Это те люди, благодаря которым в вашей ленте всегда есть посты о лечении, помощи, поиске хозяев для бездомных животных. Те, которые проводят в окружении животных почти все свое время – физически или в мыслях. Те, которым несут коробками котят со словами: «Ну вы же занимаетесь животными».
Они это делают не потому, что все животные вызывают у них приступы умиления (на некоторых бездомышей и смотреть тяжело). Просто каждый из них в один момент осознал, что проблема велика и что решать ее – ответственность человека, и только. «БГ» взяла на себя дерзкую задачу проследить историю брестской зоозащиты, но не через названия проектов, а через судьбы людей. Мы посмотрели, что у нас есть сейчас, заглянули в прошлое, в лихие 90-е (а было ли что-то там?) и попытались немного посмотреть в будущее. А также в сторону стран-соседей – кое-кто из них полностью решил проблему за два года.
Читайте также: «Если я пройду мимо, вряд ли это животное останется в живых»: Волонтеры о своей помощи
Чтобы сразу не запутаться, определимся с понятием. Защита животных (зоозащита) – вещь глобальная. Это и разработка законопроектов, и попытки изменить культуру отношения к животным, и вопросы экологии, вегетарианства. Мы в основном сосредоточились на том, как люди нашего региона пытаются решить проблему условно домашних бездомных животных. Здесь есть разные подходы и мнения.
Наталья Смаль: «Хотела перетянуть акцию фонда Бардо на Брест»
Этот человек с лету опровергает предрассудки о зоозащитниках – якобы их ничто, кроме животных, не интересует, «а лучше бы людей спасали». Недавно Наташа была одним из координаторов волонтерской команды, помогавшей нашему городу и всей области бороться с пандемией. Мы присоединились к ней в один из дней, когда команда собирала помощь Дому милосердия под Кобрином. В этот раз она рассказала о том, как вырастает в человеке особый «орган» – сострадание, и как изменилось за последние годы отношение брестчан к животным.
Из своего детства Наташа вспоминает станции юннатов, которые были при каждой школе, и книги: Киплинг, Пришвин, Николай Сладков с его «изумительными рассказами о животных». Волонтерами не рождаются, говорит она.
«Наверно, это чувство у тебя либо развивается по жизни, либо остается где-то на уровне детства. Сейчас стало модно говорить «благотворительность», тогда же не было таких слов. Никто не думал, что будет заниматься благотворительностью или чем-то подобным. В более осознанном периоде жизни приходит понимание, что такое зоозащита, когда видишь, что бездомные животные в нашей стране беззащитны настолько, насколько вообще можно быть беззащитным. Тогда у тебя и возникает это чувство помощи, не просто сострадания. Наверно, в тот момент и появляется твое первое «кураторское» животное, как мы называем, о ком ты начинаешь заботиться, помогать».
Путь в зоозащиту у Наташи – бухгалтера по образованию – пролегал через общественное объединение «Доброта». Началось это где-то в году 2014. На тот момент кроме «Доброты» в Бресте была еще одна крупная инициатива – проект Animalhelp. Сначала помощь была периодической: деньгами, машиной.
«Каждое посещение я все больше проникалась, видела их глаза, знала поименно. Мне стали больше доверять. Просили более специфические вещи: свозить животное в клинику и поприсутствовать с ним или прогулять. Со временем я стала полноценным волонтером, участвовала во всех аспектах жизни приюта. Моя первая «кураторская» собака нашла меня в приюте. Это был совсем маленький щенок, три месяца, звали ее Дороти. У нее были сломаны передние лапки и неправильно срослись, из-за этого она не могла ходить. Все время сидела в клетке, чтобы ее не обидели другие животные. Когда я видела этого щенка, который сидит безвылазно, я себе представила, что будет с активным ребенком, если его запереть в одной комнате. И я приняла решение, что заберу ее на домашнюю передержку».
Сейчас у Наташи собственная инициатива – проект «Ковчег».
Хотя зоозащитное движение уже достаточно развито, все еще временами приходится сталкиваться с дремучими предрассудками.
«Например, слышим такую, уже набившую нам оскомину фразу: «Вот, они животным помогают, а лучше бы людям помогали. У них одни коты, собаки, и больше им ничего не нужно». На самом деле это — полная шаблонность мышления. Большинство волонтеров – это сознательные адекватные люди, которые помогают не только животным. Когда у тебя чувство сострадания как какой-то орган в теле, ты не пройдешь мимо ни старика, ни ребенка, ни котенка, ни собаки».
Когда добро делает один человек, это очень сложно, но, когда таких становятся сотни, все меняется. Наташа приводит пример: в Минске есть реабилитационный центр для людей, употреблявших наркотики, который сотрудничает с зоозащитным движением. Пациенты ездят туда ухаживать за животными. Решаются сразу две задачи.
Много людей из окружения Наташи поменяли отношение к зоозащите. Особенно поражают людей фото «до и после».
«Не то чтобы мои знакомые были живодерами, а потом стали зоозащитниками, конечно, такого не было. Они просто были индифферентны к этой теме. Но когда я показывала фотографии животных, пострадавших от жестокого обращения, и потом уже в процессе лечения, становления на ноги, они просто не могли поверить: неужели так бывает? «Вот теперь мы действительно понимаем, чем ты занимаешься». Когда я рассказываю, как была в самом старейшем приюте Европы, открытом в 1908 году, и как там все поставлено, – да, люди меняются».
В Минске есть реабилитационный центр для людей, употреблявших наркотики, который сотрудничает с зоозащитным движением. Пациенты ездят туда ухаживать за животными. Решаются сразу две задачи.
В то же время печально, что, хотя люди приходят к пониманию и хотят помогать (хотя бы переводом денег, что тоже немаловажно), государство очень отстает не только от Европы, но и от многих постсоветских стран. Например, закон о защите животных у нас не могут принять с 2004 года. Беларусь – единственная страна на территории постсоветского пространства, где усыпляют котов, причем запрещенным препаратом, который вызывает паралич дыхательной системы, угнетение легких, в результате чего животное просто задыхается. Это мучительная смерть. Хотя уже есть страны на постсоветском пространстве, где коты признаны частью экосистемы города. Все это очень удручает, признается Наташа.
Но на уровне руководства города есть перемены. Сейчас оно относится более лояльно.
«Нет такого: «Ой, уходите, эта проблема не важна. И так забот полон рот». Постоянно проводятся социальные проекты в городе. Волонтерские инициативы периодически участвуют в городских проектах. Последний значимый – когда зоозащита выиграла номинацию в конкурсе социальных проектов «Праект года» на Берасцейшчыне» агентства «Дзедзіч» с идеей создания стрит-объекта, граффити, рассказывающих истории бездомных животных со счастливым концом».
Граффити появились в этом году.
Кроме того, сейчас нет практически ни одной ветеринарной клиники, в которой бы не проводились бессрочные акции по кастрации.
Главное зримое достижение Бреста (хотя еще не полная победа) – новый пункт временного содержания. В предыдущем животных усыпляли сразу – а теперь есть какой-то временной промежуток, чтобы пристроить или хотя бы попытаться.
«В принципе, непристраеваемых животных не существует. Нужно просто время. Для каждого оно свое. Не каждый его дожидается».
В период пандемии Наташа совмещала зоозащиту со сбором помощи для врачей и болеющих COVID-19. Горящих нужд было много, а в зоозащите возникли свои трудности. Стало меньше пристройств, в приютах обострилась проблема с местами. И, что особенно ударило по планам, отложилась на неопределенный срок акция, инициированная Фондом помощи животным Брижит Бардо, по стерилизации животных. Эта беспрецедентная для Беларуси акция должна была проходить в Минске в апреле, и с ней связывались большие надежды. Если бы удалось провести массовые кастрации, это немного разгрузило бы ситуацию с количеством бездомных животных. Наташу пригласили администрировать акцию.
«Конечно, у меня как у брестчанки были крамольные мысли, что я сначала помогу в Минске, а потом буду перетягивать это сюда, на Брест».
Главная проблема, которая стоит перед зоозащитой сейчас, – бесконтрольная рождаемость среди домашних и бездомных животных. Все усилия направлены на то, чтобы изменить ситуацию в масштабе всего общества. Это краеугольный камень.
Когда планировалась акция фонда Бардо, сначала было решено стерилизовать только бездомных животных, взятых с улицы. Но когда началась запись, поступил шквал звонков. Стали обращаться с домашними животными люди из малообеспеченных слоев, чей доход не позволяет сделать это платно по минским ценам. Тогда решили записывать всех. Стерилизации должны были проводить ветврачи из Германии.
«Мы постоянно держим связь с фондом Бардо, поддерживаем друг друга в этом плане. Они этой идеи не оставляют, равно как и мы. Но когда это сможет осуществиться – все очень, очень призрачно».
На вопрос, как ей удавалось все успевать в период пандемии, Наташа смеется.
«Наверно, 24 часа достаточно для человека. Какие-то дела делали днем, какие-то ночью. Бывали случаи, когда не хватало времени в сутках, чтобы помочь всем, кто обращается. Были минуты слабости, которые тут же улетучиваются, когда тебе приходит на телефон эсэмэска, к примеру, благодарность врачей, или от санитарок: «Наши девочки так не радовались новогодним подаркам, как переданным вами респираторам!»
Когда ты стоишь и не знаешь, куда тебе ехать и как разорваться, – надо везти на пошив комбинезоны, а кто-то позвонил, нашли голубя, «Что делать?» – подходит к тебе мокрый нос, тычется в ноги, и ты думаешь: в теории этот мокрый нос уже должен быть «на радуге». А вот он тычется. Так, все: быстренько сюда, туда, пока идешь в машину, делаешь звонок орнитологу, перезваниваешь человеку и несешься, несешься, несешься… Как-то успели сделать все».
Один случай, произошедший в эту пору, Наташу очень радует. Ей переслали письмо на Facebook через вторые руки с пояснением: «Мы знаем, что Вы занимаетесь зоозащитой». Писала мама мальчика 14 лет с ДЦП, который мечтал о щенке. Пока ребенок был младше, собаку заводить было рискованно. Нужен был щенок лабрадора, потому что эта порода очень социально ориентированная и проверенная в общении с детьми. А так как у мальчика проблемы со здоровьем, нельзя взять любую собаку – непонятно, как она себя поведет. Семья из Дрогичина. Наташа опубликовала письмо везде, где только можно. Последовал шквал звонков: предлагали и деньги, чтобы купить щенка, и просто щенка. В конце концов нашлись заводчики из Дрогичина, даже ехать никуда не пришлось. Но Наташа решила позвонить маме мальчика, Галине, и пообщаться ближе. И в процессе разговора всплывает, что есть и вторая мечта (больше у мамы, как у человека, думающего о практической стороне) – купить Ване тренажер-симулятор ходьбы. До этого они дважды в год ездили в Минск, чтобы заниматься на симуляторе, но этого недостаточно. Наташа подняла клич среди коллег в Европе. Собрали деньги, заказали тренажер. Получилось так, что тренажер привезли через неделю после того, как Ваня получил щенка. Мама говорила: «Я не могла даже представить, что такое возможно».
Как призналась Наташа, дети, старики и животные вызывают у нее особое сострадание. Взрослый самостоятельный человек – это все-таки другое дело.
Читайте также: «Наверное, у меня гипертрофированное чувство сострадания»: как семья из Бреста спасает животных (фото)
Вспоминается выражение, которое берет начало от Махатмы Ганди и в которое со временем добавляли новые пункты: «Уровень развития общества определяется тем, как оно относится к более слабым: детям, пожилым людям, животным…»
А теперь немного спустимся в ретроспективу. Мы пообщались с человеком, который видел, как возникали и распространялись модные понятия «волонтерство» и «зоозащита», и как помогали животным до этого.
Марина Куц: «Думали поставить в магазинах по коробочке со слоганом: «Отдай сдачу на стерилизацию»
Марина – владелица одной из старейших в городе ветлечебниц, которая была открыта в 1997 году. За 23 года на ее глазах простое подкармливание котиков у подъезда трансформировалось в зоозащиту. Марина рассказала нам о том, насколько все сложно с понятием «волонтер», которого юридически в нашей стране нет, и почему добро иногда вынуждено быть жестким.
Родители Марины были военнослужащими и ездили по гарнизонам. В 1990 году осели в Бресте. Тогда у 14-летней девочки появилась первая собака, которая прожила 11 лет.
«Потом был перерыв, потому что достаточно тяжело с ними прощаться. Все хорошо, пока ты не понимаешь, что они живут меньше тебя».
Когда Марина вышла замуж, у мужа уже была ветлечебница, которая и досталась ей в качестве «приданого». Марина, экономист по образованию, включилась в эту сферу целиком.
Открылись практически параллельно с еще одной ветлечебницей более высокой ценовой категории. Менялись доктора, которые со временем открывали свои ветлечебницы. Учредители нескольких брестских клиник начинали свою работу здесь ветврачами.
За два десятка лет сильно поменялась специфика работы с животными и сам состав «пациентов»: раньше было много мелких животных, птиц, грызунов, собаки абсолютно других пород.
Помощью бездомным животным Марина занялась года три назад. Но не потому, что безумная любовь к животным заставляет ее постоянно чувствовать жалость и умиление. А потому, что, по ее словам, проблему нужно либо решать, действуя ответственно и разумно, либо заниматься в жизни чем-то другим.
«Мне всегда подставляли котят и щенков коробками: подносят к дому с записками и без. Нет такого года, чтобы нам в лечебницу несколько пометов не принесли. Для того, чтобы решать проблему глобально, а не плакать потом ночами, я, наверное, и начала заниматься бездомышами.
В помощи бездомным животным мало романтики и много душевной боли, необходимости выключать эмоции и принимать тяжелые суровые решения. Когда у крошечного котенка полностью залеплены глаза, полный рот и нос гноя, приходится гасить эмоции и действовать разумно. Но в некоторых случаях доброта – это, к сожалению, принятие решения об эвтаназии. Наверное, я все-таки жалею себя. Только так можно не сгореть эмоционально и действительно помочь многим».
Несколько месяцев назад Марине принесли бездомного котенка с опасной и очень заразной инфекцией. Заключение ветеринара было однозначным: нужно усыпить, чтобы не мучать котенка и не подвергать риску жизни других животных. Усыпить не смогли. Взяли на передержку, где уже были пять котят разного возраста. В итоге заразились все котята, и из шестерых выжил только один.
«Можно быть достаточно жестким человеком и любить животных. Когда ты работаешь с уличными животными, ты должен быть жестким».
Марина приводит цифры: бездомное животное живет в среднем 5-6 лет; бездомные кошки приносят котят 3-4 раза в год, собаки – 2 раза в год. Это значит, что за пять лет потомство одной бездомной кошки способно вырасти до 11 801 животного, а собаки – до 12 288. Мы не видим такого количества лишь потому, что они массово гибнут под колесами машин и умирают от болезней.
«Нам нужно уменьшить количество рожающих животных, чтобы потом по-настоящему спасать жизни тех, кто остался. В свое время нас приглашали к себе польские волонтеры. Я не ездила, но отправляла своих работников. Вот как решали в Польше проблему с бездомышами: по городу ездила машина и собирала всех животных, которые были в поле видимости, записывали, из какого района и улицы, стерилизовали-кастрировали, обрезали кончик уха и отпускали на ту же улицу через несколько дней. В принципе, то же, что сейчас делаю я. Они уже решили вопрос по Варшаве и городам, и буквально за два года. И это дешевле, чем наши приюты».
Хотя понятие «зоозащита» для нас все еще довольно новое (оно стало приживаться лет 10 назад, когда начали регистрироваться первые волонтерские инициативы), люди, которые помогали животным, были всегда. 70-летние бабушки, которые были в 90-е женщинами 40-50 лет, как подкармливали котиков и лечили за свой счет, так и продолжают это делать. Их Марина называет волонтерами.
«Бабушка несет денежку со своей пенсии: «Марина Евгеньевна, сделаете скидочку? Вот это чудо появилось во дворе». Такие бабулечки сами отлавливают бездомышей, за свои средства их стерилизуют, выхаживают, выпускают, поскольку не могут всех взять себе, а потом кормят их всю их оставшуюся жизнь благополучно».
Среди тех, кто через Марину помогает животным, есть мать шестерых собственных детей, у которой еще есть приемные дети, 19 котов и 7 собак. Есть мать девочки-колясочницы с ДЦП. Есть молодые мамы в декрете.
Марина считает, что мы живем еще не в том мире, когда можно собирать суммы, сопоставимые с теми, которые необходимы на лечение человека, на дорогостоящие операции одному животному, в то время как другие умирают без помощи.
«Да, больно, обидно, когда ты смотришь в глаза коту или собаке, который боролся за жизнь несколько дней, сбитый машиной на трассе, и вот его нашли, а ты говоришь: извини, друг, но я ввожу тебе укол, и ты уснешь навсегда. Но у сбитых машинами собак часто не просто сломаны ребра и лапы, а сильно повреждены внутренние органы, серьезные ЧМТ. Мы не знаем их последующее качество жизни. Эпилептические приступы, головные боли? Человек скажет: «У меня голова болит», а собака не скажет.
Люди готовы собирать и вкладывать тысячи (не белорусских рублей) в подобные случаи… в то время как я не могу собрать 25 рублей на стерилизацию кошки, чтобы вычистить двор от бездомных котят».
Вот как решали в Польше проблему с бездомышами: по городу ездила машина и собирала всех животных, которые были в поле видимости, записывали, из какого района и улицы, стерилизовали-кастрировали, обрезали кончик уха и отпускали на ту же улицу через несколько дней. Они решили вопрос по Варшаве и городам буквально за два года.
В нашей стране даже волонтерская инициатива должна иметь юридический адрес. Для этого нужно помещение, а значит, аренда. Аренда – это деньги. Чтобы все сделать официально, нужно оформить много бумаг.
«Задумки были разные. Поставить в магазинах по коробочке, написать слоганы вроде «Отдай сдачу на стерилизацию» или «Ваш рубль – минус один котенок в городе». Что такое рубль? Наберется 25 рублей – это минус два-три помета у кошки, минус лечение этих котят. Но если я начну заниматься бумажной деятельностью, мне придется бросить то, что я делаю сейчас.
У меня стоит прицеп на колесах для выездной торговли. Я его была готова отдать, чтобы ездить по деревням и стерилизовать животных. Но должен быть человек, который будет договариваться с сельсоветом. На прицеп нужно делать разрешающие документы и т. д.
Нужен человек, который будет реализовывать такую программу. Возможно, проводить на предприятиях какие-то беседы. На подъезде повесить объявление, собрать по рублю, по два».
Нам не хватает хорошего организатора, который бы смог это сделать, – к такой мысли приходит Марина. Не хватает рук. В итоге каждый борется на своем кусочке территории. В законодательстве нет определений волонтерства и приюта. Есть правила отлова, а дальше можно полагаться только на обещания градоначальников, что усыплять не будут. Не хватает и в обществе понимания того, какую ответственность несет человек за домашнее животное и как важно контролировать размножение.
Фразу «Стерилизовать – это не гуманно» приходится слышать каждый день. Особенно мужчины относятся с возмущением к идее кастрации котов.
«Если бы мне было 20 лет, я бы стеснялась, а сейчас говорю: «Вы полноценный мужчина?» Краснеет. «Да». «Вот представьте, что вы кота, полноценного мужчину, закрыли в четырех стенах на протяжении двух-трех лет. Как вы думаете, крышу не снесет?»
Когда приносят очередной помет со словами: «Марина, смотрите, нам подкинули, какие хорошие котята», я говорю: «Почему кошку не стерилизуем?» — «А, ну это деньги». Я говорю: «Девочки, а давайте посчитаем: вот вы сейчас кормите два выводка котят. Сколько вы денег на них тратите? А если мы стерилизуем, вы потратите сразу 25 рублей, потом котят не будет, и вы будет ее одну кормить, а не пятерых-десятерых».
Лечебница Марины сделала акцию: стерилизации животных по минимальным ценам, чтобы внести вклад в решение проблемы настолько, насколько ее возможно охватить. Сформировалась команда людей, помогающих Марине: кто-то машиной, кто-то рекламой в соцсетях.
«А я на себя взяла кошачьи туалеты, выгулы собак, кормление, медицинское обслуживание».
Недавно в лечебницу привезли овчарку, найденную в лесу в Кобринском районе. С ошейником. В истощенном, кошмарном состоянии, с искривленной лапой, объеденными ушами. Привезли проконсультироваться, что делать.
«Как я с них возьму деньги? Понимаю, что люди будут пытаться ее пристроить, но это нереально. Хотя жизнь такая штука, что иногда таких пристраивают лучше, чем молодых и красивых».
Есть и противоположный случай: нашлась перекормленная, как вьетнамский поросенок, девочка лабрадора примерно восьми лет. Ее вывезли в район областной больницы и оставили. Люди, которые нашли ее, думали, что она беременна и вот-вот родит.
«С ней не гуляли. У нее проблемы с суставами, с сердцем, с сахаром – как у толстого человека. Почему ее оставили? Может быть, хозяин был возрастной человек и не выгуливал, и с ним что-то случилось, а собаку вывезли и оставили. У нее хороший кожаный ошейник. Сейчас мы не знаем, как это «разгрести».
Сейчас в лечебнице на пристройстве еще четыре большие собаки и пять котов, которых принесли на усыпление.
«Мы не смогли усыпить, потому что это были не те случаи, когда это необходимо по ветеринарным показателям. Просто животные были никому не нужны».
Люди, знающие Марину давно, говорят ей, что она со временем стала жестче. И она признается, что это — необходимость.
«То, чем я занимаюсь, не волонтерство, а, наверное, определенный образ жизни. Не люблю это слово. Слишком часто оно искажается. Я сделала свой выбор — помогать максимальному числу животных. Помогать тем, кому помогать разумно. И помогать так, как это наиболее эффективно».
Читайте также: Брестчанка о песике, спасенном из битума: «Я не знаю, кто больше счастлив: я или он»
До этого мы говорили о помощи бездомным животным в рамках города. Но посмотрим на человека, который пошел по совсем не проторенной дорожке и немного расширил круг своей заботы. Также у него есть масштабное видение того, какими в будущем должны быть отношения человека и животных, и мы попытались хотя бы частично его передать.
Сергей Юцык: «В деревне сейчас порядок, не считая тех случаев, когда мимо проезжают и выбрасывают животных»
После всех газетных и телерепортажей Сергея знают как парня, который уехал в деревню и создал приют, где нашли пристанище не только котики-собачки, но и животные, которых изначально воспринимают как еду: свиньи, овцы, куры… Они здесь достаточно свободно живут и… не приносят никакой пользы в общепринятом смысле. Голова идет кругом от одной мысли, как должны были воспринимать такого человека жители глухой деревни. Мы узнали у Сергея, что привело его к такому образу жизни и удалось ли в итоге найти контакт с местными.
Сергей перестал есть мясо в 22 года. Причем будучи в составе обычной деревенской семьи, где родители занимались животноводством, откармливали свиней и убивали.
«Как привычно в сельской местности, привлекали нас к этому. Это была норма.
В то время у меня появилась первая собака, ей было пару месяцев, я ее купил на рынке, хотел тогда большого «кавказца». Это был мой первый тесный контакт с животным. До этого подбирал, как обычно дети приносят с улицы: месяц побыла, мать дала «втык» — и все, собаку назад занес или родственникам отдал.
Я никогда с детства не мог сам убить. Внутри у меня уже было тяжелое ощущение от всего этого, но я не понимал, почему так: почему кто-то протыкает ножом животное, а я не могу это сделать. Но непосредственно участвовал. Убил свинью, пришел домой, посмотрел на собаку: а чем эта собака отличается от свиньи? И понял, что нужно попробовать остановиться. Если я не могу съесть собаку, то не хочу есть и свинью».
Помощь животным, поиск единомышленников начались тогда же. Пришло понимание, в каком плачевном состоянии находятся животные, и как нужно человеку что-то предпринимать. В течение лет шести-семи до проекта «Земляне» Сергей подбирал и пристраивал котов, собак.
«Конечно, эффективность это приобрело спустя многие годы. Сначала у меня не было доступа к интернету. Делал все по тем навыкам и слухам, которые были на местности – как лечить народными средствами и т. д., совершал много ошибок. Не было ни знакомых ветврачей, ни волонтеров. Потихоньку начал втягиваться, появился интернет, и все вопросы в принципе решились».
У Сергея были периоды жизни в городе: два года жил в Бресте, пока учился. Но город давался тяжело. В итоге в 28 лет вернулся туда, куда душа стремилась: в деревеньку Кобринского района, где он родился, где жила бабушка. От бабушки достался дом. Деревня на данный момент вырождается: «тает» население, сносят дома. Но именно здесь оказалось удобно, комфортно и практично развивать проект.
Идея вынашивалась долго, пока не обрела форму. Сергей ездил в приюты Минска, Бреста, знакомился с волонтерами, узнавал, как все происходит внутри. Воплощение началось с соцсетей. Около трех лет назад стал создаваться на местности «экорай» для животных, в котором они бы чувствовали себя максимально свободно. Здесь появились животные, спасенные от судьбы стать едой или просто быть убитыми за непригодностью. Например, свинка Марфа. Бегая по территории, она ищет себе еду и поддерживает спортивную форму.
Сергей приобрел участок земли в 2,5 гектара в километре от своего дома – здесь и создается территория гармоничного сосуществования человека и животных. А еще учебный центр. Это важно, но об этом позже. Все животные пока размещены на собственном участке Сергея. Кстати, в «обычной» жизни он работает отделочником в строительной фирме.
«Сейчас у нас одиннадцать собак, шесть котов, лошадь, две свинки, две курочки, петушок, две утки, три козлика».
Я стал понимать, что я делаю то, от чего кайфую.
В первое время, признается Сергей, среди местных нормально не относился никто.
«Я не был новичком. Когда живешь в деревнях, которые находятся в радиусе 5 — 8 км друг от друга, о тебе все знают, если ты хотя бы чуть-чуть выделился из толпы. И чаще всего воспринимают такого человека как ненормального. Я начал выделяться с 15-16 лет, у меня были свои неформальные движения. Милосердие часто приходилось скрывать, чтобы не быть высмеянным. Где-то втихаря подкармливал. До 23-24 лет мне было тяжело громогласно об этом говорить, показывать, объяснять. Дальше начал закаляться. Когда тебя бьют, бьют – ты или ломаешься, или закаляешься.
Потом я стал понимать, что я делаю то, от чего кайфую. Начал заявлять об этом через проект».
После отказа от мяса местные врачи «хоронили» Сергея на протяжении 6-7 лет. Говорили: «Тебе остался год, и все». Но самочувствие никак не ухудшилось.
Когда Сергей только приехал в деревню, здесь в плане животных был ад: везде ползали котята, бегали щенки с гнилыми глазами. Кого-то отстреливали. И первое, что пришлось понять: забирать животных с улицы абсолютно неэффективно. Это никак не решает проблему. Можно «завалиться» с головой, превратиться в «стихийник».
«Я прошел через момент, когда у меня было 17 собак, я нигде не работал, мне не хватало времени ни на что. В тот момент я начал душить свою жалость и включать мозги. Сосредоточил внимание на том, чтобы стерилизовать животных. Стал просто ходить по людям в деревне, объяснять, рассказывать. Кто-то смеялся, кто-то критиковал, кто-то говорил, что я издеваюсь над животными. Первые приятные результаты были, когда ко мне начали приходить бабушки и просить стерилизовать их кошек. Кто-то принесет килограмм лука, кто-то скажет спасибо – но я понимал, что их становится меньше, и мне не нужно никого забирать домой. Бабушки передавали информацию друг другу».
Все это удавалось делать при колоссальной финансовой поддержке людей, которые помогают развивать проект. Сталкиваться приходилось с разным: кто-то считал, что стерилизовать животных – грех (в то же время регулярно закапывая щенков), кто-то – что стерилизованные собаки плохо пасут коров. Для кого-то была дикой мысль потратить деньги, даже небольшие, на кошку. Глобальных изменений в менталитете Сергей не видит. Хотя в деревне сейчас более-менее порядок – не считая тех случаев, когда мимо проезжают и выбрасывают животных.
«Если бы везде был такой уровень, как здесь, было бы круто. Но это, к сожалению, возможно только под контролем. Пока человечество не придет к мысли, что животное – это, по крайней мере, компаньон, ничего не поменяется».
Сейчас главная цель «Землян» – работа с сознанием людей, работа информационная. Из названия исчезло слово «приют». От этого формата было решено отказаться.
«Хочется сделать такие условия, чтобы люди приходили, видели и у них что-то в душе оставалось. Вначале это был приют: вольеры, вольеры… Я ездил в другие приюты, где были собаки на цепи, по пять кошек в клетке. Но если я прихожу в приют брать собаку и она сидит на цепи, а директор приюта говорит мне: «Собаку на цепь мы не пристраиваем» – как так? Я не критикую, я прекрасно понимаю, через что эти люди проходят. Это герои, потому что они отдают на помощь животным в разы больше, чем себе. Но я не изменю ситуацию до тех пор, пока человек не придет, и я ему не скажу: «Смотрите, в каком вольере у меня сидят собаки. Я хочу, чтобы пристраиваемое мной животное жило в таких условиях. Не хочу ухудшать условия». Конечно, пристройств из-за этого у нас меньше. Большинство отворачивается».
Как работает проект «Земляне», Сергей рассказывает на примере.
«Сейчас мы помогаем бабушке из Дрогичинского района, которая сама мне позвонила: «У меня такая проблема: мне постоянно подбрасывают котов и собак, я их люблю, не могу выбросить. Может, вы мне чем-то поможете» – «Сколько, какое количество?» – «Девять собак, шесть котов». – «Стерилизованные?» – «Нет» – «Я могу вам помочь сделать рекламу на пристройство, предоставить скидки. Может быть, через рекламу мы соберем какую-то сумму от неравнодушных ребят и стерилизуем их с автодоставкой. Вот все, что я могу». Она говорит: «Если ты хоть с каким-то одним пунктом мне поможешь, я тебе буду очень благодарна». И мы начали ездить. Вначале котов стерилизовали. Она готова дальше помогать животным.
Суть в чем: есть точка за 80 км от меня. Есть человек, который решает проблему всей деревни или, может быть, двух. Она говорит: «А вот моя соседка спрашивала, как и что, сколько будет стоить стерилизация». Я с ней поговорил, объяснил, теперь она будет распространять информацию. Вот в чем заключается проект «Земляне». Мы показали, что есть бабушка, которая готова стерилизовать, понимает, что нужно. А вы, молодежь или среднее поколение, не обращаете на это внимание».
Полтора гектара из двух с половиной выделено на нахождение животных. Там будут жить лошади, козы, свиньи, свободно перемещаясь. Для зимовки будут оборудованы примитивные теплые домики. «Земляне» сами выращивают овощи на корм животным. В этом году Сергей посадил голубику, чтобы, продавая ее, покрывать расходы. Он старается понемногу уходить от помощи извне и создать такое «хозяйство», в котором могло бы жить определенное количество животных, и которое он сам бы мог обеспечивать.
«Ничего сверхъестественного здесь нет».
На оставшейся территории строится здание под учебный центр. Готов и официально утвержден проект. Залит фундамент. Ближе к зиме стоит задача возвести «коробку» и накрыть крышу. В планировке здания – актовый зал и несколько подсобных помещений. Сергей уверен, что, если удастся объяснить людям важные вещи, не придется забирать у них массу ненужных животных.
Проблем из-за коронавируса «Земляне» на себе не ощутили. Деревня не была местом большой концентрации людей. Единственное – сорвался пикник, который устраивали в прошлом году и хотели повторить в этом. Приглашали всех желающих приехать, посмотреть, пообщаться. Также Сергей был записан на акцию фонда Брижит Бардо с шестью собаками.
Если удастся объяснить людям, не придется забирать у них массу ненужных животных.
Сергей постоянно задается более сложными вопросами об отношениях человека и животных. Например, о том, что домашних животных все равно нужно кормить мясом. По его мнению, проблему эту не решить, пока у людей есть домашние животные. Однако развитие цивилизации достигло такой точки, когда исчезает необходимость держать домашних животных ради выживания: пищи, одежды, рабочей силы.
«В каком-то смысле я сейчас на распутье. С одной стороны, понимаю, что проект будет жить и развиваться, с другой, самое честное, правильное и безвредное отношение к животным: ты живешь сам по себе, они сами по себе. У них действует свой естественный отбор. Максимум, что мы можем, – наблюдать за ними. Но, к сожалению, ни я, ни еще несколько поколений к этому не придут».
Читайте также: Волонтер Ирина Омельянчук: «Если ты один раз спас чью-то жизнь, остановиться уже сложно»
Оцените статьюНаш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро
Подпишитесь на наши новости в Google
