Знаменитый артист балета, участвовавший в защите Киева: «На Западе все еще некоторые думают, что Россия хочет мира»

Премьер Национальной оперы Украины Алексей Потемкин с началом российского вторжения сменил балет на военную амуницию и два месяца участвовал в обороне Киева в качестве парамедика. 

Сейчас 34-летний заслуженный артист Украины выступает в разных городах Европы, привлекая внимание к ситуации в Украине и собирая средства для ВСУ, занимается волонтерством. В конце февраля — начале марта Алексей Потемкин участвовал в спектаклях в Люксембурге, организованных хореографом из Минска, в которых выступали украинские и беларуские артисты.    

Читайте также: «Прымусілі чысціць бульбу і слухаць беларускія песні. А я не супраць». Што казалі ўкраінцы ў Кіеве на Дзень Волі

BG.Media поговорила с Алексеем о том, каково творческому человеку на фронте, как приходится бороться с российской пропагандой за умы европейцев и как складываются отношения с беларусами.  

— Алексей, расскажите, как вы попали в мир балета.

— Пришел в профессиональный балет я в 9 лет. Родители не хотели, чтобы я ходил в обычную школу, а искали что-то связанное с искусством. Вообще я хотел на театральный факультет, чтобы быть актером, но там все были довольно «блатные». Я не прошел. Мне сказали, что у меня нет слуха. Это была одна из главных причин. Как понимаете, я дотанцевал профессионально до 34 лет, со слухом у меня все нормально. А на балет как раз был недобор. Я попал туда волей судьбы. 

Сначала ничего не понимал, было неинтересно, мне футбол вообще-то нравился. Потом начал заниматься, и во мне рассмотрели талант. 

После выпуска я жил 9 лет во Львове, потом танцевал в Royal Winnipeg Ballet, Канада. Я хотел посмотреть, как работается на Западе. Но мне там не хватало репертуара и творчества. Потом вернулся, и ни секунды не жалел, что вернулся. В 2017 году меня пригласили в Киев, в Национальную оперу Украины ведущим солистом. И мою жену тоже. Она была примой Львовской национальной оперы, мы вместе танцевали. Также в 2017 году у меня родился сын. До начала полномасштабного вторжения мы работали в Национальной опере. 

Наш театр — большая ему благодарность — когда началась война, и еще во время ковида, когда мы все сидели дома, продолжал нам платить зарплату, не полную, но поддерживал нас очень сильно. 

— Как встретили начало войны и как приняли решение в качестве добровольца защищать Киев?

— Вообще до 2014 года я, как и многие украинцы, в том числе мои друзья, думал, что если будет война, мы будем заодно с Россией, они наши братья. У меня украинский военный ассоциировался с человеком, который не имеет своей профессии, просто какие-то казнокрады строят дачи генералам. В принципе так и было. Нашу армию, я так понимаю, специально разваливали и уничтожали. В 2014 году, после аннексии Крыма и оккупации Донбасса, мое окружение стало меняться. И я стал понемногу волонтерить, что-то покупать, что-то читать. 

Я знал, что будет вторая война, как Вторая чеченская. Россия всегда возвращается. Для меня до сих пор загадка, почему россияне в 2014 году не дошли до Киева. Они тогда реально после Иловайска могли идти дальше спокойно. Я прикидывал, чем буду заниматься, если начнется война, и я летом 2021 года прошел курс подготовки «Госпитальеров». Мы с женой все обсудили, и за три недели до начала полномасштабного вторжения я даже на всякий случай написал завещание, чтобы у жены не было проблем с пересечением границы. 

«Госпитальеры» — украинский добровольческий медицинский батальон, который с 2014 года занимается оказанием первой медицинской помощи и эвакуацией раненых украинских военных из зоны боевых действий. Основан 19-летней на тот момент Яной Зинкевич, добровольцем-парамедиком, которая лично вытащила и спасла более двух сотен раненых украинских солдат с передовой. На данный момент Яна — депутат Верховной рады Украины.

Задача парамедиков — эвакуация военных с передовой, стабилизация состояния пациентов и их доставка до профессиональной медицинской помощи.

У меня никогда не было романтизации войны, я знал, что это страшно, но в реальности это было намного страшнее. 

За месяц до начала войны мой друг Сергей Мовшук, «Самурай» (сейчас он лечится после боев под Бахмутом, попал там в окружение и героически вышел, еще с 2014 года был в батальоне «Айдар») оборудовал большой подвал в своем клубе в центре Киева, закупил много еды. В первый же день (24 февраля. — ред.) позвонил с утра. Мы с семьей пришли к нему. Там было много других семей. С нами было еще несколько парней, Сергей проводил для нас небольшие вышколы. Мы вместе с муниципальной охраной помогали патрулировать центр города. 

2 марта я отправил семью из Киева во Львов, потом они выехали за границу. А я присоединился к «Госпитальерам».

Я никогда не знал, как поступлю в момент, когда будет действительно страшно. А мне было очень страшно, как никогда в жизни. Когда я отправлял семью и сына держал на руках, я не знал, увижу ли их.

«Госпитальеры» приняли меня как в семью. Я и на складе работал, и еду помогал развозить. Потом начал ездить на ротации. Когда мне первый раз предложили, я сильно испугался, как говорят, «поймал краба». Подошел к Яне Зинкевич, говорю: «Извините, я еще не готов». Она говорит: «Все нормально. Хорошо, что ты сказал». Мне нравится, что там все нормально относятся, когда говоришь, что тебе страшно. Но все равно потом к этому подходишь. Я уже сам на ротации просился. Под обстрелами был, это очень страшно.  

Мы работали в Пуще-Водице, Ирпене, Буче. 

— Были ли другие люди творческих профессий на войне рядом с вами?

— В самом батальоне госпитальеров был парень-виолончелист, позывной «Бас». Были певцы. Прямо из балета на тот момент только я. 

Часть людей была из медицины, некоторые — профессиональные хирурги. 

— После фронтового опыта было сложно возвращаться в профессию? Есть мнение, что такой травматичный опыт мешает творить. 

— Возвращаться сложно, потому что артист балета очень быстро теряет форму. Если не занимаешься две недели, полностью выходишь из формы. А чем тебе больше лет, тем это сложнее. Потом я начал заниматься, это было очень сложно.

В плане того, чтобы я не мог себя заставить — война сильно закаляет, ты меньше думаешь и больше делаешь. 

Потом я стал думать, где я могу станцевать, заработать или использовать свои возможности, чтобы кого-то убедить, чтобы люди помогали, чтобы рассказать, что происходит в Украине. Когда началась война, искусство было для меня не на первом месте. Для меня сейчас важно использовать свои навыки для продвижения украинской культуры, для помощи людям, сборов, волонтерства. 

— Расскажите, пожалуйста, о спектаклях в Люксембурге, где вы выступали вместе с беларусами.

— Организовывали Ольга Косталь из Минска, хореограф, имеет свою небольшую компанию Luxembourg Ballet, и еще одна пара, она родом из Бресте, танцевала в этом проекте одну из главных партий, а муж россиянин, но всегда был против режима. Когда случилась аннексия Крыма, они уехали из страны и больше не возвращались. 

У нас в Украине любят говорить, что все русские плохие, и я считаю, что должна быть коллективная ответственность, но есть небольшой процент россиян, которым действительно стыдно, и они много помогают.  

Читайте также: В Варшаве открылся «Lazaret» — выставка необычных работ беларуской художницы

Это была постановка «Кармен» с немного новой интерпретацией оркестра, совершенно новый балет по той же истории. Прошло все с успехом, было четыре представления. Должны быть повторные примерно в июле, потом будем работать над еще одним проектом.  

Я первый раз был в Люксембурге. Прекрасная страна, очень большая поддержка Украины, меня даже приятно удивило. Много культурных, образованных людей в процентном соотношении. Можно сказать только хорошее. 

Я хорошо познакомился с украинской диаспорой, сейчас мы ведем переговоры о закупке «Скорых» для моего батальона. Вообще занимаюсь баллистическими шлемами. Все делается через запросы от воинских частей, чтобы было официально, прозрачно, потому что много людей наживается на войне.  

Я в Европе встречаю разных людей. Во Франции были гастроли от Национальной оперы Украины с «Жизелью». 

Есть люди, которые поддерживают, понимают, но все равно говорят, что Россию не победить, что все равно придется отдать Крым.

Я говорю: «Подождите, Киев же отбили, Херсон отбили, Харьков отбили. Россия не победит, просто нам нужна помощь». Все эти годы до сих пор российская пропаганда очень хорошо работала. Когда люди говорят, я вижу тезисы с Russia Today, шаблонные фразы. Что ядерная держава не может проиграть, почему мы должны помогать, Украина все равно часть России, у вас часть русскоязычных и т.д. Я говорю: «На Брайтон-Бич тоже русскоязычные, но Россия же не полезла туда». 

Я и тут в Италии встречаю людей, которые «за мир, нужен мир, Россия хочет мира, они хотят договориться, а Зеленский не хочет, это все Америка». Они реально так видят. Я им говорю: «Давайте я влезу к вам в дом, заберу полквартиры, поубиваю и изнасилую родственников, а потом мы с вами мир заключим. Но квартира за мной остается». И как-то на себе они это сразу понимают. 

К сожалению, большинство людей не понимает, пока им на голову снаряд не упадет. Надо это доносить где-то через личное общение, где-то через интервью. 

Еще хочу рассказать, как Россия использует свою культуру. Многие европейцы говорят: «Искусство вне политики». Правильно. Но ведь россияне уничтожают наши театры, убивают наших артистов, таких как Александр Шаповал, солист Национальной оперы Украины, который погиб на войне. Они убивают наших спортсменов и уничтожают стадионы. Но у европейцев «искусство вне политики», «спорт вне политики», когда они приглашают россиян. Это то же самое, что приглашать нацистов во время Второй мировой войны, когда есть Холокост, когда уничтожают людей в крематориях. Выглядит точно так же. 

Например, в Большом театре в Москве ставят «Спартака» и на нем собирают деньги на российскую армию, а потом с этим «Спартаком» едут в Лондон, Милан, США. Россияне постоянно легализуют свою агрессию через искусство. Когда известные артисты поддерживают Путина, и у этих артистов много подписчиков, люди думают: «Если наши кумиры, такие прекрасные звезды балета, поддерживают Путина, значит, он не такой плохой». Поэтому Европа не должна приглашать их. Россияне, которые лично поддерживают Путина, должны быть персонами нон-грата.          

Полунин (знаменитый российский артист балета родом из украинского Херсона, скандально известен в том числе из-за татуировки с портретом Путина на груди. — ред.) должен быть приехать с «Распутиным» в Милан, но мы, украинское сообщество, подняли шум, и он не приехал. 

Европейцы росли в цивилизованном мире, где нет места даже мысли, что в XXI веке может быть такая страшная война, когда уничтожают просто все. И они думают, что с россиянами можно договориться как с европейцами. Они по себе меряют. Это самая страшная ошибка европейцев.

— Давайте немного поговорим про Беларусь. Насколько были в курсе беларуских событий в 2020, как воспринимали?

— Мы очень поддерживали беларусов за их стремление повалить режим. Когда все началось, мы думали: «Ну наконец». Но уже на третий день я понял, что ничего не будет. Диктатора не снимают мирными демонстрациями. Я общался с беларусами, и многие гордились, что «у нас будет протест мирный». 

Я не был на Майдане, хотя поддерживал, поэтому я с моральной точки зрения не могу кому-то указывать, как надо делать. Но мне кажется, что если рискуешь своей жизнью, то лучше постараться не даром ее отдать, продать подороже, а не чтобы тебя закопали где-то в лесу.

Мне кажется, не было определенной организованности, это были стихийные митинги. 

Читайте также: В Украине погиб брестчанин-доброволец Даниил Ляшук с позывным «Моджахед». Что о нем известно?

Также хотел бы сказать, что от нас, украинцев, огромная честь и уважение каждому беларусу, который воюет за украинскую независимость. Никогда не забудем. 

Поддержать «Госпитальеров» можно здесь.