Работают ли в Беларуси законы, как можно оценить признание всего независимого от власти медиапространства экстремистским и влияет ли на Беларусь международное право, рассказывает независимой радиостанции Михаил Кирилюк, адвокат, которого лишили лицензии в Беларуси, представитель Координационного совета и Народного антикризисного управления по юридическим вопросам.
Читайте также: Юрист: признание Telegram-каналов экстремистским формированием противоречит Закону об экстремизме в Беларуси
— Какие новые инициативы властей в законодательстве больше всего поразили?
— Вышел закон об ответственности за призывы к санкциям, и это очень показательно. До сих пор власть Лукашенко пыталась объяснять, что политических статей в Беларуси нет. Теперь же все условности отброшены в сторону. А это как раз яркий пример политической статьи, которая вводится для политической борьбы. Сюда же относятся и законы об экстремизме, реабилитации нацизма.
Очевидно, судя по реакции общества, эти статьи введены для запугивания людей. По закону о недопустимости реабилитации нацизма еще нет практики. Но есть обоснование, что нельзя использовать бело-красно-белый флаг, использовать Погоню. А для белорусского общества, очевидно, бело-красно-белый флаг и Погоня ассоциируются не с нацистами, а с борьбой против Лукашенко и за независимость Беларуси.
Читайте также: Усов: закон о геноциде — попытка «переложить вину на представителей нынешнего национально-демократического движения»
Очевидно политическое преследование — это обвинения в экстремизме, признание части медиапространства экстремистскими материалами, под миллион человек потенциально под такое преследование попадают.
Невозможно представить себе страну, где десятая часть населения — экстремисты.
Это просто попытка политической борьбы против людей, которые не поддерживаю политику властей.
— Осталось ли что-то из сферы права в Беларуси, где закон еще работает?
— Раньше можно было закрывать глаза, уходить во внутреннюю эмиграцию, потому что были какие-то сферы, где закон работает. Раньше они занимали больше 50%, в таких сферах можно было жить и работать. Теперь же мы видим, что от закона ничего не осталось, ситуация перевернулась. Теперь практически невозможно жить и не столкнуться с нарушением твоих прав. Беларусь сделала очень много шагов назад. Это отображено в индексе влияния права на жизнь (Rule of Law Index).
Беларусь в общем рейтинге на 97 месте (из 139), а в категории исполнения законов правительством и в том, как законы влияют на правительство, Беларусь третья с конца — 136 место (из 139) за счет 2020 года.
— Грандиозные сроки присудили Сергею Тихановскому, Игорю Лосику, Николаю Статкевичу. Как это оценивать с точки зрения права?
— Право регулирует жизнь в обществе, оно может быть писаное и неписаное. Право в Беларуси есть, но это право властей на физическую расправу, это не писаное право, которое реализуется через квазисудовую практику. Это отображение того, насколько влиятельными они воспринимают этих людей. Чем больше дали лет, тем большую режим видит угрозу в этих людях.
Все приходят к выводу, что в белорусской ситуации что 18 лет, что 36 — не важно. Это будет продолжаться до конца режима Лукашенко. И он пытается поднять цену удержания своей власти. 10 лет назад ему удавалось поторговаться с ЕС в вопросе освобождения политзаключенных. Теперь ему это не удается, потому что есть конкретные условия: не только освободить, но и наказать преступников и провести новые выборы. Для Лукашенко это будет означать конец его власти, а он не может с этим смириться, поэтому он хватает больше людей, арестовывает, дает большие сроки, чтобы продемонстрировать свою уверенность. Хотя чего бояться человеку, за которого якобы проголосовало 85%? Просто берут заложников.
— Влияет ли еще на Беларусь международное право?
— Что из международного права влияет точно, так это санкции. Это видно и по реакции Лукашенко. Если бы санкции не работали, не принимались бы законы, которые запрещают призывы к ним. Не пускали бы мигрантов на границы с намерением изменить санкционную политику путем шантажа. Если что-то на тебя не влияет, ты на это не реагируешь. Санкции будут становиться более жесткими.
— Насколько принятые в этом году законы ухудшили жизнь людей?
— Право — это не только законы, но и судовые решения. И как раз они очень ухудшили ситуацию в Беларуси. Кого-то пытают в тюрьме, и ничего не делается, никто не осуждает этого человека и не увольняет его с должности. Очевидно, перемены повлияли и на репутацию Беларуси в мире, восприятие инвесторами. Репутация — это то, что нарабатывается годами и теряется за минуту. Очевидно, такие вещи, как атака иностранцами границы ЕС, повлияли на дипломатические отношения. На то, как поляки теперь воспринимают белорусскую власть.
Читайте также: Эксперт — о новом законопроекте властей: «Происходит ликвидация любой легальной деятельности для оппонентов режима»
— Как можно оценить трудоспособность белорусского законодательства на сегодня, от 0 до 10?
— Законодательство стоит оценивать с той точки зрения, какую пользу оно приносит обществу. От белорусского права теперь осталось 20%, которые регулируют частную жизнь: брак, наследство и другие мелкие вещи. Достаточно этого для жизни страны? Нет, недостаточно. Закон вообще — это акт, который принят парламентом. Тот орган, которые сейчас работает в Беларуси (Палата представителей), нельзя назвать парламентом. В парламенте должны быть представители народа, избранные на свободных выборах. А глядя на работы этих людей, они не представители народа. Белорусы сейчас выдерживают максимальные пытки с 1945 года, а никто из депутатов не высказался насчет этого. Вместо этого они принимают законы, которые ухудшают жизнь белорусов.
К их работе с точки зрения права можно относиться как к инструкциям от вооруженных людей на временно оккупированной территории.
— Многие сравнивают нынешние события в Беларуси с 1930-ми годами. Насколько это похоже с точки зрения права?
— Мы не должны сами себя запугивать. В 1937 году люди гибли десятками тысяч. У нас все же не 1937 год. При этом у нас тоньше работает пропаганда и продолжает запугивать людей, и в чем-то люди пугаются. В Беларуси имитация права, которая сделана хуже, чем в 1937 году. Тогда людей пытали и заставляли в чем-то признаться, но это были открытые судовые процессы. А теперь, с точки зрения имитации права, все сделано грубее, меньше людей имеют иллюзию того, что происходит на самом деле.
Оцените статьюНаш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро
Подпишитесь на наши новости в Google
