Голоса тех, кого долго не слышали: истории о борьбе за право быть собой в мире предрассудков

В Беларуси, как и во многих странах, быть частью ЛГБТК+ сообщества — значит сталкиваться с непростыми вызовами. Не только в личной жизни, но и на работе. Здесь до сих пор много предубеждений, стереотипов и непонимания, которые мешают людям открыто быть собой, спокойно строить карьеру и чувствовать себя в безопасности.

Мы поговорили с тремя беларусами, открыто говорящими о своей принадлежности к ЛГБТК+ сообществу, чтобы через истории из их жизненного опыта понять, как формируются такие установки, с какими трудностями они сталкиваются в профессиональной среде и что необходимо изменить, чтобы сделать наш мир более открытым, инклюзивным и безопасным.

Это интервью — возможность услышать живые голоса тех, кого часто просто не замечают или, еще хуже, пытаются загнать в рамки. Мы надеемся, что их рассказы помогут не только лучше понять проблемы, но и станут шагом к тому, чтобы разрушить барьеры, основанные на страхе и непонимании, и построить общество, где каждый сможет быть собой и работать свободно, без оглядки на предрассудки.

Наши герои — молодые беларуски и беларус: Марина (имя изменено по просьбе героини), Алина и Кирилл. Их опыт и взгляды затрагивают важные и порой болезненные темы, которые волнуют многих, но о которых чаще предпочитают не говорить вслух.

Читать также: «Рассказал, как тебе плохо — теперь ее надо успокаивать». Как мужчины переживают репрессии и что мешает просить помощи

Тепло внутри коллектива: когда исчезают стереотипы

— Как вы думаете, почему общество считает определенные профессии «гетеронормативными» или исключающими?

— На мой взгляд, восприятие некоторых профессий как «гетеронормативных» или исключительных формируется не самой профессией, а нашей социальной культурой, тем, как общество воспитывает нас с детства, — подчеркивает Марина. Процесс может начаться еще в семье, где есть определенные требования к детям. Продолжается в школе, где практически нет разговоров и обучения о разнообразии сексуальных и гендерных идентичностей, — добавляет она.

— Важную роль здесь играют СМИ, фильмы, реклама. Я практически не вижу квир-людей* в беларуском контексте или они представлены как некое «исключение из правил». И все это подпитывается политикой партии государства: усиливается чувство опасности и изоляции, так и создается почва для «гетеронормативности» и исключения: когда уязвимые группы не защищены от дискриминации на государственном уровне, когда отсутствует инклюзивное образование, когда государство прямо или косвенно маргинализирует квир-сообщество, — уверена беларуска.

Справка редакции: термин «квир-люди» (от англ. queer) используется как обобщающее понятие для людей, чья сексуальная ориентация, гендерная идентичность или выражение выходят за пределы традиционных (гетеро- и циснормативных) представлений. Квир-люди могут быть гомосексуальными, бисексуальными, трансгендерными, небинарными, асексуальными и другими, чья идентичность не вписывается в условную «норму». Для многих это слово стало формой самоопределения, способом выйти за рамки жестких ярлыков и заявить о своем праве быть собой.

— Даже если квир-люди есть в самых разных профессиях, им часто приходится скрываться, чтобы не потерять работу или не стать мишенью. И это очень сильно влияет на человека: когда приходится скрывать, кто ты, контролировать свои слова и молчать. Для меня это про невозможность быть собой, про разделение себя на несколько частей. И на это тратится слишком много энергии…Именно система должна изменяться под людей, а не наоборот,  — подчеркивает Марина.

По мнению Алины, одним из самых болезненных факторов становится внутренняя цензура — необходимость все время думать, как тебя воспримут коллеги и начальство.

— Сложно сказать, какие профессии общество воспринимает как «гетеронормативные», потому что, будучи квир-человеком, я знаю, что ЛГБТК+ люди есть во всех сферах — в образовании, здравоохранении, IT, культуре, искусстве, логистике, бизнесе. Мы работаем везде, просто не всегда можем открыто говорить о своей идентичности, — отмечает она. На самом деле, в Беларуси практически любая профессия может быть исключительной для ЛГБТК+ людей — не потому, что она «неподходящая», а потому, что у нас нет открытых квир-friendly пространств и политик, которые гарантировали бы равенство, защиту от дискриминации и насилия.

— У нас нет законодательства, которое бы защищало ЛГБТК+ людей на работе, и отсутствует культура принятия. Поэтому многие квир-люди придерживаются принципа невидимости на рабочем месте, скрывают свою идентичность, боятся каминг-аута, потому что рискуют не только осуждением, но и увольнением, давлением или даже преследованием. Таким образом, проблема не в самих профессиях, а в структурах и системе, которые не позволяют нам быть одновременно открытыми и в безопасности. И именно это необходимо изменять.

Кирилл убежден, что проблема не в профессиях, а в том, как общество привыкло их воспринимать: сквозь призму старых и упрощенных представлений о «норме».

— На самом деле, идея, что какие-то профессии — «гетеронормативные» или как будто там «нет места» для ЛГБТ+, — это просто отражение стереотипов, которые у общества очень глубоко, к сожалению, засели в голове, — объясняет он. — В Беларуси, как и во многих других странах, особенно постсоветских, люди привыкли думать, что определенные виды работы связаны с конкретным образом жизни, такое себе в какой-то степени даже «блатное» мышление — будто общество поделено на касты.

Он подчеркивает, что подобные взгляды возникают не на пустом месте и питаются прежде всего страхом и незнанием.

— Стереотипы рождаются из страха перед неизвестным, из желания вписать все в понятные рамки. Люди боятся, что если кто-то отличается от «нормы», то он может нарушить устоявшийся порядок. Распространяют эти идеи в своем кругу общения, передают детям, внукам — и, наверное, неудивительно, что такая позиция размножается буквально воздушно-капельным путем. И она, конечно, ограничивает не только ЛГБТ+ людей, но и всех, кто не хочет или не может соответствовать их ожиданиям.

— В реальности, конечно, никто не должен страдать из-за них. Талант и профессионализм — это то, что должно иметь значение, а не сексуальная ориентация или гендерная идентичность. Только вот обществу пока нужно больше времени и образования, чтобы начать думать головным мозгом, а не стереотипами, увидеть людей, а не ярлыки, — уверен молодой человек.

Читать также: Инкоммуникадо с внуками и статус «бабушки-зэчки»: как выглядит старость в тюрьме

 

Школа принятия: как образование помогает почувствовать опору

Какие шаги следует предпринять в сфере образования и обучения, чтобы ЛГБТК+ люди чувствовали себя максимально безопасно в обществе?

— На мой взгляд, образование — одна из ключевых сфер, где могут начаться реальные изменения, — считает Марина. — Международный опыт показывает, что когда инклюзивность закладывается в систему образования, результаты ощущаются на всех уровнях. Люди, которые с детства слышали, что разнообразие — это норма, вырастают более открытыми, менее подверженными дискриминации. Разнообразие должно преподноситься как норма, и это не означает «пропаганду», как сейчас любят обвинять, а означает, что все люди разные, — подчеркивает она.

Создание безопасного пространства на уровне школы, по мнению Марины, должно стать приоритетом.

 — Очень важно создать неформальные сообщества, где квир-молодежь и ее единомышленники могут встречаться, поддерживать друг друга, обсуждать проблемы. Считаю идею пространства для безопасного общения очень важной, хотя в наших условиях, к моему большому сожалению, в Беларуси вряд ли это получится реализовать открыто. Важную роль играет поддержка и обучение учителей, психологов, врачей и людей других профессий, работающих с молодежью. Учитель должен быть не только носителем знаний, но и тем, кто формирует безопасное пространство в классе.

По словам Марины, атмосфера в семье также может сыграть решающую роль:
— Все начинается не только со школы, но и с семейного окружения. Это могут быть родители, бабушки и дедушки, опекуны. Если ребенок видит, что дома можно открыто говорить о разных идентичностях без осуждения, если дома воспитывается уважение к разнообразию, то это становится прочной основой для чувства безопасности в обществе.

По мнению Алины, одним из самых важных и болезненных факторов становится внутренняя цензура — постоянное ощущение, что надо думать, как тебя воспримут в школе и обществе.

— На мой взгляд, самый первый и важный шаг — признать существование ЛГБТК+ как части общества, ведь сегодня в беларуских школах царит либо молчание, либо открытая гомофобия. Это с детства создает атмосферу страха, изоляции и ненависти. Поэтому очень важно, чтобы язык, который используется в образовании, был таким, что включает, а не исключает, — уверена она.

— Во-вторых, необходимо внедрять инклюзивное, научно обоснованное гендерное и сексуальное образование. Это не «пропаганда», как часто говорят, а уважение к разнообразию, развитие критического мышления и понимание прав человека. Дети должны знать, что существуют разные идентичности, и что это нормально.

— Сейчас часто бывает, что даже если учитель хочет помочь, он боится наказания со стороны системы. Очень важно, чтобы специалисты понимали, как работать с ЛГБТК+ темами и поддерживать учеников, а не травмировать их, — отмечает она.

— И, конечно, в ситуации, когда государственная система закрыта и часто враждебна, нужно развивать независимые онлайн-ресурсы и образовательные инициативы. Для многих подростков интернет становится первым источником знаний и поддержки, и важно создавать безопасные и доступные платформы, где они могут узнавать о себе и других без осуждения. Чтобы ЛГБТК+ люди чувствовали себя в безопасности, надо менять не только содержание образования, но и культуру отношения к разнообразию — начиная с самого раннего возраста. Это долгий путь, но без него невозможно построить справедливое и инклюзивное общество.

Кирилл считает, что о ЛГБТ и вообще о разных людях нужно говорить открыто и просто.

— Сейчас в беларуских школах этого либо нет совсем, либо все преподносится так, что возникает только больше недопонимания и страха. Из-за этого такие дети, как я был, остаются наедине с собой и своими страхами. Они не видят примеров, не понимают, что с ними все нормально, что вокруг есть другие люди с похожими историями, — делится парень.

— Кто-то любит мужчин, кто-то девушек, кто-то и вовсе не чувствует себя укладывающимся в эти рамки. Это не может быть поводом для насмешек или осуждения. Это просто факт, как, например, то, что у кого-то светлые волосы, а у кого-то темные. Чем раньше дети поймут это, тем меньше у них будет страха и предубеждений.

Он также акцентирует внимание на подготовке педагогов.

— Но это не только про знания — очень важно, чтобы учителя и воспитатели сами были готовы к этой теме. Многие из них и сами вообще понятия не имеют, как себя вести, если узнают, что у кого-то из учеников другая ориентация: например, кого-то начнут буллить.И при этом грамотно, строго, резко реагировать на случаи буллинга и дискриминации — точно так же, как по другим признакам, — подчеркивает Кирилл.

Читать также: Толерантные, но встревоженные: как беларусы отреагировали на новость о мигрантах

 

Открытые двери: что делает рабочую среду по-настоящему дружелюбной

Как, по вашему мнению, развивается культура инклюзивности в сфере труда? Видите ли вы какие-либо изменения?

Марина отмечает, что видит, что культура инклюзии начинает развиваться, но это очень неравномерный и медленный процесс.
— Например, в IT-сфере я иногда наблюдаю большую открытость: есть компании, которые официально позиционируют себя как инклюзивные. У них может быть корпоративная политика против дискриминации, участие в прайдах, внутренние тренинги по разнообразию и рассылка писем с информацией о важных датах. Но даже там всё часто зависит от конкретной команды или руководителя.

— В сфере НКО я также вижу продвижение инклюзивности: создаются инициативы, я вижу поддержку ЛГБТК+, в некоторых организациях я вижу понимание того, что сообщество — это не «книжка с историями», а реальные люди. Но, опять же, это скорее отдельные примеры, а не системное явление.

В Беларуси, по мнению Марины, ситуация сложнее, и открытость компаний обычно не афишируется по очевидным соображениям безопасности.
— Да, я думаю, что вижу некоторые изменения, но я также нахожусь в своем собственном информационном пузыре, — признается она. — Мне кажется, их пока недостаточно. Я всё ещё вижу сильную культуру молчания, а не культуру принятия. И если прогресс есть, то это, скорее всего, не потому, что система стала справедливее, а благодаря усилиям конкретных людей, сообществ и людей, которые ее поддерживают.

Алина также уверена, что культура инклюзивности на рабочем месте сильно зависит от контекста, и если сравнивать Беларусь и Европу, разница весьма существенна.

 — В Беларуси инклюзивность на рабочем месте практически отсутствует, — отмечает она. — Нет антидискриминационных законов, защищающих ЛГБТК+ на работе. Камин-аут на работе может привести к увольнению, психологическому давлению или изоляции от коллектива. В компаниях отсутствует политика, дружественная к квирам, не проводятся тренинги по вопросам многообразия, и в целом тема ЛГБТК+ в корпоративном секторе считается «опасной» или табуированной. Люди часто просто вынуждены молчать о своей идентичности, чтобы сохранить работу и безопасность.

— В Европе ситуация в целом лучше, особенно в западных странах, где существуют механизмы правовой защиты, корпоративная политика инклюзивности и открыто дружественные к квирам компании, — подчеркивает Алина. — Некоторые крупные организации проводят обучение сотрудников, участвуют в прайдах и создают внутренние сети поддержки квир-людей. Но даже в Европе, несмотря на формальное наличие инклюзивной политики, сегодня мы наблюдаем тревожную тенденцию к откату.

— То, что раньше было нормой — дружелюбное к квирам общение, участие в прайдах и программа «Разнообразие и инклюзивность», — теперь часто воспринимается как «политически рискованное» или «конфликтное», — отмечает Алина. — Некоторые компании сознательно прекращают поддержку ЛГБТК+-проектов, чтобы «не раздражать» консервативную аудиторию или политических партнеров.

— Это показывает, что инклюзия — не гарантированный и необратимый процесс, а то, за что необходимо продолжать бороться, — подчеркивает она. — Особенно важно не забывать о наиболее уязвимых группах — квир-мигрантах, трансгендерных людях, небинарных людях, — чьи потребности часто остаются незамеченными даже в «прогрессивных» структурах.

Кирилл отмечает, что изменения происходят «слишком плавно».

 — С одной стороны, изменениям в лучшую сторону помогла глобализация — крупные международные корпорации успели завезти с собой свои стандарты, пока «окно в Европу» было открыто, — рассказывает он. — Они просто про политику нулевой толерантности к дискриминации, равенство и уважение ко всем людям: здесь даже намного важнее вот эти качества, чем какие-то группы поддержки для ЛГБТ-сотрудников. Эти качества сотрудников дают безопасность, а не тренинги и лекции.

— В небольших компаниях и, как говорится, «традиционных» отраслях прогресс прямо тянется в гору, ну либо катится назад, — подчеркивает он. — Конечно, путь еще очень длинный, и в условиях ненависти к ЛГБТК-представителям на государственном уровне что-то советовать и решать, как искоренить эту проблему в таком положении, не могу.

Кирилл уверен, что в Беларуси сохраняется слишком много предрассудков.
— Страх перед открытостью не может даже начать исчезать, пока существует дряхлая система, определяющая себя ненавистью к «не таким».

Читать также: Манипуляция и контроль: 13 признаков домашнего насилия, которые нельзя игнорировать

Значки, жесты, слова. Как развивать культуру поддержки?

Если бы вы могли изменить что-то одно в любой профессии, чтобы сделать ее более дружелюбной к ЛГБТК+, что бы это было?

 Марина сразу акцентировала внимание на одном очень важном принципе.

— Если бы я могла что-то изменить, я бы сделала так, чтобы признание человеческого достоинства и многообразия стало базовой профессиональной нормой. Чтобы не нужно было доказывать право быть собой на работе. Чтобы любая профессия, от шахтера до рекламного дизайнера, начиналась с понимания: рядом с тобой человек — со своим опытом, уязвимостью, идентичностью, — рассказывает она.

— Как квир-персона и феминистка, для меня особенно важно, чтобы женщины, небинарные, транс и квир-люди были активно включены в профессиональную жизнь, а их потребности учитывались. Я имею в виду уважение к особенностям тела, право на перерывы, дополнительные выходные и другие условия, обеспечивающие здоровье и благополучие. Я хочу жить в мире, где квир-идентичность представлена наравне со всеми остальными, и о ней можно говорить без страха.

Алина отмечает, что если бы она могла изменить что-то в любой профессии, то прежде всего позаботилась бы о реальных механизмах защиты ЛГБТК+ людей.

— Часто проблема не в самой профессии, а в том, что люди боятся быть собой, потому что не уверены, что их поддержат или хотя бы защитят, — подчеркивает она. — Поэтому я бы ввела обязательную и прозрачную антидискриминационную политику, обучение команд и независимые инструменты реагирования на случаи гомофобии, трансфобии и домогательств.

— Когда человек знает, что его право на самовыражение не приведет к санкциям, изоляции или увольнению, профессиональная жизнь перестает быть «выживанием» и становится развитием, творчеством и самореализацией, — уверена Алина. — И это важно не только для ЛГБТК+, но и для всех, кто хочет работать в справедливой и уважительной среде.

Поддержка может выражаться не только в законах, но и в простых символах: значках, словах, жестах. Даже небольшой радужный знак может стать маркером безопасности, доверия и уважения — особенно там, где этого так не хватает.

Кирилл предлагает необычную и символичную идею, которая, по его мнению, могла бы изменить восприятие полиции в Беларуси будущего.

— О, есть крутая идея! Представьте, в Беларуси будущего полицейские выходят на службу с маленьким значком — сердечком с радугой. Это как тихий, но очень мощный сигнал: «Я здесь, чтобы защищать, а не пугать. Ты можешь чувствовать себя в безопасности, потому что я на твоей стороне».

Это не просто украшение, а символ доверия и поддержки, подчеркивает молодой человек.

— В стране, где страх и недоверие, а возможно и прямо ненависть очень надолго останутся к силовым структурам, такой значок мог бы стать началом настоящего диалога и очень многое поменять. Да, кто-то скажет, что это мелочь, да и искренне я не использую в повседневной жизни радужную атрибутику, но вот эта мелочь будет означать: «Ты не один».

— Если Беларусь однажды пойдет этим путем, это будет ужас каким скачком, который многое что изменит. Так что да, я бы очень хотел видеть, как в будущем наши полицейские носят такие сердечки — как знак, что мир меняется, и в нем становится реально безопасно.

Истории Марины, Алины и Кирилла — это не просто слова. Это живое отражение того, с чем сталкиваются многие люди в Беларуси и за ее пределами. Их опыт напоминает нам, что за ярлыками и стереотипами стоят настоящие жизни, страхи, надежды и мечты.

Путь к этому далеко не прост и требует усилий каждого из нас — от семей и школ до компаний и государственных институтов. Но именно через такие разговоры, через честные и открытые диалоги рождается понимание, которое постепенно разрушает стены непонимания и страха.

#aboutpeople