Щигельский: «Чтобы санкции привели к падению режима, они должны быть уровня блокады кайзеровской Германии»

Психиатр и общественный деятель Дмитрий Щигельский известен в первую очередь тем, что еще 20 лет назад поставил Лукашенко диагноз «мозаичная психопатия». В дискуссии на Youtube-канале аналитика Игоря Тышкевича эксперт объясняет механизмы многократных надежд и разочарований белорусов. 

Еврочиновнику тоже нужно писать отчет

Несмотря на заявления о защите демократических ценностей и прав человека, условный западный мир идет на сотрудничество с авторитарными режимами — например, венесуэльским — в ответ на призрачную видимость демократизации. Это один из моментов «облома» надежд для белорусских протестных сил.

Щигельский считает, что дело в психологии чиновников, которые работают в Евросоюзе. 

«Вот он сидит на своем месте, ему нужно писать отчет: что я сделал, что у меня получилось, что не получилось. Если писать отчет по Лукашенко за 26 лет и по существу, то нужно написать: нихрена не получилось. Но чиновник ведь не может написать, что мы 26 лет тут что-то делаем, и ничего не получается. Значит, он пишет: смотрите, мы сделали то, мы сделали это, мы ввели такие санкции, этакие санкции, а вот Лукашенко начал отпускать политзаключенных (это если говорить про историю после 2010-11 года). А вот видите — стали меньше преследовать, а вот видите — провели какие-то мероприятия и никого не посадили. А вот видите — появились возможности для общественной работы. А вот видите — появились экологи, урбанисты, зоозащитники и т.д. Обо всем этом говорят: это положительная динамика, процесс идет, соответственно, мы должны поддерживать. Мне кажется, все всё прекрасно понимают, просто чиновнику, который отвечает за это направление в Евросоюзе, нужно писать отчет».

Читайте также: Дракохруст: «Ввести сразу максимальные всевозможные санкции — это в каком-то смысле оставить себя без инструментов»

Ссылаясь на анализ нескольких больших баз данных, эксперт отмечает: 

«Для того, чтобы санкции привели к падению режима Лукашенко, они должны быть уровня экономической блокады, даже не эмбарго. Примерно то, с чем столкнулась кайзеровская Германия в период Первой мировой войны. Очевидно, что ничего подобного организовать относительно Беларуси, учитывая роль Украины, России прежде всего, Китая, невозможно. Либо для того, чтобы они оказали серьезное влияние — при этом не факт, что приведут к серьезным результатам — это должны быть шоковые санкции, которые вводятся очень быстро, очень массированно, которые наносят ущерб в десятки и сотни раз больше, чем те, которые введены. При этом кратковременно и очень быстро». 

1999, 2001, 2006…

«Смотрите, что у нас получается, я бы сказал, с 1863 года. Один и тот же паттерн: возникают надежды, зачастую нереализуемые. Да, они чистые, романтичные, красивые, патриотичные, национально-освободительные и так далее. Потом эти надежды разбиваются о суровую реальность, которую почему-то не учли. А не учли, потому что каждое следующее поколение отрицает опыт предыдущего и не хочет учитывать реальность, а хочет верить в сказку. Потом поверившие в эти надежды испытывают, естественно, разочарование. Они испытывают эмоциональное выгорание и опустошение, у них развивается апатия и депрессия. Потом эта апатия и депрессия через какое-то время проходит, мы выходим на новый цикл. 

Как минимум это 1999, 2001, 2006, 2010, 2011, 2017, 2020. Это из новейшей истории. Если посмотреть дальше, то некоторые историки говорят, что можно отсчитывать этот паттерн с 1863.

Что важно: не надо надеяться на то, что санкции решат проблему. Не надо надеяться на то, что какое-то героическое действие — одно воздействие, одно событие, одно сверхусилие решит проблему. Это нереализуемые ожидания — разочарование, депрессия, апатия. 

Читайте также: Лявон Барщевский: «В 2020-м мы сделали шаг вперед, но до конца опять не дошли»

Даже для того, чтобы заменить одного человека, необходима реалистичная оценка ситуации, долговременное планирование, сценарирование, оценка сил и средств, ресурсов — то есть много всего нудного, печального и неинтересного обычному человеку». 

Выиграть vs. влиять

Для новейшей истории создала пример — и не очень хороший — победа Лукашенко, которую пытаются повторить и те, кто против, считает Щигельский. 

«Это про политиков. У нас пока — причем не только у нас и на только у новых — идея «выиграть» существует с 1994 года, с момента, когда Лукашенко взял власть. Все хотят повторить успех Лукашенко. Это был и 1995, и 1996, и 1999, и 2001, и 2006, и 2010, и 2011, и 2020. У нас вместо того, чтобы определиться с тем, что нам необходимо строить систему влияния на сложный процесс, который невозможно контролировать — а общественно-политические процессы никто не может контролировать, включая Лукашенко, на них можно только влиять — вот этот дурной пример «блицкрига» Лукашенко, когда он в 1994 все выиграл, а потом закрепил успех в 1996, создал очень плохой прецедент. 

Пример «блицкрига» Лукашенко, когда он в 1994 все выиграл, а потом закрепил успех в 1996, создал очень плохой прецедент.

Мне кажется, не хватает даже осознания этого противоречия — «выиграть vs. влиять». То же окружение Лукашенко и его команда не хотят влиять на политику, они хотят управлять политикой. Это опять вопрос про архаизацию. ГУЛАГом управлять можно. Феодальным обществом управлять худо-бедно можно. Даже индустриальным обществом управлять можно, если построишь сталинизм или национал-социализм с концлагерями, гестапо и НКВД. Но если общество выходит на следующую, более сложную ступень, уже управлять не очень получается». 

Читайте также: «Мой крест, и нести его мне!» Почему Лукашенко утверждает, что Беларусь без него погибнет, а некоторые в это верят