Вадим Можейко: «Ресурс для пополнения политзаключенных у режима почти бесконечен»

Что происходит с политзаключенными за решеткой? Почему насилие и грубая физическая сила стали главным двигателем политики официального Минска – и внутренней, и внешней? И зачем Лукашенко выборы, если период «иногда не до законов» тянется уже три года и не прекращается: какие выборы, когда пушки говорят?

Поговорили с Вадимом Можейко, координатором экспертной сети «Наше мнение».

Набор политзаключенных превратился в самовоспроизводящийся механизм

— Лукашенко всегда набирал политзаключенных, чтобы выгодно продавать Западу. Смерть еще одного политзаключенного в беларусских застенках говорит о том, что прежде ценный ресурс обесценился в глазах режима. Почему?

— Действительно политзаключенные набираются, потому что режим боится, что, находясь на свободе, они будут представлять для него угрозу. А во-вторых, это инерция системы, погоня силовиков за звездочками на погонах, когда не нужен специальный приказ из администрации Лукашенко, чтобы кого-то арестовать за подписку на телеграм-канал, это уже становится самовоспроизводящимся механизмом. Поэтому далеко не всегда в увеличении количества политзаключенных есть какой-то месседж для торга с Западом, иногда это просто внутренняя динамика.

Читайте также: «Мы редко ценим своих». Искусствовед — о том, почему смерть Алеся Пушкина так всколыхнула беларусов

Но действительно история с политзаключенными всегда обычно заканчивалась тем, что люди, отсидев свои сроки, выходили на свободу, либо их отпускали по амнистии ради того, чтобы добиться каких-то преференций с Запада. Сейчас ситуация такова, что и режим, и Запад выставляют очень высокие первоначальные требования: Запад хочет освобождения большого числа политзаключенных, прежде чем идти на уступки, а Минск в свою очередь считает, что Запад должен снять едва ли не все санкции, прежде чем режим станет хоть кого-то выпускать. Поскольку позиции не сближаются, то мы не видим и освобождения. На самом деле диалог так или иначе идет. Просто пока стороны придерживаются слишком разных позиций. Пока одна из сторон не покажет готовности к компромиссу, прогресса не будет.

Я думаю, смерть Алеся Пушкина не про того, что ресурс в глазах режима обесценивается, а неизбежное последствие того, что если ты набираешь сотни политзаключенных (сегодня их уже около полутора тысячи), которые находятся в нечеловеческих условиях, то, к сожалению, они будут болеть, а послабее здоровьем – и умирать. Это ужасно. Такова бесчеловечная политика режима, тем более что, набрав одних, можно набрать и других: ресурс для появления новых политзаключенных у режима почти бесконечен, девять миллионов человек.

Давление на политзаключенных – это элемент торга

— По отношению беларуского режима к политзаключенным (две известные широкой публике смерти, десятки политзаключенных месяцами находятся в полнейшей информационной изоляции, полнейший произвол, как в случае с Дмитрием Дашкевичем) можно предсказывать дальнейшую политику режима в отношениях с Западом. Торг политзаключенными уступает место шантажу: ядерному, «вагнеровцами», новым миграционным кризисом?

— Что касается изоляции политзаключенных, давления на них – это, на мой взгляд, элемент торга. С одной стороны – кнут, сближение с Россией, бряцание ядерной дубинкой, а с другой стороны – есть стимулирование, в том числе, и родственников, и правозащитников: смотрите, все становится хуже, нужно давить, чтобы договаривались. Этот прием зачастую работает: можно вспомнить колонку, которую написала на своем новом ресурсе «План Б» бывший главред политики портала TUT.BY Ольга Лойко, в которой она напрямую увязывает смерть Пушкина и то, что Тихановская не готова торговаться. Получается, как будто Тихановская виновата. Именно этого и добивается режим: чтобы гражданское общество, родные политзаключенных давили на беларуские демократические силы, чтобы те подняли руки и сдались ради освобождения хоть кого-нибудь. Я не говорю о том, хорошая это политика или плохая, но именно этого режим и добивается.

Читайте также: «Калi людзi вадзiлi карагод, я стаяў у сярэдзiне са сцягамі»: Алег Кулеша, былы палітвязень з Пружан

На Западе Лукашенко воспринимают только как марионетку Кремля

— Лукашенко пугает Запад чужими мускулами: российским тактическим ядерным оружием, российскими «вагнеровцами». Не обернутся ли чужие мускулы против него самого? Не станет ли ТЯО троянским конем, который позволит без шума и пыли забрать «клочок земли» у самого Лукашенко?

— Как мы увидели, Лукашенко не слишком сговорчив относительно увеличения российского военного присутствия в Республике Беларусь. Несмотря на войну, новых российских военных баз не создано, авиабаза, про которую очень много говорили еще в 2020 году, тоже не создана. Почему Лукашенко так позитивно относится к размещению российского ядерного оружия? Потому что небезосновательно считает, что этим ядерным оружием Россия не сможет угрожать ему самому. Это не военная база с танками, которые можно повернуть на Дворец независимости. С помощью ядерного оружия режимы не свергают. Представить ситуацию, когда Россия сама с территории Беларуси атакует Беларусь – абсурд, ни к какому захвату власти это не приведет, приведет только к хаосу. Очевидно, что такие действия уж точно не могут быть поддержаны населением Беларуси и только усилят антироссийские настроения. Я уж молчу о том, что Беларусь близко к России: ядерный удар по Беларуси даст ответочку по самой России естественным образом. Мне кажется, поэтому Лукашенко так и относится ко всему этому. Я не думаю, что ядерное оружие несет непосредственно боевую угрозу самому Лукашенко. Хотя, понятно, оно несет угрозы и имиджевые, и сказывается на внешней политике: мы увидели на саммите НАТО, что его воспринимают как марионетку Кремля – не более того.

Читайте также: Алесь Михалевич: Освобождение политзаключенных возможно со сменой власти в Беларуси

Лукашенко не «сын неба», поэтому и не отменяет «выборы»

— Очевидно, что режим Лукашенко и дальше собирается удерживать власть в Беларуси силовым путем (например, Карпенков заявил о создании 3 новых штурмовых отрядов). Почему же Лукашенко не отменил такой атавизм, как «выборы» 2024-2025 годов, которые больше не воспринимаются даже как ширма?

— Почему Лукашенко не отменил выборы? Хороший вопрос. Действительно, были времена, когда различные авторитарные режимы правили без всяких выборов, потому что правительства самые мудрые, самые правильные. Выборы – это инструмент легитимации, как бы странно это ни звучало. Понятно, что это имитационный процесс, но выборы объясняют, почему этот человек правит, почему он у власти. Он же не «сын неба», как китайский император, не наследственный монарх – так почему он на этом месте? Потому что выборы прошли. Это позволяет и на международной арене изображать себя как равного среди равных. Поэтому выборы проводятся и в Туркменистане, и в Северной Корее, и в других странах. Очень мало в мире осталось стран, где не пытаются играть в выборы и в каком-то виде их использовать. Поэтому и Лукашенко выборы не отменяет, и в будущем, видимо, отменять не собирается. Обычно, если в стране все плохо, то выборы обычно переносят, замораживают: в Шри-Ланке после больших протестов летом прошлого года выборы перенесли, чтобы не проводить их в контексте такого обострения. Но не отменили.

Поэтому и Лукашенко выборы отменять не будет.