«Правильные» и «неправильные» семьи: как в Брестской области изымают детей — и что за этим стоит?

Когда дети становятся государственным делом

Семь детей в Бресте, еще семь — в Барановичах. В течение одного месяца органы опеки и прокуратура изъяли четырнадцать несовершеннолетних у их родителей. И в обоих случаях официальные формулировки звучат схожим образом: «неблагополучие», «социально опасное положение», «неисполнение родительских обязанностей».

Однако есть одна важная деталь — никаких дополнительных сведений не предоставляется. Ни имен, ни историй, ни слов самих родителей. Только сухая и однотипная информация от надзорных органов. На это и обратили внимание журналисты BGmedia.

Читайте также: Симпсоны в Бресте: минская художница создала ИИ-анимацию с культовыми персонажами. Оценили не все

Что произошло?

Брест: мать одна, отец в колонии, дети — под опекой

По информации прокуратуры, в одной из многодетных семей Бреста, где воспитывали семерых детей, уже ранее фиксировалось социально опасное положение. Мать, как сообщается, не устраивалась на работу, дети не посещали занятия в школе, не проходили медицинские осмотры. Отца в семье не было — он отбывает наказание.

Женщине предложили план «выхода из кризиса», но, по словам прокуратуры, он не выполнялся. В результате — все дети были изъяты и помещены на государственное обеспечение.

Барановичи: алкоголь, суд и лишение прав

Вторая история — из Барановичей. Там обоих родителей лишили прав сразу в отношении семи детей. Повод — обнаруженное осенью 2024 года «тяжелое состояние» семьи: родители были в состоянии сильного опьянения, двое младших детей — без нормального питания.

По данным Генпрокуратуры, даже после временного помещения детей в приют родители продолжали пить, лечиться отказались, детей не навещали. Суд удовлетворил иск о лишении их прав.

Один голос — государственный

Эти две истории вызвали интерес у журналистов BGmedia не только из-за числа детей, но и из-за того, как о них рассказывают. Ситуацию комментирует доктор филологических наук и гендерная медиаэкспертка Ирина Сидорская.

«Часто мы получаем версию только официальных органов, а она, во-первых, неполная по определению, а во-вторых, выгодная этим самим официальным органам. Естественно, объективной картины мы не получаем. Не слышно самих родителей, нет комментариев от соседей, учителей, социальных работников. Мы не видим всей картины», — подчеркивает экспертка.

Сидорская отмечает, что до 2020 года независимые СМИ старались дополнить информацию, находили альтернативные точки зрения. Теперь же все чаще независимым журналистам остается только публиковать выдержки из пресс-релизов прокуратуры.

Читайте также: «Педагог был уличен в сексуальных притязаниях». Почему в Дрогичине чиновников увольняют одного за другим

«Правильные» и «неправильные» многодетные

По мнению экспертки, все это укладывается в новую риторику властей, начавшую звучать особенно активно в 2024 году. Александр Лукашенко все чаще говорит о «недобросовестных» многодетных семьях — тех, где родители пьют, не работают и якобы тратят государственные деньги не на детей, а на спиртное.

«Мы видим, как эта риторика подхватывается на местах. Органы опеки демонстрируют: мы не дремлем, наводим порядок, отделяем “правильные” семьи от “неправильных”», — считает Сидорская.

По ее словам такая риторика Лукашенко отсылает к мысли, что денег в бюджете мало и, соответственно, государство потихоньку отказывается от части своих обещаний — от тех социальных выплат, которые были положены многодетным. 

«Многодетные семьи, мне кажется, одна из любимых тем Лукашенко. Он очень часто и много о них говорил на протяжении если не тридцати, то двадцати лет правления точно. Он же — автор знаменитой тирады, что «первый ребенок ваш, второй — тоже ваш, а третий это уже, государства». То есть он все время на эту тему говорит и все время о том, что мы будем поддерживать многодетные семьи, что нам это очень важно», — приводит слова Лукашенко наша собеседница.

Эта фраза имела место быть в 2011 году во время Послания беларускому народу и Национальному собранию. Во время своего выступления Лукашенко вспомнил о диалоге с женским коллективом на одном из посещаемых им заводов.

«Один ребенок —  это ваш ребенок. Два — посмотрим на семью, может, кого-то и надо поддержать, но это тоже ваши дети. Вот третий — это мой ребенок. Я встречаюсь с женским коллективом на каком-то заводе — одни молодые женщины. И они начали говорить о детях. Я говорю: «Давайте договоримся: третий ребенок — это мой и чуть-чуть ваш. Четвертый — сто процентов, и пятый, и следующие — это мои», — сказал тогда Лукашенко.

А где помощь?

Но вернемся к многодетным семьям Брестчины, у которых забрали детей. Сидорская задается вопросами: а какую помощь эти семьи получали до изъятия детей? Предоставлялись ли психологи? Было ли социальное сопровождение? 

«План, о котором говорят в случае с брестской матерью, не расшифровывается. Неясно, как одна женщина должна была вытянуть семерых детей без помощи, — говорит экспертка. — Про поддержку в кризисные периоды мы не слышим вообще».

У нас эти органы опеки воспринимаются исключительно как карающий орган, считает медиаэкспертка. Но на самом деле они должны быть помощники семьи, которые приходят на помощь в сложной ситуации.

«Сложно, когда семья с таким количеством детей. Это могут быть какие-то и психологические проблемы. И с работой в том числе. Получается, что органы опеки нужны только для того, чтобы за родителями смотреть, хорошо ли они выполняют свои обязанности. И если плохо, то наказывать их. На эту тему практически нет экспертных материалов. Мы знаем цифру многодетных семей, но, какие у них проблемы, какие тренды, на что они могут рассчитывать, какая-то аналитика — этого ничего нет».

Читайте также: «Нас травят»: брестчане жалуются на вонь с канифольного цеха, а жители Белоозерска — на выбросы Березовской ГРЭС

Социальная поддержка сокращается?

Ситуацию можно рассматривать и в более широком контексте. Беларусь — одна из стран, где традиционно делается ставка на многодетность. Лукашенко неоднократно говорил о важности семей с тремя и более детьми, обещая им жилье, выплаты, поддержку. Однако в последние годы наблюдается другая тенденция.

Так, например, в мае 2025 года Лукашенко заявил, что «девчонки рожать не хотят» и «жилье не надо».

«Я думал, жилье построим, так все побегут рожать. Ничего подобного. Не надо жилье и все это <…>. Ну, не все. Есть и нормальные женщины, которые рожают. Да и «стоптались» мужики. После нашего с тобой поколения мужиков нет. Там как зерно отыскиваем», — сказал Александр Лукашенко в разговоре с первым заместителем директора горно-обогатительного комплекса под Любанью Иваном Головатым.

Но многодетные семьи нуждаются в поддержке, подчеркивает Ирина. По ее мнению, большинство из них чаще всего из сельской местности, где еще сложнее с заработками, чем в городе.

«Семейный капитал ужесточили. Бюджет не тянет. А многодетные семьи — это часто жители села, с низкими доходами. Им особенно тяжело», — говорит Сидорская.

Они нуждаются не только в финансовой поддержке. У любой семьи могут быть сложные периоды, кризисы. Иметь семь детей — это очень большая психологическая, моральная нагрузка, не говоря уже о физической и финансовой.

«Я что-то не не вижу информации на тему о том, как органы опеки помогают семьям пройти через вот эти сложные периоды и кризисы. Такое ощущение, что государство говорит, что “вы рожайте как можно больше, мы как будто что-то обещаем”. Но на деле поддержка сокращается, но зато появилась риторика а-ля “а мы проверим, а вы вообще правильная многодетная семья, и  если неправильная, мы тут же детей у вас отберем»»,— резюмирует Сидорская.

Экспертка предполагает, что через усиление контроля государство незаметно отказывается от части социальных обязательств, одновременно ужесточая требования и наказывая тех, кто «не справляется».

Почему это важно?

Две истории, описанные выше, — не просто про две семьи. Это про то, как сегодня устроена социальная система в стране, про отношение к многодетности и про то, кто действительно помогает в трудную минуту.

Вопросов остается много: Что конкретно делали органы опеки, чтобы помочь семьям до крайних мер? Была ли возможность избежать изъятия? Получали ли родители реальную поддержку или только формальные предписания?

На эти вопросы пока нет ответа. Но очевидно одно: в обществе должен быть разговор не только о «плохих» родителях, но и о том, как государство и общество поддерживают (или не поддерживают) семьи в кризисе.

Читайте также: «Все же уехали за большим рублем»: водитель брестского автобусного парка поставил Сергея Лободинского в тупик