Генпрокуратура сообщила 19 июня, что в Беларуси разработан и утвержден клинический протокол, содержащий алгоритм лечения педофилии, в том числе с применением химической кастрации.
«Также подготовлены изменения в Уголовный кодекс: наряду с наказанием за преступление по приговору суда предусматривается принудительное лечение лиц, страдающих педофилией», — добавили в ведомстве.
Как сообщил замглавы МВД Геннадий Казакевич в эфире СТВ, за прошлый год жертвами сексуального насилия в Беларуси стали более 800 несовершеннолетних.
Под химической кастрацией понимают введение гормональных препаратов, которые снижают сексуальное влечение. В некоторых странах химическая кастрация даже узаконена — чаще всего как добровольный шаг. Почему такая мера не пользуется популярностью в мире?
Во-первых, педофилия — это психическая болезнь, для преодоления которой нужно много работать с психиатрами. Во-вторых, химическая кастрация снижает сексуальное влечение лишь на время, через несколько месяцев после прекращения приема лекарств оно восстанавливается. В-третьих, химическая кастрация может спровоцировать человека на непредсказуемые агрессивные и жестокие действия.
Вся эта информация не является каким-то секретом: именно поэтому такая мера узаконена только в некоторых государствах (и при этом на практике может там даже не использоваться). Но в Генпрокуратуре Беларуси об этом как будто не знают, пишет «Салiдарнасць».
Почему власти Беларуси заговорили о проблеме педофилии? Чем чревата химическая кастрация людей и в отношении кого ее могут применять? Эти вопросы BG.Media обсудило с культурологом, координатором беларуской экспертной сети «Наше мнение» Вадимом Можейко.
Читайте также: Получится ли у властей побороть «страшную» идеологию чайлдфри? Можейко: «Можно запретить женщинам получать образование»
По мнению Можейко, ключевая проблема с химической кастрацией педофилов в том, что ее будут применять к людям, которых задержала беларуская милиция и которых беларуский суд счел виновными. Мы все очень хорошо знаем, как в Беларуси работают милиция и суд. Со стороны беларуского общества к этим органам обоснованно очень низкое доверие.
Возникает проблема и судебных ошибок, и уголовного кодекса, когда на случайного человека можно повесить какой-то висяк. Может быть даже целенаправленное использование этой меры как репрессии, когда ловят какого-нибудь человека за политику, обвиняют в педофилии и вот такую меру к нему применяют. Это может быть достаточно серьезно. Насколько вообще беларускому государству в его сегодняшнем виде можно давать такую серьезную меру наказания? Это ведь не 15 суток отсидеть.
«Некоторое время назад были истории и громкие скандалы, как раз связанные с обвинением в педофилии, которые касались разных чиновников. Их милиция в конечном счете покрывала, случаи не были расследованы до конца, никто там осужден не был или был осужден на какие-то очень символические сроки. Как мы видим, тогда ничего такого не происходило», — вспоминает Можейко.
Сейчас пример химической кастрации, в том числе в контексте протестов 2020 года, войны в Украине и в целом низкого доверия к беларуской милиции, суду, — это очень известная мера авторитарных режимов, когда в обществе выбирается какая-то группа, отношение к которой либо неоднозначное, как к ЛГБТ, либо вообще крайне негативное, как к педофилам.
Выбранная властями группа объявляется врагом, против нее идет активная кампания. Это попытка дешевой общественной мобилизации против кого-нибудь. И это опасная практика, потому что авторитарии любят так мобилизовывать общество. Мы видим, как очень разные авторитарии этим спекулируют. Отсюда сплочение Анти-ЛГБТ+ риторики, например, в Венгрии, в России, в Беларуси.
Авторитарные режимы любят выбирать какую-то узкую группу, на ней опробовать репрессии, а потом применять их ко всем подряд. Так было в России, когда сначала цензуру в интернете вводили ради защиты детей от ЛГБТ, а потом применяли ее ко всем остальным.
«Смущает сама практика, что сначала выберут какую-то одну группу, к которой это наказание применяется, потом добавят вторую группу, а потом начнут применять ко всем подряд. Условно, сначала давайте к педофилам, потом давайте ко всем осужденным за изнасилование, а потом давайте к осужденным за «экстремизм» и репост БЧБ-флага», — отмечает культуролог.
Читайте также: Жертвами педофилии чаще всего становятся дети, которым не хватает тепла и внимания
В интервью «Нашай Нiве» следователь на условиях анонимности высказал мнение, почему в Беларуси стали больше выявлять педофилов. По его мнению, смелость органов по политическому репрессированию беларусов дает неожиданные эффекты в расследовании настоящего криминала. Распространение мобильных телефонов и расширенность соцсетей имеют большее значение, чем раньше.
«Сейчас это работает примерно так: учитель что-то такое услышал от ребенка и сообщил в милицию. Подозреваемого сразу задержали и забрали у него девайсы, пароли выбили. И там открывается параллельная вселенная: видеозаписи с детьми, сделанные самим подозреваемым, или скачанные для просмотра», — объясняет следователь.
Можейко считает, что во мнении следователя есть рациональное зерно. Если у всех подряд досматривать телефоны, то можно найти какую-нибудь преступную информацию. А если в каждой квартире поставить видеокамеру, то, наверное, будет очень легко доказывать все случаи домашнего насилия. А если у каждого из нас за спиной будет ходить милиционер, то вообще преступлений не будет. Но у такого метода есть проблемы, издержек в таких проверках телефонов, конечно, больше.
«Ольга Горбунова рассказывала, что известно больше 10 случаев, когда людей судят за политику и, помимо этого, вменяют распространение порнографии, потому что находят в их телефонах нюдсы. А это уже называют распространением порнографии. Стоит ли судить за отправленные друг другу нюдсы взрослых людей по взаимному согласию? Я сильно сомневаюсь и никакого преступления здесь не вижу. Кому-то нравится отправлять друг другу нюдсы, что тут такого?» — говорит эксперт.
Читайте также: «Люди часто себя снимают на видео». Как силовики «шьют» беларусам дополнительную уголовку по порнографическим статьям
По его словам, если у кого-то в телефоне есть фото голых подростков, то от этого до изнасилования детей на улицах — очень большая грань. В Беларуси по сути интерес к порно несовершеннолетних приравнивается к педофилии. Это два разных преступления. Грустно, если беларуская милиция скромно приравнивает их друг к другу. Это не про то, что что-то из этого хорошо, это про то, что это разные вещи. Конечно, с таким подходом к беларуской милиции нет никого доверия.
«Мы прекрасно знаем примеры, как «товарищ майор» может проверить телефон, не найти подписку на NEXTA, сам подписать тебя на NEXTA и потом за это посадить на 15 суток. Точно так же можно взять у человека телефон, загрузить на него детское порно, а потом в этом обвинить и применить химическую кастрацию. Это огромное поле для злоупотреблений», — считает культуролог.
Можейко отмечает еще один момент, который в этой истории ему кажется очень плохим. Химическая кастрация — это элемент биополитики, когда власти решают, кто и когда может и должен размножаться, а кто не должен. В каких-то очень мягких мерах биополитика — это пособие многодетным семьям. А в жестких — когда нацисты начинают кастрировать физически неполноценных людей или людей какой-нибудь неправильной расы.
«В нашем случае химическая кастрация вроде как применяется к педофилам. Но сама идея, что государство будет решать, к каким людям применить химическую кастрацию, —это один шаг до того, чтобы какие-нибудь «ябатьки» сказали: «А зачем всяким оппозиционерам и бчбэшникам размножаться? Зачем нам такие люди в Беларуси? Давайте и этих кастрируем». Сам факт, что государство таким начинается заниматься — это тревожный звоночек. Я бы такую меру государствам вообще не доверял. А уж тем более недемократическим», — подытожил Можейко.
Читайте также: В Беларуси опасно носить с собой мобильник: могут проверить и посадить. Рассказываем, как обезопасить себя
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро
Подпишитесь на наши новости в Google
