Стена с закрытой дверью на фоне, опущенный взгляд, деревянный голос, часто — следы побоев… Такая картина знакома беларусам с двух сторон политических баррикад. У них есть «богатый» выбор — ассоциировать себя с униженным человеком, который говорит то, во что не верит, или с обладателями властных полномочий, которые могут заставить кого угодно сказать что угодно.
Международный комитет по расследованию пыток в Беларуси впервые представил исследование видео с недобровольными признаниями, где правозащитники юридически квалифицируют эти видео как отдельный вид пытки. Исследование вводит понятие «взлома личности» — это многоступенчатое разрушение воли, идентичности и достоинства человека.
Беларусь не единственная страна в мире, которая таким образом поставила современные технологии на службу авторитаризму. В 2020 году, за несколько месяцев до начала протестов в Беларуси, вышел отчет 23 Justice for Iran и Международной федерации за права человека о том, как государственные СМИ Ирана используются для подавления инакомыслящих. Он охватывает десятилетие до 2020 года. Учитывая связи между беларускими и иранскими автократами, можно догадаться, что они делятся «ценным опытом» и в этой сфере.
Государственная телерадиокомпания Islamic Republic of Iran Broadcasting транслирует принудительные признания и клеветнический контент, который часто получается принудительным путем. При этом жертвы испытывают психологическую травму, часто более сильную, чем воздействие физического жестокого обращения. Помимо Ирана, в отчете указываются еще три страны, чьи правительства систематически транслируют видео с такими признаниями: Китай, Северная Корея и Вьетнам.
О том, почему «покаянные видео» можно квалифицировать как пытки и что происходит со «взломанными» политзключенными, нам рассказала авторка исследования по Беларуси, украинская правозащитница Елена Волочай, которая более 25 лет проводит психологические экспертизы по компенсации морального вреда жертвам нарушений прав человека для судов в разных странах мира.
Читать также: «Рассказал, как тебе плохо — теперь ее надо успокаивать». Как мужчины переживают репрессии и что мешает просить помощи
«Адвокаты Кыргызстана были поражены поведением властей Беларуси»
Закрытого перечня видов пыток не существует. Каждое новое судебное решение может признать пыткой какое-то действие, которое раньше не фигурировало в расследованиях.
«Пытки — зло в чистом виде. Жертве очень сложно справиться с пережитым опытом пыток, поскольку она не может найти в этом какой-либо смысл. Потерпевший не может успокоить себя словами «так должно было случиться», ведь для пыток не существует какого-либо рационального обоснования».
Формулировки Стамбульского протокола — документа, который устанавливает международные стандарты для документирования пыток и насилия, — заметно изменились в версии 2022 года по сравнению с первой версией 1999 года. Например, сильно расширился перечень психологического воздействия, которое может трактоваться как пытки: унижение, вызывание чувств вины и стыда, часто в связи с идентичностью человека, полом, фактической или предполагаемой сексуальной ориентацией; психологические методы подавления воли личности, в том числе посредством принуждения человека к предательству, усиления испытываемого им чувства беспомощности, помещения его в двусмысленные ситуации или направления ему противоречивых сообщений и нарушения табу; манипулирование чувствами и эмоциями.
Как мы видим, под эти описания могут подпадать и недобровольные, записанные под давлением самооговаривающие видео.
У зарубежных правозащитников изобретение беларуских властей вызвало новую волну возмущения. Свои чувства Елена описывает украинским словом «огида».
«Я, например, слышала об этих видео из Беларуси не только от жертв и экспертов, но и от адвокатов Кыргызстана – они возмущались такому поведению властей Беларуси, были поражены степенью публичного надругательства над собственными гражданами», — говорит правозащитница.
Кроме права на свободу от пыток, такая практика нарушает еще как минимум два базовых права человека: право на справедливое судебное разбирательство (поскольку вынужденные признания используются как доказательства в суде) и право на неприкосновенность частной жизни.
Термин «покаянные видео», хоть и стал очень популярным, по мнению правозащитников, некорректен: он дает повод подозревать у жертв какую-то собственную инициативу делать признания. На самом деле никто не «кается», а все происходит под принуждением.
Читать также: Манипуляция и контроль: 13 признаков домашнего насилия, которые нельзя игнорировать
Это не просто пришло кому-то в голову
Елена Волочай работает с беларускими правозащитниками с 2000-х, участвовала в экспертизах по кейсам незаконных арестов и пыток еще задолго до протестов 2020 года. В этих кейсах были вынужденные признания, «предательства», но не было видеозаписей. В практике Елены они появились после того, как события 2020 года привели к массовому использованию новых практик подавления.
«Мой коллега в Украине делает много экспертиз, связанных с записью допросов с незаконным давлением, но это никогда не становилось публичным. Тема не совсем новая в принципе, но появился новый аспект, когда людей намеренно, продуманно выставили напоказ с таким унижением. Не думаю, что кому-то просто в голову пришло: о, давайте сделаем. Все институционально подготовлено».
Грубейшие нарушения прав человека поставлены на поток и имеют институциональную поддержку государства. Куплена аппаратура, выделены помещения под съемки видео, есть специально обученные люди, которые научены угрожать и оказывать давление так, чтобы сломать психологические защиты, вызвать страх, тревогу, панику, неуверенность и заставить человека предать самого себя. Это уголовный навык, который тренируется под руководством более опытных нарушителей закона.
Естественно, внутри страны нет института, способного расследовать и пресекать такие нарушения. В процессе силовая и судебная система стараются показательно выполнить какие-то процессуальные нормы.
«Но если внимательно читать тексты приговоров и анализировать суть, то мы увидим, что признанные международные стандарты суды в Беларуси не применяют. Например, в тех решениях, которые я читала для проведения экспертиз, нет ни времени задержания, ни фамилий задерживавших, не отражены жалобы на состояние здоровья, нет никаких упоминаний на незаконные действия правоохранителей. Поэтому особенность Беларуси — это абсолютный, тотальный правовой нигилизм, групповое поощряемое в иерархии власти поведение — незаконные действия или бездействие», — описывает ситуацию Елена.
Здесь показательна денонсация Беларусью Факультативного протокола к Международному Пакту о гражданских и политических правах (вступила в силу в феврале 2023). Беларусь оказалась в тройке государств, которые отказываются от своих обязательств уважать человеческое достоинство и защищать своих граждан от произвола, — с нами в компании Ямайка и Тринидад и Тобаго.
Читать также: Толерантные, но встревоженные: как беларусы отреагировали на новость о мигрантах
«Людей заставляют заранее планировать отказ от неравной борьбы»
Растиражированное видео с недобровольными признаниями уже никогда не даст человеку возможности полностью восстановить свое достоинство и целостность личности, взломанной силой и безраздельной властью.
Понятие «взлом личности» — не научный термин и еще не прошло обсуждение в психологическом и правозащитном сообществах. Это попытка каким-то понятным образом назвать большой массив интервью, экспертиз, публикаций и научных исследований.
«Уже в самом конце, когда я почти закончила работу над исследованием, мне недоставало какого-то последнего шртиха. Я много читаю об IT-безопасности, психологической безопасности, веду тренинги. Поэтому слово «взлом» пришло не случайно. Я хотела подчеркнуть, что взлом всегда делается сознательно, что это всегда инвазия, это не добровольная сдача позиций», — рассказывает Елена Волочай.
Пытки до сих пор ассоциируются в первую очередь с физическим контактом: битье, травмы, удушение, применение электрического тока. Люди «чувствуют кожей», что это больно, страшно и должно быть наказано. Однако правозащитники хотят показать глубину практически невидимой глазом психологической травмы и изощренность властей, которые эти травмы наносят, можно сказать, задолго до первого физического контакта.
«Власти Беларуси обрабатывают с помощью таких недобровольных видеопризнаний огромные массы людей, они показывают свое всевластие, мнимое всемогущество, деморализуют людей, вселяют в них страх задолго до арестов и физических пыток. Они заставляют активных граждан сомневаться в себе, в своих ценностях, заставляют заранее планировать отказ от неравной борьбы, побег из страны, в которой они родились, выросли с чувством собственного человеческого достоинства, делали для этой страны и людей все самое лучшее, светлое, мечтали о лучшем будущем. Фактически приходится предать самого себя и все свои светлые идеи. Всю свою жизнь перечеркнуть, даже самого себя. Это и есть взлом личности и последующий ее слом».
Елена ссылается на цифры: если мировая статистика самоубийств имеет нисходящий тренд, так как люди стали получать больше помощи, лучше обеспечивают себя финансово, обучаются азам самопомощи, то отчеты независимых наблюдателей по Беларуси показывают рост количества самоубийств, тяжелых болезней, отсутствие возможности восстановиться после брутального и жестокого обращения, которое находится за гранью любых рамок человеческого существования.
«Обернуть человека в бело-красно-белый флаг, бить древком по спине, шее и голове, при этом торжествовать и орать подельникам: «Вот, еще одного змагаря, врага веду!» — это говорит о воспитании огромных масс совершенно аморальных людей, поддерживающих власть и получающих оплату своего «труда» из налогов и штрафов, заплаченных теми же репрессированными гражданами».
Тема ЛГБТК используется как дымовая завеса
Тем временем организация «Журналисты за толерантность» говорит о целенаправленном давлении на ЛГБТК-сообщество в том числе через «покаянные видео». Активисты зафиксировали 16 случаев аутинга (разглашения информации про сексуальную ориентацию или гендерную идентичность человека без его согласия) либо принудительного каминг-аута в провластных социальных сетях и мессенджерах.
ЛГБТК-людей заставляют рассказывать о своей ориентации на видео, и это звучит как «признание вины» в «неморальном поведении» или преступлениях. По замыслу силовиков, это должно определенным образом оправдывать репрессии. Через «покаянные видео» ЛГБТК-людей не только лишают приватности, но и делают мишенью для дальнейшего преследования, дискриминации и даже пыток.
Из исследования. «Большинство опрошенных упомянули незаконное использование их личных данных как самую разрушительную и травмирующую часть своего опыта».
«Журналисты за толерантность» считают эти факты частью государственной стратегии преследования ЛГБТК-сообщества в Беларуси. И целей тут несколько.
Одна — банальное запугивание, не только отдельной личности, но и ЛГБТК-сообщества в целом. Власти показывают, что никто не застрахован от преследования.
Еще одна цель — демонизация и дискредитация. ЛГБТК-людей представляют как «аморальных», «опасных», «ненормальных», тем самым оправдывая насилие в глазах общества.
И, конечно, одна из главных целей — отвлечение внимания. Тема ЛГБТК часто используется как дымовая завеса, закрывающая от общества актуальные проблемы — политический кризис, экономическая стагнация, другие случаи государственного насилия. Те же методы можно наблюдать у РФ и других авторитарных режимов.
Все это только пополняет «букет» нарушений, которые содержат в себе «покаянные видео»: разглашение информации о личной и семейной жизни, вред репутации (распространение клеветы), дискриминация уязвимых групп.
Есть ли жизнь после «покаянного видео»?
«Они [протестующие против беззакония] стоят безоружные перед хорошо спланированной системой мер, предпринятых авторитарными государствами, – говорит эксперт Елена Волочай. – Эти меры фактически являются видом современного оружия, мишенью для взлома являются психические ресурсы активистов – ядра их личности: система ценностей, целей и установок. Поскольку для властей таких государств стало очевидно, что физическими пытками они не смогли добраться и сломить человека, а только ослабить его ресурсы. Добравшись до ценностного ядра личности и взломав его, сломать все остальное не составляет теперь особого труда».
По словам Елены Волочай, больше всего ее поразили рассказы пострадавших о том, что происходило уже после физических издевательств, унижений и записи «признательных» видео, когда они оказывались в застенках с себе подобными и пытались вместе пережить эту травму. Как пытались спасти себя, как стыдились произошедшего и рассуждали, как им жить дальше.
«Они рассказывали, что их спасали книги Франкла. Как известно, он в свое время находился в фашистском концлагере.
Я как профессионал понимаю, что люди, проговаривая эту боль, все равно не могут сразу исцелиться. Нет такого уровня самотерапии, чтобы эти последствия можно было так просто убрать в разговоре. Да, это чуть-чуть снижает тревогу, напряжение. Но это невозможно просто пережить, потому что это обесценивание человека, сведение его до несуществования».
Если психика не может сжиться уже с тем, что происходило с людьми в закрытых кабинетах, то в данном случае оно еще и насильно выставлено на публику. Даже понимая, что единомышленники их не осуждают и сочувствуют им, люди все равно испытывают чувство вины: «я не смог себя защитить, я что-то сделал не так, я не выдержал». Чтобы справиться с этими последствиями, нужно перепрошивать психику современными неймопсихологическими методами, считает Елена Волочай.
«Нужно обязать соцсети блокировать такой контент»
По мнению правозащитницы, современному цивилизованному миру, чтобы выжить, придется признать, что иметь дело с государствами, так цинично нарушающими все возможные нормы, ненормально. И санкций тут недостаточно. Нужно находить активы людей, связанных с властями Беларуси, не давать им возможности пользоваться незаконно приобретенными благами.
Если в случае с Ираном исследование касалось традиционных медиа, то в случае с Беларусью речь идет о социальных сетях и мессенджерах. Это «достижение» со знаком минус: социальные медиа не имеют на себе такого ярлыка пропаганды и «государственного рупора», как традиционные, то есть имеют гораздо больший потенциал доверия.
Елена Волочай: «Раз появились такие формы пыток, как широкое распространение через соцсети незаконно записанных видео, нужно добиваться обязанности платформ и соцсетей (как транснациональных бизнесов) блокировать такой контент, поскольку это не свобода слова, не распространение информации, а пытка конкретного человека на глазах у всего мира».
Хотя международное право мало может повлиять на автократов, оно защищает жертв жестокого обращения от высылки на территорию, где человеку грозят пытки. И видео с недобровольными признаниями можно квалифицировать как пытку. Правозащитница считает определенной ошибкой то, что в странах бывшего СССР многие активности пошли по пути признания людей потерпевшими от политических преследований. Их несколько сложнее доказать, эта тема оставляет больше простора для спекуляций. Однако каждая жертва таких преследований — это прежде всего жертва нарушения прав человека, что доказывается в судах и международных трибуналах.
Редакция BGmedia благодарит за сотрудничество и помощь в подготовке материала правозащитную организацию Правовая инициатива.
#aboutpeople
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: