«На сегодняшний день я не готов убивать беларусов». Сахащик о силовиках Лукашенко, Залужном и тесте на самообладание

В конце прошлой недели на канале «Жизнь-малина» вышло интервью с «министром обороны» от оппозиции, легендарным комбригом 38-й Брестской десантно-штурмовой бригады Валерием Сахащиком. Известный своими вопросами «в лоб» Никита Мелкозеров спрашивал о фото с Валерием Залужным, семье, ВДВ, силовиках Лукашенко, отношениях с другими оппозиционными фигурами, беларуской армии и многом другом. Прозвучало немало неожиданных вещей.

Делимся эпизодами с ответами на некоторые особо острые вопросы. 

О Залужном и украинском языке

— В инстаграме появилась фотография с генералом Залужным. Подписи под фотографией нет, поэтому я у вас спрашиваю, что это было?

— С Залужным мы познакомились в 2010 году. Но я скажу честно, что он мне позвонил в 2022 году, и по его инициативе мы первый раз встретились. Мне этот человек показался феноменально интересным. Но я в силу своего возраста, может быть, испытываю удовольствие от других вещей, чем вы и более молодые люди. Мне общаться с умным человеком сейчас зачастую намного важнее, ценнее, чем общаться с женщиной, или есть вкусную пищу, или ехать на хорошей машине. Я получаю такое огромное удовольствие, когда я общаюсь не просто с умным, а с феноменально умным человеком, с феноменальным, системным, структурированным мышлением. А кроме всего прочего, он еще по духу воин такой же, как и я, ему интересно все то же, что интересно мне. Поэтому наша первая беседа была о каких-то вещах, не связанных напрямую с тем, что происходит между Украиной и Россией.

Читайте также: Усов о встрече Сахащика и Залужного: «Мы имеем пока только декларации»

— Момент филологический: вы на каком языке разговариваете с этими генералами (речь идет об украинских генералах. — Ред.)?

— Я неплохо разговариваю на украинском языке. Если мне не хватает запаса слов, я говорю по-русски.

— Откуда украинский? С Полесья?

— С Полесья, оттуда, что у меня были друзья-украинцы, у меня работают украинцы. У меня работало украинцев много до 24 февраля, сейчас остался один. Все остальные уехали воевать. Ну, я на базовом уровне владею украинским языком.

Из блиц-опроса

— Любимое оружие?

— «Кольт-1143».

— Что главное в политике?

— Мне по наивности моей, простодушности кажется, что честность.

— Беларусь оккупирована?

— Я считаю, да.

— Когда Беларусь будет свободной?

— Максимум три года. Думаю, что раньше.

— Вы реально верите в мирную возможность смены власти в Беларуси?

— Да. Более того, я считаю, что такой сценарий наиболее вероятен.

— Готовы убивать за Беларусь?

— Убивать кого?

— Оппонентов. Врагов.

— Оппонентов-беларусов?

— В том числе.

— Отвечаю вам прямо: на сегодняшний день я не готов убивать беларусов.

— Готовы умирать за Беларусь?

— Готов.

— Какой спектр эмоций вы испытываете, когда это говорите?

— Ну, наверное, у большинства людей, прослуживших с мое в армии, сформирован кодекс самурая…

— Что позволяет спокойно это принимать, да?

— Да.

Читайте также: «Если нужно — я буду командовать армией». Что рассказал журналистам Валерий Сахащик

Зачем в ВДВ кусают ужей

— Это определенный тип психологического тестирования человека. Вот вы задавали мне вопрос: готов я убить кого-то или не готов. Никита, вы готовы укусить ужа, который бьется у вас в руках?

— Нет, не готов.

— А солдат, которому придется убивать кого-то, должен быть готов ко всему. Он должен быть готов не потерять самообладание, когда его другу оторвет конечности у него на глазах, и фонтаном будет бить кровь. Он должен успеть за считанные секунды наложить ему жгут, остановить кровь и так далее. Он должен выстрел произвести в человека. Это не так просто. В живого человека, который пока еще не сделал тебе ничего плохого и, может быть, даже не собирается. Просто он принадлежит к армии другого государства. Нужно его убить выстрелом либо холодным оружием. Это очень высокая степень психологической готовности. И как элемент подготовки к этому в Воздушно-десантных войсках Советского Союза была такая практика, как кусать ужей.

— Вы кусали ужей?

— Да.

— И как? Какая там технология? Вот у тебя уж, как это происходит?

— Он живой. 

— Ты его берешь?.. Как, расскажите.

— Крепко держишь в руках, производишь один укус и пережевываешь на глазах у других людей, чтобы показать, что ты можешь.

— А ты его кусаешь за что? За середину?

— За бок.

— А по вкусу как?

— я не помню. Вкуса особо не ощущаешь в таких условиях, там что-то другое. Это как первые прыжки с парашютом: мало думаешь о страхе, у тебя есть 20 пар глаз, которые на тебя смотрят, в твоей корабельной группе в вертолете, и ты должен просто не опозориться и четко выполнить все действия, которые ты тренировал на воздушно-десантном комплексе. Так же там. 

О топ-силовиках Лукашенко

— Что касается ваших коллег: знакомы ли вы, например, с министром Хрениным?

— Нет, лично не знаком.

— Какого вы мнения об этом человеке? 

— Я бы не хотел выступать экспертом. Все-таки я бы, наверное, этот вопрос задавал людям, которые с ним служили, с ним работали.

— Но вы ведь сейчас в такой сфере работаете, где иметь представление об этом человеке важно, насколько я понимаю.

— Меня много раз упрекали, что я ставил в пример традиции русского офицерства. Было такое: несколько раз задавали мне вопросы, что я имел в виду (где-то в Одноклассниках в незапамятные времена я это написал). Были классные традиции у русского офицерства, такие же точно, как у любого европейского, американского офицерства. Одна из традиций — это никогда не лгать. То есть ты сказал слово — ты должен за него ответить, даже если тебе стоит денег, должности, звания или самой жизни. 

Министр обороны, который 23 февраля выступает и говорит, что с территории Беларуси не будет нападения, а суток даже не прошло, и нападение происходит — если бы он был достойным офицером, он должен бы был как минимум снять с себя погоны и уйти с этой должности.

— Вы знакомы с Шейманом, правильно?

— С Шейманом я знаком хорошо.

— Что за человек?

— Этого человека я могу охарактеризовать как человека незаурядных интеллектуальных способностей, с великолепным талантом коммуникации, очень хорошего психолога. Что еще могу сказать? Очень трудоспособного человека, с высочайшей трудоспособностью. Могу сказать очень много хорошего о нем как о личности. Я сейчас никак не оцениваю задачи, которые он выполнял, будучи приближенным человеком к Александру Григорьевичу Лукашенко.

— Но все-таки, Валерий, а это не характеризует личность человека, что он соглашается выполнять задачи для Александру Григорьевичу Лукашенко, самые разные? Не все подтверждено, но массив большой.

— Слушайте, у каждой личности есть две стороны, на мой взгляд. Одна сторона — это его функционал, его профессионализм. Все, что я перечислял, скорее всего, относится к этой стороне. Вторая сторона — это личностные качества: порядочность и все, что с этим связано. Я, наверное, воздержусь от того, чтобы давать оценку второму. Хотя, честно, вот у меня лично нет никакого повода его в чем-то упрекнуть. Может, так сложилось, что во всех ситуациях, в которых я с ним сталкивался, он вел себя как очень достойный человек.

— А подтверждение большому количеству информации, слухов об организации в том числе заказных убийств — вы про это что думаете?

— Я слышал об этом. Я допускаю, что он в этом принимал участие. Но я говорю о событиях и ситуациях, в которых участвовал я лично. 

— «Знаю Вольфовича как очень образованного человека, у которого, безусловно, есть совесть и порядочность, с которым мы могли бы разговаривать на одном языке» (Из обращения Валерия Сахащика к госсекретарю Совбеза Беларуси Александру Вольфовичу. — Ред.). Это какой-то дипломатический расчет или это действительно из души?

—  Да, Вольфович оказался на той стороне по каким-то соображениям. У меня сейчас нет возможности обсудить это с ним. Мы были друзьями почти 30 лет. Мы были достаточно близкими друзьями, он много раз бывал у меня дома, я был у него дома, дети росли вместе, дружили. Если я знал 30 лет его как умного, образованного, порядочного человека, мне сложно принять то, что он в возрасте 50 лет вдруг стал сволочью, негодяем и подлецом. Как минимум я должен с ним, вот как с вами, поговорить. Я просто скажу: «Саша, объясни, почему тогда ты сказал — то или сделал то». Я хочу услышать то, что скажет он, и тогда делать какие-то выводы. Я не хочу это делать по-другому. 

Читайте также: Страсти по Сахащику. «Троянский конь» или новый секс-символ Беларуси?

Можно ли достучаться до беларуских солдат?

— Распространено мнение о том, что Лукашенко боится включаться в войну из-за того, что беларуские солдаты, получив оружие, развернутся и пойдут на Дворец Независимости. Вы поддерживаете его или нет?

— Я могу ответить так, что это может быть правдой. Почему я так думаю: у меня есть основания полагать, что в конце февраля 2022 года Лукашенко хотел отправить беларускую армию в Украину, но не смог. Не смог потому, что началось серьезное брожение в умах снизу. Очень много людей начало высказывать мнение: а с какого это перепугу украинцы стали нашими врагами? А с чего это вдруг мы должны их убивать и сами умирать? Объясните, что нам сделали плохого украинцы. И командиры на местах не смогли ответить на эти вопросы. Я точно знаю, это совершенно доподлинно известно, что практически весь состав органов КГБ — территориальных органов со всех областей Беларуси, из Минска — был направлен туда, в части, подразделения, стоящие на границе с Украиной, и они в течение длительного времени, не меньше недели точно, проводили беседы, устрашали, агитировали. И потом эти люди, совершенно неглупые люди, доложили своему начальству: вы знаете, как-то так плохо получается. Похоже, что ничего хорошего из этого не выйдет. И тогда люди на самом-самом верху подумали: может, ну его наф*г, как-то мы подождем-осмотримся действительно. 

— Ваше ставшее знаменитым обращение, которое вас вывело в паблик, — оно для кого? 

— Для военнослужащих беларуской армии, конечно же.

Читайте также: Обращение к белорусским военным легендарного комбрига 38-й ДШБ Валерия Сахащика, подполковника ВДВ запаса

— То есть вы считаете, что так можно до них достучаться?

— Я уверен, что информацию можно доводить и нужно доводить до всех категорий военнослужащих и людей, которые общаются с военнослужащими.