать Николай не успел. На календаре было 21 апреля 1998 года.

Пытался подняться, но всякий раз сбивали

Сейчас Николай на пенсии и кроме всего прочего занят тем, что пытается добиться от соответствующих органов отмены приговора и выплаты компенсации за причиненный моральный и материальный вред.

Коллектив считает, что генеральный директор никакого ущерба государству и акционерному обществу не нанес, что подтвердили собрания работников и акционеров…

То, что с ним произошло, он считает перехватом управления успешным предприятием. После того как оно было обезглавлено, благополучные времена для него закончились, а позже его деятельность и вовсе сошла на нет. Так что конфискованные акции потеряли всякую ценность.

А ведь до ареста Николая его АО платило налоги, и немалые (более четверти миллиона долларов в год), и давало работу и зарплату более чем сотне человек.

Кстати, коллектив пытался бороться за своего руководителя. В частности, просил изменить меру пресечения, но суд не принял эту просьбу во внимание. Как не принял во внимание и такую формулировку: «Коллектив считает, что генеральный директор никакого ущерба государству и акционерному обществу не нанес, что подтвердили собрания работников и акционеров…»

Не было сделано никаких скидок и в связи с состоянием здоровья обвиняемого, больного сахарным диабетом, сколиозом и страдающего с детства сердечной недостаточностью.

«Мне 64 года, и, сколько мне Бог даст, столько и буду жить и работать. Я все умею, но мне нигде не дают это делать. Когда меня сажали, мне было 44 года, 45 стукнуло прямо в тюрьме. А дальше я раз за разом пытался подняться, но всякий раз меня сбивали», — говорит Николай.

После выхода на свободу он работал на нескольких известных брестских предприятиях. Опять занимался техническими разработками. Одна из них — некий заковыристый конвейер для «Беларуськалия». И эта техника, по словам Николая, даже госиспытания прошла. Но, увы, завод, на котором он тогда работал, заказ не получил. Его отдали другому предприятию.

И такого рода неудач в его жизни «после» было несколько. Поэтому он и сетует, что, как ни пытался снова подняться, после того как его «сбили» на взлете в 1998 году, каждый раз этому что-то мешало. Хорошо хоть, что больше не сажали.

Без удовлетворения

Недавно он получил ответ на очередное свое письмо из Верховного суда Республики Беларусь. В датированном 7 сентября документе сообщается: «Ваша жалоба рассмотрена и оставлена без удовлетворения».

И далее: «Законность и обоснованность состоявшихся в отношении вас приговора суда Московского района г. Бреста от 26 августа 1998 года и определения судебной коллегии по уголовным делам Брестского областного суда от 14 декабря 1999 года проверены в Верховном суде Республики Беларусь в полном объеме и в установленном законом порядке. Мотивы отказа в принесении протеста указаны Председателем Верховного суда Республики Беларусь и его заместителями в ранее направленных сообщениях».

И о самом печальном

Пожалуй, самое печальное в этой истории то, что она, по большому счету, не удивила. А не удивила потому, что отношения нашего государства и бизнеса представляются сплошной печалью.

В новейшей истории Беларуси уже столько крупных, средних, мелких и вообще никакущих бизнесменов перебывали за решеткой, что вряд ли кто-то сможет сосчитать их количество.

И хотя риторика белорусских властей на предмет предпринимательства, частной собственности, деловой активности иногда меняет оттенки, фундаментальная основа отношений нынешней системы власти и бизнеса остается практически неизменной. Напомню, еще в 1995 году Александр Лукашенко, говоря о бизнесменах, заявил: «Их надо стряхнуть, как вшивых блох!»

Да, безусловно, есть в бизнес-рядах немало недобросовестных, нечистых на руку людей, которых есть за что наказать. Но прежде чем это делать, их вина должна быть железно доказана, а наказание должно быть адекватным. Разве не так?

Да и вообще, те, кто по статусу представляет интересы государства, должны бы кроме всего прочего действительно блюсти этот интерес, тщательно просчитывая итоговый результат тех или иных своих решений и действий. Чтобы не получалось, что из-за какого-то кошелька с копейками государство теряет несоизмеримо больше. Так поступают в цивилизованных странах, это мировая практика. А у нас чуть что — сразу за решетку. Впрочем, могут даже и без чуть что.

«Бизнес невозможно заставить прийти в какую-то страну. Бизнес нужно привлекать», — заявил в конце сентября представитель МИД Великобритании Алан Дункан в интервью программе «Контуры», отвечая на вопрос, как улучшить деловой климат Беларуси для расширения бизнес-контактов. При этом он отметил важность прозрачности законодательства, независимости суда, привлекательности бизнес-климата.

Когда бизнес будет уверен, что зазря его никто и никоим образом не станет кошмарить, то, глядишь, и инвестиции в страну потянутся, и налоговые поступления в бюджет подрастут, и пенсионерам на пенсию у ФСЗН денег будет хватать. Да много чего изменится в лучшую сторону.

Но это уже совсем другая история и, вероятнее всего, не в этой системе координат.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро

Подпишитесь на наши новости в Google