Известный врач-гинеколог и активист Станислав Соловей рассказал BGmedia о своем профессиональном пути в беларуской медицине. Публикуем фрагмент из его истории, в котором медик описывает свое становление как практикующего врача. Систему последипломной подготовки врачей пора было менять еще вчера — иначе вчерашние студенты будут доучиваться на людях.
Полный текст можно прочитать здесь:
Медицинские истории. Станислав Соловей: «Наша система не удобна ни медикам, ни пациентам»
— Не то чтобы я был самым хорошим студентом, но если предметы мне были интересны, я действительно старался. В конце первого курса я начал ходить в больницу на дежурства к хирургам.
Это было столкновение с медициной. Я видел реальные операции, ассистировал, наблюдал. Видел переработки у врачей, бесконечное заполнение бумаг. Тогда казалось, что ничего странного в этом нет. Сравнивалось с тем же сериалом «Скорая помощь» — и там перерабатывали, и здесь.
Интернатура и ординатура — это по сути наша придумка (практика, введенная в СССР. — Ред.). Проходя их, получаешь мизерную зарплату. В мировой практике в штатах (медучреждений. — Ред.) есть резидентура. Это значит, что ты работаешь, но под контролем.
Комментарий автора: понятие резидентуры присутствует в беларуском законе о здравоохранении. Она определяется как «форма индивидуальной профессиональной подготовки врачей-специалистов, лиц, получивших высшее медицинское образование за пределами Республики Беларусь, в целях углубления профессиональных знаний и совершенствования практических навыков, освоения передовых медицинских технологий, изменения профиля медицинской специальности».
О введении резидентуры для беларуских студентов и вообще трансформации системы последипломной подготовки заговорили на министерском уровне в 2020 году. Тогда об этом заявлялось как о твердых намерениях.
Позже Министр здравоохранения Дмитрий Пиневич заявлял, что революционных изменений не будет, а обучение в резидентуре понадобится лишь для отдельных категорий специалистов.
В 2022 году этот вопрос поднимался на совещании у Лукашенко. Судя по его заявлениям, желания серьезно реформировать систему на тот момент не было.
Интернатура в нашей стране обязательна, ординатура — в основном нет. То есть фактически за год ты «становишься врачом». Время на освоение программы не менялось с 70-х годов, несмотря на огромный прогресс в медицине, появление новых аппаратов для диагностики, лечения и т.п.
Комментарий автора: С 2023 года прохождение клинической ординатуры обязательно для трех специальностей: врач-кардиохирург, врач-нейрохирург, врач – рентгенэндоваскулярный хирург. Эти специальности были признаны наиболее сложными и высокотехнологичными. Соответствующие изменения в закон о здравоохранении приняли, чтобы обеспечить уровень подготовки врачей, необходимый для самостоятельной работы, особенно в регионах.
У нас за год подготавливается человек, который должен уметь самостоятельно оперировать. Более того, переподготовка позволяет менять специальность за четыре месяца (такая длительность переподготовки в очной форме установлена по 76 медицинским специальностям. — Ред.). Формально у меня в Беларуси есть еще диплом узиста: я должен делать УЗИ всего тела. Я мог пойти на курсы по кардиохирургии и за четыре месяца получить право делать кардиохирургические операции. Понятно, что никто в здравом уме не подпустил бы меня к сердцу после такого времени обучения. Но сам факт: эта опция была доступна.
Позже ввели закон, который позволяет за месяц менять специальность внутри определенных групп, например, терапия — неврология (речь о постановлении Минздрава РБ от 1 февраля 2023 г. № 21. — Ред.). Это вообще профанация.
В интернатуре все сильно зависит от того, куда ты попал. И от тебя самого: если не хочешь, то и не научишься. За подготовку интернов деньги получает условно начмед (заместитель главного врача по лечебной работе. — Ред.), но по факту он ими не занимается. Пишутся липовые отчеты, что ты сделал 500 раз то-то и то-то, но на самом деле этого не было. Если приходишь на интернатуру в то место, где будешь работать, в тебя, может быть, еще и будут вкладываться. Если уйдешь отрабатывать черт знает куда — нафиг ты вообще нужен.
Ординатура на данный момент в Беларуси — это пятое колесо. По сути она не дает ничего. Ты получил специальность гинеколога после интернатуры. Какой смысл идти по той же специальности в ординатуру? Ты сильно теряешь в зарплате и на выходе просто получаешь галочку, что она у тебя есть. Приятный бонус — она учитывается при переезде (для получения права работать за границей. — Ред.).
В целом, если ты уже попал на работу в больницу, то тебе ординатура не нужна.
Логика 3–5-летней последипломной подготовки в мировой практике заключается в том, что потом тебя отправляют в условный Брагин, и ты приезжаешь хирургом, который может взять в руки скальпель и сделать операцию. Ты приезжаешь терапевтом, которому не нужно постоянно бегать к заведующему отделением: «Какой-то странный пациент, помогите». Ты приезжаешь автономной «боевой единицей».
Если тебя отправляют туда после годичной интернатуры, когда ты еще ничего не понимаешь и не умеешь, — ты будешь учиться у тех, кто работает в этом условном Брагине. И если все работают на уровне 80-х годов, по инерции, то из молодого специалиста система получит такого же устаревшего специалиста. Чему он там научится?
В Польше, закончив университет и пройдя наш аналог интернатуры, ты можешь работать общим врачом, то есть терапевтом, и на скорой. Все. Хочешь более узкую специальность — иди на специализацию от трех лет. Украина этот вопрос решила чуть по-другому. Хочешь быть гинекологом — иди в интернатуру сразу на три года.
Я проходил интернатуру в РНПЦ «Мать и дитя». Это и было мое первое место работы.
У меня была хорошая школа акушерства. Я был высокомотивированным интерном, ходил на большое количество дежурств. Старался помогать врачам, чтобы им было интересно мной заниматься: написать за них историю болезни, пойти ночью посмотреть пациентов лишний раз.
Только на пятом году работы я стал считать себя действительно врачом. Я уже мог самостоятельно прооперировать пациентку в большинстве ситуаций, с которыми ее могли привезти ко мне ночью. Я уже мог спокойно дежурить, не боясь столкнуться с чем-то, где мне потребуется помощь старших коллег, чтобы как-то выкрутиться.
Молодой врач в Беларуси не равно врач. Они стоят на разных ступеньках.
Иногда я постфактум понимаю, что в такой-то ситуации (в первые годы работы врачом. — Ред.) нужно было действовать по-другому. Не стоит забывать, что когда ты молодой врач, то даже зная, что по современным канонам нужно делать не так, а вот так, ты не имеешь достаточного авторитета, чтобы отстоять свою точку зрения. Сделать так, как надо, — значит пойти против сформировавшихся правил работы.
Я думаю, что это проблема именно нашей системы. Одно дело, когда ты учишься хирургии пять лет в крупной клинике. Приходя на новое место работы, ты можешь сказать: «Я — врач, и я знаю, что говорю». А после годичной интернатуры у тебя нет ни внутренней уверенности в своих силах, ни опыта, ни уважения в глазах коллег.
Недостаток навыков у молодого врача не компенсируются в поликлинике, в отличие от больницы. В поликлинике ты сжат по времени. В больнице ты можешь оставить человека в приемном покое: «Посидите», и пойти посоветоваться с коллегой или вызвать заведующего отделением. Там есть время. В поликлинике такая заминка приведет к увеличению очереди. У тебя куча пациентов, и надо быстро принимать решения. Поэтому во многих странах сделано так, что поликлиника — это более высокий уровень профессионализма, чем больница.
Мы продолжаем забивать гвозди микроскопом. Власти не могут себе позволить на четыре года остановить выпуск из медуниверситета, чтобы дать волне выпускников нормальное, полноценное образование. Выпускают недоученных, а доучиваются они уже на местах.
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро
Подпишитесь на наши новости в Google
