«Ощущение, что мы в Беларуси будущего». История брестской семьи, которая не захотела, чтобы детей воспитывала система

«Первое, чем поделилась дочка, которая пошла в польский лицей: «Так странно, мы уже три недели учимся, на нас ни разу не наорали и не назвали нас тупыми!» — рассказывает Мария Ивачева. — Мы думаем: как так? Она всегда училась в хороших классах, нам по жизни везло с учителями, воспитателями в детском саду. Я в этом плане не могу пожаловаться, что мы вырвались из ада. При всем этом Валерия нас так ошарашила — что целый месяц их не называют тупыми». 

У Марии с мужем Дмитрием три дочки — Марина, Валерия и Виктория. Старшая на стадии самоопределения в профессии, младшая только пошла в «нулевку». Семья в полном составе в Польше год с небольшим.

«В Польшу перебирались частями»

Карты поляка решили сделать где-то в 2017 году: вдруг детям захочется поступать в Польшу. Сделали Дмитрию и троим детям, а у самой Марии не было возможности получить карту на основании корней. Но об этом вопрос не стоял: не думали, что переезжать надо будет всем. Старшая дочка Марина уехала на учебу год спустя.

«Сами мы собирались жить в Бресте, строили дом много-много лет. Построили — красивый, большой, жили там, наслаждались. У нас был небольшой бизнес с еще одним партнером: витражная мастерская, магазинчик с художественными изделиями из стекла ручной работы в ТЦ «Миллионный». Бизнес что-то приносил худо-бедно. Нам все казалось: вот скоро в стране все изменится, тогда будет лучше. На самом деле становилось все хуже, но мы думали: ничего, это даже хорошо: значит, скоро все рухнет и начнется новая жизнь».

Все, что происходило в стране в политическом плане, в какой-то степени семью волновало. Было понимание, что это имеет отношение к экономике и всему остальному. Пытались что-то делать на своем уровне, участвовали в Дне воли, поддерживали противников аккумуляторного завода. С детьми разговаривали: не нужно быть равнодушными, не нужно быть «вне политики», это неправильно. 

Мы хотели, чтобы дети видели, что мы не равнодушны к будущему нашей страны, а значит, к их будущему.

В 2019 году довольно внезапно пришло осознание, что ждать больше нельзя. Бизнес переживал очередной тяжелый этап. Стало понятно, что лучшие времена могут не наступить ни при их жизни, ни, возможно, при жизни детей, вспоминает Мария. 

Читайте также: «Я тут чужынец, і гэта нармальна»: брестчанин Виктор Климус делится впечатлениями о жизни белоруса в Варшаве

«До этого времени мы пытались скрыться в нашем маленьком мирке, нашем счастливом доме, и нам казалось, что мы сможем в нем существовать всегда, независимо от внешнего мира. А к 2019 году мы заметили, что он все сильнее пытается проникнуть в нашу жизнь. Этот диссонанс мы очень чувствовали, когда нам приходилось предъявлять детям двойные стандарты: будьте честными, смелыми, выступайте за справедливость — и в то же время: ну вы там тихонечко, не нарывайтесь, у классного руководителя будут проблемы и т.п. Это все нас сильно раздражало».

Было трудно оставить родственников, друзей. Но за главное приняли будущее детей. 

«Мы поняли, что не имеем права детей воспитывать в этой системе. Что она их калечит, как бы мы ни старались их оградить». 

Морально тяжелее всего было продать дом. Из-за связанных с ним воспоминаний, вложенного труда. Дмитрий продал машину и с начальным капиталом поехал работать в Варшаву. Бизнес тоже хотели продать, но партнер, с которым работали, решил пока продолжать. Мария осталась с двумя младшими детьми, чтобы подготовить документы и дом к продаже. В июле средняя дочка Валерия уехала в Варшаву к отцу, чтобы с осени начать учебу в лицее. Мария с младшей, едва дождавшись документов, помчалась следом в конце августа — уже после главного кошмара 2020. Тогда вопрос переезда и оставленного гнезда стал видеться по-другому. 

«Не было бы счастья, да несчастье помогло».

«Решили поискать русскоязычные кружки — а тут их полно»

«До сих пор каждый день радуемся, что приняли такое решение, что наши дети живут в психологически комфортной обстановке». 

Дмитрий со средней дочкой сняли уютную, хорошенькую двухкомнатную квартиру. Договор был на год, до лета 2021. В итоге в ней оказались вчетвером. Но дискомфорта не ощущалось: квартира удобная, с огромными окнами в пол, район благоустроенный.

«После того ужаса, из которого мы уехали, мне было бы комфортно везде. Просто от того, что меня не арестуют, что не будут стрелять на улицах.

У меня эта эйфория длится до сих пор, я еще на стадии розовых очков», — признается Мария.

Младшей дочке Вике на момент переезда было 5 лет. Она пошла в старшую группу садика при лицее, где училась Валерия. Находились в соседних зданиях — очень удобно. Это была полонийная организация: дети в основном не поляки или наполовину поляки. Много из Беларуси, России, Украины, Казахстана, Грузии. 

«Было очень удобно в плане адаптации. Валерия, хотя и учила перед этим польский полгода интенсивно, все равно комплексовала. Но когда она приехала, то увидела, что по сравнению с другими не поляками у нее хороший уровень, поэтому было легко. Преподаватели относились с пониманием. Детей, которые приехали с разными программами, уровнями, попытались подвести под общий знаменатель, чтобы они поняли, что такое польская система образования».

Валерия проучилась там год, а потом нашла себе лицей по вкусу. Она занимается конным спортом и уехала под Люблин в лицей с верховой ездой. Сейчас она среди поляков и чувствует себя комфортно, польский язык сразу же стал заметно прогрессировать. 

«Есть минус, когда дети попадают в русскоговорящую среду в Польше — тормозится язык. Но зато для психологической адаптации удобно». 

Младшая закончила садик и пошла в «зерувку» — аналог нашей нулевки. При школе, недалеко от дома. Русскоговорящих детей в классе нет, но чувствует себя нормально. Дети довольно быстро находят общий язык. Хотя, заметила Мария, на игровых площадках, где бы Вика ни увидела русскоязычных детей, даже если до этого очень классно играла с поляками, — сразу переметнется. Общение на русском пока психологически комфортнее.

«Поэтому мы решили — раз школа полностью польская, кружки для нее сделать для души. Решили поискать русскоязычные. А тут их полно. И за последний год, я так поняла, еще прибавилось. Мы без проблем нашли танцы, рисование. Потом записались в школу для билингвов — для русскоговорящих детей, чтобы они не забывали русский и в последующем смогли его использовать, может быть, в профессиональной жизни». 

Много кружков и в Центре белорусской солидарности.

Мария сожалеет: в свое время не уделяли должного внимания белорусскому, и в итоге и они с мужем, и дети считают родным языком русский. Стараются это исправлять уже в Польше: читать, говорить, но при этом не запутывать детей во множестве языков. 

Белорусы, которые переехали, создают кружки, театральные студии или просто примыкают к уже существующим проектам. В школу для билингвов, куда ходит Вика, перешло несколько преподавателей из Беларуси. Раньше было много украинцев. 

«Мы думали, свобода важна для взрослых» 

Вспоминая фразу дочки, что их ни раз не назвали тупыми, Мария удивляется: оказывается, в Беларуси нормальных, адекватных детей каждый день унижали. Она не осознавала до какого-то момента, что дети попадали в систему, которая «перемалывала их мозги и души». 

«Мы думали, что детям хорошо дома, а насколько им некомфортно в школе, они даже сами не понимали. 

Младшая в пять сказала, что очень любит польский садик, хотя в Бресте у нее была любимейшая воспитательница. Здесь не заставляют спать, есть, не ругают и жалеют, если что-то случилось.

Даже маленький ребенок осознал, как важно иметь свободу выбора. Мы же не знали, что для маленьких детей это важно. Мы думали, свобода важна для взрослых.

Старшая Марина первые годы некомфортно себя чувствовала в университете (и этим отличались все белорусы): на лекциях спрашивали их мнение. Нам всегда казалось, что она свое мнение отстаивает, деловая, самостоятельная, но это было в наших рамках. А по сравнению с нормальными людьми мы забитые и зашуганные. 

Как только начинают мнение спрашивать, белорусы все чуть ли не под парту залезают. «Только не спрашивайте мое мнение. Вдруг оно неправильное?» Она говорит: «До меня только через года полтора-два дошло, что у меня спрашивают мнение не для того, чтобы сказать, что оно неправильное, мы скажем тебе правильное мнение». А просто чтобы они научились его выражать, доказывать, формировать отдельно от всех.

Марина в процессе учебы перешла на другое направление. Потом поняла, что оба — не ее, и взяла тайм-аут. Для польского образования это нормально. 

Сама Мария сейчас получает профессию своей мечты — дизайнер интерьера. Способности и интерес были всегда, а отец — архитектор по образованию. Надеется реализовать себя в новой стране. 

«Собрать ребенка в школу ни для кого не стресс»

Сборы младшей в садик, потом в школу прошли незаметно. Расходы на садик покрывало частично государство, частично родители. Платить нужно было 400 злотых — и нести туда больше ничего не надо. 

В этом году родители платят только за обеды. Все нужное для занятий закупили по списку, больше ничего докупать не приходится. 

«Цены по сравнению с белорусскими на продукты, на бытовое, на одежду дешевле, и все это качественнее. Услуги дороже». 

В первом классе вообще не надо будет ничего платить и приносить. Это, предполагает Мария, зависит от разных школ. Но стресса, как собрать ребенка в школу, здесь ни у кого нет. 

«Поляки не кричат на каждом углу, что у них социальное государство, но при этом у них каждый ребенок получает 500 злотых до 18 лет. Плюс проезд до какого-то класса бесплатно, потом льгота». 

В начале учебного года родитель, если считает нужным, может попросить 300 злотых на сборы. Нужно только заявление.

Хотя большинство общения — с земляками, делает погоду и отношение поляков к белорусам.

Читайте также: Надежда умирает последней! Власти говорят, что на благоустройство сквера нет денег, но брестчане продолжают надеяться

«У нас пока не было ни одного отрицательного опыта, чтоб кто-то сказал, что мы тут понаехали или еще что-то такое. 

Я сталкиваюсь с поляками в быту. Какие-то дядечки приходили, подшпатлевывали трещины в доме. Два дедочка — как узнали, что мы из Беларуси, причитали: «Ой, как у вас там страшно, ой, у нас тоже так было, но вы держитесь». Я теперь как их вижу, они издалека кепки снимают, машут: 

«Dzień dobry, dzień dobry!»

11 ноября был День независимости Польши. Дети во всех учебных заведениях делали поделки. У Вики делали флаг из двух половинок: белый и красный. Учительница к ней подходит говорит: «А какой у Беларуси флаг?» Вика говорит: «Бело-красно-белый» — «А давай сделаем флаг с сюрпризом». И она подложила еще один белый листик, который отворачивается из-под красного, и получается белорусский флаг. Он у нас повисел как белорусский, на День независимости мы завернули нижний листок, и у нас польский повисел, потом отвернули, и опять у нас белорусский».

«Нашли семейного врача на митинге»

«Мы встречаем белорусов на каждом шагу. Мы живем в очень хорошем, благоустроенном районе Вилянуве на юге Варшавы. Это дальний район на краю города. Когда заходим в автобус, вокруг нас как минимум одна, а то и две-три компании по несколько человек будут говорить на русском языке. Спереди, сзади слышишь. Вика такая непосредственная: если дети, ей все время хочется познакомиться. «Мама, мама, это белорусы, я пойду познакомлюсь». Я ей: «Вика, да может, это не белорусы, и русские могут быть, и украинцы». Она идет знакомиться, и очень часто это оказываются белорусы. 

Мы с одними брестчанами познакомились прямо на остановке в нашем райончике».

Читайте также: Больше миллиона долларов – за право строительства на участке, где были обнаружены останки узников брестского гетто

Семья часто знакомится с белорусами на митингах. Качество, если можно так сказать, этих людей тоже поражает. Все с высшим образованием, имевшие в Беларуси хорошую работу или свой бизнес, высококлассные специалисты: логисты, программисты, художники, театральные деятели, музыканты, врачи. 

«Мы нашли себе семейного врача, познакомились на митинге. Она из Минска. Но уже лет пять живет здесь.

У нас вообще нет нехватки общения с белорусами. Из-за этого даже сильно тормозится польский язык. Мы очень мало общаемся с поляками. В основном все мероприятия, тусовки происходят с белорусами».

Когда собирались уезжать в 2019 году, это было неожиданно и непонятно для друзей семьи. В их большом доме постоянно собирались вместе, проводили все праздники. Однако прежде чем Мария успела разобраться с домом и уехать с младшей дочкой, двое друзей из их ближайшего круга уже были в Варшаве.

«Почти полное ощущение, что мы дома. И вообще, если честно, ощущение такое, что мы в Беларуси будущего». 

«Зачем в Германию с немецким, если там все по-немецки говорят?»

Природа, менталитет в Польше кажутся брестчанам очень близкими. Дмитрий — он, как и Мария, закончил минский иняз — прожил пять лет в Германии и говорит, что несмотря на свой прекрасный немецкий, чувствовал себя чужим. Просто немцы другие. А сюда приехал с очень плохим польским и чувствовал себя как дома. 

В Варшаве нашел работу на удаленке — занимается техподдержкой немецкоязычных клиентов. А еще преподает немецкий по вечерам в языковой школе. Эта работа доставляет удовольствие и хорошо получается — школа постоянно хочет дать побольше учеников и групп. 

«Работа, связанная с хорошим немецким языком, здесь востребована. Нам говорили: почему вы в Польшу, Дима с немецким, езжайте в Германию. А чего туда ехать с немецким, если там все по-немецки говорят? А здесь высококлассных специалистов в языке очень мало».

Плюс карта поляка дает большие преимущества в легализации, во всех вопросах.

Коллеги Дмитрия очень переживали и сочувствовали, когда «все эти события были». 

Читайте также: В прошлом году более 60 тысяч беларусов получили ВНЖ в Евросоюзе. Догадаетесь, какие страны в топе?

«Думали, будем ездить, всех навещать»

Варшава получилась чем-то вроде компромиссного варианта: работа, сравнительно недалеко от Беларуси. Сам город недооценивали: он казался серым, непонятным. Но потом…

«Я Варшаву так полюбила за этот год, что уже не хочу никуда переезжать.

Я и раньше слышала, что Варшава не сразу открывается, но не могла понять, как это — не сразу. 

Во-первых, она очень зеленая, очень много парков, очень интересная и сложная у нее история. Поляки, особенно варшавяне, очень ценят Варшаву, и у них большая боль по поводу того, что она была разрушена во время войны. 

Когда мы стали ходить на экскурсии, читать в интернете, мы поняли, насколько мы ничего не знали про нашу соседнюю страну.

Это страна, которая пережила расцвет в 20-30-ее годы после того, как 150 лет ее не существовало. Это была прямо культурная столица. У них, видимо, вся накопленная энергия расцвела буйным цветом. Здесь музыка, культура, искусство сильно процветали. Потом все это было разрушено, и для них это большая боль: в момент расцвета все схлопнулось. Опять оккупация, опять под гнетом, пытались десятилетиями вырваться из этого — и вот вырвались только-только. И теперь они, такое ощущение, ни за что не отдадут свою свободу. У них здесь День независимости — это что-то невероятное: на всех окнах и на всех балконах развеваются флаги. Их не коммунальники вешают. 

Я теперь это все понимаю. Я раньше думала: ой, поляки какие-то националисты, не любят русских и т.д. Они просто очень любят свою историю, варшавяне любят свою Варшаву, и мы ее полюбили». 

Но главное, к чему наши герои оказались не готовы, — это изоляция Беларуси.

Думали, будем ездить, всех навещать. Это, кстати, оказалось самой большой болью. Мы не можем навестить мою бабушку, Диминых родителей, мою сестру в Минске.

Когда Дима здесь работал в течение года, он приезжал на каждые выходные до локдауна. Было столько автобусов, поездов. Сел — и через пару часов в Бресте. Но мы надеемся, что ситуация изменится».