Властелин меняется. Как рулить страной, если вы внезапно оказались в числе 80 процентов

Голосование в деревне прошло спокойно. Несмотря на визги коллектива народной песни под стенами участка. Фотографировать не мешали. Белые одеяния запали в глаз милиционеру. Местные не заметили – для них я все время обустройства своего экопоселенческого быта выгляжу как иностранная туристка.

Нервы сдали вечером, когда в состоянии ожидания решила отдохнуть, но на улице раздался вещательный голос диктора, а следом – Александра Григорьевича. Звук прекрасно разносило лесное эхо. Я вскочила на велик и помчалась к ближайшим соседям – наверное, у них – попросить прикрутить звук: и так голова болит. Еду – тишина. Значит, на участке? Что за стадионная аппаратура у них, что даже мне на отшибе слышно? Мчусь как есть, в шортах и малиновой рубашке, чтобы излить народный гнев. Я тоже сейчас достану колонки и врублю Цоя, и что, встанем хата против хаты?

Участок (клуб) уже рядом, но что-то не так. И здесь тихо, замирает после жары хмельная тусовка. А голос звучит откуда-то со стороны колхоза, точнее, его руин – мертвяще-белых бараков и драконьих костей торчащей из земли арматуры. Приближаюсь. Звук локализуется в кустах за зданием старой бани с забитыми окнами. Что за чертовщина?! Локализуется еще четче в зеленом массиве за баней, где прячутся хаты. Но попасть туда можно только по объездной дороге. А я пообещала через пять минут быть в другом месте. Как ни гонит (теперь уже) любопытство, заворачиваю назад.

Позже делюсь инцидентом и узнаю: это звучало у одного глуховатого мужика. И он даже не фанат АГЛ, нет. Просто новости решил послушать.

Феномен глухого мужика

У массовых протестов есть проблема: невозможно долго выражать недовольство. Невозможно часами кричать «Ганьба!»

Успешные революции последних лет в постсовке происходили по принципу «убейся позитивом»: они превращались во всеобщие фестивали с песнями, танцами и взрывом искусства.

Во-первых, выдыхаешься. Я через пять минут начинаю приставать с вопросом: «Хорошо, мы им сказали, что они козлы, – что дальше?» Успешные революции последних лет на постсовке происходили по принципу «убейся позитивом»: они превращались во всеобщие фестивали с песнями, танцами и взрывом искусства. Наш протест обрел плоть и кровь, когда и у нас произошел этот взрыв: когда символом стала «Ева», когда Маргарита Левчук запела перед толпой Ave Maria на белорусском. Тогда стало бросаться в глаза культурное убожество режима.

Во-вторых, прослеживая цепочку связей, понимаешь, что воюешь в конечном счете с условным глуховатым мужиком, у которого в картину мира отлично вписывается жесткий Хозяин, иногда поколачивающий рабов, чтобы лучше работали. Хозяина можно временами крыть матом, от этого он вписывается не хуже. В этой картине есть нечто древнее, языческое, немое; оно не просто не поймет ваш разговор о переменах, оно его даже не услышит.

Машина унижения была отработана в обществе годами.

Механизм унижения

Два кошмарных дня после выборов были демонстрацией Машины Унижения. Все приемы ОМОНа в окрестинском аду и вне его были направлены на то, чтобы унизить, растоптать человеческое достоинство. Это делалось мгновенно и технично до деталей. Никакого драматизма, который хотя бы есть, когда люди гибнут на войне, – только кровь и грязь. Эта машина была в обществе отработана годами и просто материализовалась. Механизмы унижения и «постановки на место» у нас все еще работают под тенью родоплеменного образца, где вхождение в коллектив происходило через унизительные ритуалы инициации. Помните: мы недалеко оторвались во времени. Когда моя бабушка выходила замуж, была такая «проверка расторопности»: родственники мужа (мужчины) мусорили в доме пообильнее, а молодая жена должна была подметать, в то время как ей мешали и разгоняли мусор по полу. Иногда диву даешься, насколько и сейчас, даже в продвинутых компаниях, руководство осуществляется по принципу «перетрахивания», а ведущие посты воспринимаются как поле для самоутверждения.

«Белые пришли»

Вас вообще радует, что в Конституции написано (хотя бы написано): «Источник власти – народ»? Меня до сих пор не очень радовало, потому что с 80 процентами этого народа отношения наладить было сложно. А значит, его желания наверняка не совпадут с моими. Этот народ-властелин содержал у себя систему, до какого-то момента его устраивавшую. К искусству, интеллекту и духовным исканиям он был довольно жесток. Когда наши идеологи и идеологини выражаются конструкциями «У вас есть еда, дороги и ледовые дворцы, что вам еще надо?», они тем самым объявляют все человеческие порывы, выходящие за пределы этого, извращением. И это было многим близко.

Народ-властелин содержал у себя систему, до какого-то момента его устраивавшую.

Теперь этот народ-источник власти меняется на глазах. Умники-«извращенцы» и одаренные «витатели в облаках», не ценящие практичную агроэстетику, оказались в числе 80% (точный процент мы, конечно, не знаем, но такой цифрой обозначают превалирующее большинство). Мы как бы уже власть, да? И что нам делать?

Включите фильм

Сначала надо бы разобраться с понятием «власть». У нас такая дикая путаница в словах, что спасут нас только филологи (а Тихановская ведь тоже!). Один философствующий собеседник сказал мне, что «власть» происходит от корня «лад», «приводить в лад», и эта мысль удивила. Раньше таких ассоциаций не было. Их нет почти ни у кого – и это катастрофа. Власть слишком сильно ассоциируется с насилием как главным атрибутом.

Редко в жизни приходит мысль, что лидерство – это то, что должно помогать людям раскрыть свою индивидуальность. Что настрогать из людей клонов по своему представлению – только пародия на него. Нам критически не хватает примеров здорового лидерства в жизни, но они прорываются на поверхность в искусстве, например, в кино.

Редко приходит мысль, что лидерство – это то, что должно помогать людям раскрыть свою индивидуальность. Что настрогать из людей клонов по своему представлению – только пародия на него.

Украинский богослов и кинообозреватель Денис Кондюк заметил удивительную вещь: популярность вселенной Marvel связана с образом отца, поиска отеческой фигуры. «То же самое можно сказать о многих сериалах: это поиск положительного примера власти, который не угрожает». Нельзя не вспомнить потрясающий фильм о преподавании с Робином Уильямсом «Общество мертвых поэтов», где показано развивающее лидерство в противовес ограничивающему и уничтожающему.

Именно эта сила нам сейчас нужна – сила видения картины того, как должно быть, как может быть – куда нам как источнику власти надо измениться.