Трагические события 28 сентября в Минске, когда белорусы начали стрелять друг в друга, остается в центре внимания общественности, — пишет политолог Валерий Карбалевич в Telegram. — Этот драматический эпизод довольно точно, в своей ужасной реальности, отразил тот политический кризис, который продолжается в Беларуси.
Трагедия на улице Якубовского фиксирует, что кризис не окончен, он достиг некой новой границы, пункта бифуркации.
Чем больше всплывает подробностей этой перестрелки, тем больше возникает вопросов. Вот на телеканале СТВ Григорий Азаренок признал, что было два звонка из квартиры Зельцера на номер 102, то есть в милицию. Если сотрудники, которые ломали двери, официально представились, то зачем Андрей и его жена вызывали милицию? Немного странно и нелогично.
Еще одна реплика Азаренка из той же передачи на СТВ: «Совместная группа МВД и КГБ, что называется, «отрабатывала» этот район в деле о терроризме». Значит, в столице уже целые районы заселены террористами? Зачистка происходит целыми кварталами, районами?
Главный урок этой драмы состоит в том, что культ безграничного насилия власти не может закончиться ничем хорошим, причем для всех сторон белорусского конфликта.
Известная метафора, что если ружье висит на стене, то оно рано или поздно должно выстрелить, превратилась здесь не в метафорическую, а в самую что ни на есть страшную реальность.
Это итог психологической ситуации гражданской войны, того языка ненависти, вражды, который уже более года используется в политическом конфликте. То, что произошло, должно было случиться рано или поздно. На правовое самоуправство со стороны власти жертвы репрессий отвечают тем же. И это было неизбежно.
Читайте также: «Мораторий на террор был бы единственно верным решением». Посмотрели, что пишут о вчерашней перестрелке
Тут очень примечательна позиция властей, правоохранительных органов, государственных медиа. Они говорят только про одно убийство, высказывают соболезнования в связи со смертью сотрудника КГБ. О втором погибшем, Андрее Зельцере, не вспоминают. Уголовное дело заведено только по поводу убийства этого сотрудника. А факт насильственной смерти Зельцера не стал причиной для уголовного дела. Никто расследовать это не собирается?
Здесь нам предлагается новая политическая философия, модель своеобразной правовой сегрегации, политического апартеида. То есть получается, что противники режима не люди, не граждане Беларуси, на них не распространяются законы, Конституция, они лишены прав, не входят в понятие «народ», о консолидации которого говорил Лукашенко во время встречи с зарубежными послами.
Читайте также: «Безнаказанным то, что случилось вчера, не останется»: пресс-секретарь Лукашенко рассказала об его реакции на убийство
Глава Администрации президента Беларуси Игорь Сергеенко, угрожая всем несогласным с официальной версией происшествия, заявил: «Все, кто увидел в преступнике сакральную жертву, кто переступил через слезы четырехлетнего ребенка, кто сделал хайп на горе семьи офицера, будут найдены».
Хочу отметить, что преступником гражданина может назвать только суд. Но для власти сегодня всех, кто выступает против них, априори засчитываются в преступники. И Сергеенко, и заместитель министра МВД Николай Карпенков обещают, что будут мстить.
Но, отвергая Зельцера как сакральную жертву, Сергеенко превращает в сакральную жертву погибшего сотрудника КГБ. Сторонники Лукашенко несут цветы к зданию Комитета госбезопасности. А представители белорусской диаспоры чтят память Андрея Зельцера.
Если итогом этой трагедии станет появление у каждой стороны политического противостояния своих сакральных жертв, это означает, что страна может опуститься в кровавый хаос, мирного выхода из которого не существует.
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро
Подпишитесь на наши новости в Google
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: