Брестчанин переехал на хутор в Малоритский район и живет с женой на 100 рублей в месяц. Говорит, что счастлив

В Бресте у Жени Гурбы было все, о чем мог только мечтать молодой специалист со средним специальным образованием: дача за городом, работа массажистом в центре реабилитации, свои клиенты, деньги — не много, но хватало. Даже подходящую малосемейку присмотрел. Оставалось оформить кредит, надеть ярмо и стать частью системы. И вот здесь в голове парня что-то щелкнуло. Оглянулся: жизнь вроде вот она, есть — а смысла нет. И накатило. Несколько месяцев он провел в спиритических скитаниях, но ответа на главный вопрос жизни, Вселенной и всего такого так и не нашел. Тогда Женя сделал то, что делали наши предки в любой непонятной ситуации: ушел в лес. Нашел хутор в Малоритском районе и исчез с радаров, чтобы построить свой Зион вдали от Матрицы. Там он первым делом навел порядок в своей голове, потом на своей земле, на прилегающей к участку территории, в близлежащем лесу… И не может остановиться. С каждым годом экопартизан уходит все дальше от дома, расширяя границы санитарной зоны вокруг себя и своей семьи. Зачем? Чтобы «поменять мир к лучшему везде, на всей планете».

Читайте также: Семейной паре из Брестской области грозит до 7 лет лишения свободы за неуплату налогов с заграничных доходов в $500 000

 

Хутор Жени находится на окраине деревни Дубично, пишет tut.by. Найти его сложно. Дом с гектаром земли спрятан на островке леса, окруженном со всех сторон колхозными полями. До ближайшей деревенской хаты отсюда метров 500. Вокруг березы, ели, птицы перелетные, рядом — Женя. На голове цветастая вязаная шапочка, в руках старый велосипед, в глазах — огонек.

— Там, за сосновым лесочком, речка Рита. Она небольшая, но своеобразная. Журавли, лебеди, утки. Весной просто волшебное зрелище, когда они тут стаями летают. Места заболоченные, трактора и люди туда не доходят, — говорит сельчанин и добавляет, что рядом, километрах в двух от него, еще и 850-летний Царь-дуб стоит — местная достопримечательность.

Немного дальше от Жени, примерно в четырех километрах на север, полигон твердых коммунальных отходов — авгиевы конюшни, которые и Гераклу не под силу расчистить.

— Свалка гармонию не нарушает?

— Там написано на табличке «Полигон ТКО». Я вначале не понял, что это. Думал, военный полигон. Тут рядом есть такой. Когда учения идут, то звуки взрывов у нас слышны. Я думал, это он. Оказалось, что это разные полигоны. На этот мусор вывозят, — вздохнул Женя и добавил: — Город не видит, куда и сколько увозится мусора. Как загрязняются леса. Нам от этого очень больно, как ножом по сердцу. Когда я сюда переехал, то первый год расчищал мусор, который тут оставили. Бутылки, пакеты, одежду, обувь, строительный мусор.

 

«Если жить с позицией «я никому не желаю злого», то все будет гармонично»

Участок Жени ничем не огорожен, на сараях даже замков нет. Все открыто.

— Там уже не моя земля по документам. Но мне она настолько близка, что я увеличиваю радиус своей ответственности: ухаживаю и берегу как могу. Когда сезон березового сока начинается, приезжают сюда в лес, сверлят в деревьях дырки огромные. «Надоят» сколько надо в пакеты — не для себя и семьи, а на продажу — и уезжают. Ну заделайте вы эти дыры, дерево ведь погибнет. Нет. Соберут и уедут. Я мужчина сильный, но когда это увидел, то пришел домой со слезами. Жена меня успокаивала… Очень жутко от этого зрелища.

Формальные границы своих владений хуторянин отметил столбиками, чтобы трактора с поля к нему в огород не заезжали.

— Вон, видишь, мелкие сосны, ели, березки, клены, — показал Женя, — мы их высадили, ухаживаем. Они вырастут, поднимутся, и это будет конкретной и хорошей изгородью, которая обозначит границы. Многие спрашивают: «А вам не страшно?» Я считаю, что о чем думаешь, то и притягиваешь. Если думаешь, что к тебе залезут, и закрываешь дом на сто засовов, то тем самым сам притягиваешь своим страхом опасность и людей, которые могут тебе навредить. А если жить с позицией «я никому не желаю злого», то все будет гармонично.

— Вон зайцев все считают вредителями. У нас как-то зайчиха поселилась в кабачках. Мы ей морковку клали. Она ее не ела, но кустам нашим тоже не вредила. Ей хватало вербы и дикоросов, которые вокруг.

По словам Жени, за семь лет жизни на хуторе злоумышленники к ним не заходили.

Читайте также: Появились новые фото шикарных интерьеров нового здания Верховного суда. Мебель в нем – из Брестской области

Здания на участке размещаются компактно. В центре жилой дом, рядом летняя кухня и сараи. За ними — искусственный пруд метров десяти в ширину и огороды.

— Здесь у нас свекла, морковка, лук, чеснок, немного помидоров. Ну и так, по мелочи: редиска, укроп, зелень. Здесь, где пониже, тыква, кукуруза, кабачки. Репу в прошлом году выращивали, и капуста была хорошая. Есть еще кусты голубики, смородины, малины, вишни, сливы. Посадили много орехов: фундук, грецкий, кедры.

Хозяйство у Жени и его жены небольшое: две кошки, две козы и огромная лошадь Зорка. Ее он держит «для души»:

— Когда к нам приезжают друзья с детьми, то у детей радость от того, что они хотя бы рядом с лошадью постояли. А если еще и верхом немного покатаются на ней, то счастье переполняет.

Из удобств: баня на дровах в доме и туалет на улице. От сельского «скворечника» Женя не отказывался по двум причинам. Во-первых, он против того, чтобы туалет находился в жилом доме. Во-вторых, не хочет зависеть от «дяди с ассенизаторской машиной», которого приходилось бы периодически вызывать, чтобы откачать канализацию. А сельский туалет во дворе ни его, ни жену не смущает.

— Лучше бы, конечно, и баньку перенести, чтобы запахи не накапливались. Дома должна быть чистота и гармония, — объяснил Женя.

В доме хуторянина и вправду — чистота и гармония. На кухне хозяйничает его жена Ирина, в зале на столе стоит заварник с иван-чаем, а рядом лежит кругляш ржаного самодельного хлеба, печенье на домашнем масле и морковный пирог.

 

 «Ну не было смысла жизни. Потерян. Что делать? Убегать?»

Хуторянином Женя стал семь лет назад. Его путь в деревню Дубично был долгим и тернистым. Родился он далековато, в Березовском районе. Окончил жабинковскую спецшколу-интернат для детей с нарушением зрения. Затем поступил в гродненский медицинский колледж на специальность массажиста. Получив диплом, приехал по распределению в Брест, где провел 11 лет. До переезда на хутор работал в областном центре медицинской реабилитации для детей с психоневрологическими заболеваниями «Тонус».

По словам Жени, постепенно город стал высасывать из него силы, а работа превратилась в конвейер, перестала приносить удовольствие. Перед парнем стали вопросы: кто я и зачем я тут?

— У меня был поиск. Сам я крещеный православный, но ходил и к баптистам на собрания. Там тоже толком ничего понять не мог. Не сходилось. Где там истина? Ездил и в какие-то паломнические поездки, а вопросы все равно оставались.

Храмы ответа не давали, Библия тоже, в новостях — одна жуть. Экзистенциальный кризис сносил парню крышу:

— Ну не было смысла жизни. Потерян. Что делать? Убегать? В монастырь думал убежать. Ездил в монастырь. Но и там не нашел благодати. Стоял под иконами, думал, что луч чудотворный меня окрылит. Ничего не чувствовал. Может, кто-то чувствует — ради Бога.

Читайте также: Белорусы начали больше рассчитывать на себя, чем на государство

Свой катарсис Женя получил, когда ушел в творчество. Сочинял стихи, музыку и нашел душевное равновесие.

Парень ушел с работы и уехал со знакомыми музыкантами на три месяца на гастроли по России. Там он увидел родовые поместья — и загорелся идеей жить вдали от города на своей земле. В Бресте он продал дачу и стал искать домик в деревне. Подходящий вариант подсказал знакомый.

— Я приехал и сразу понял, что мое. Хоть тут и был хаос, мусор, бурьян — десять лет дом нежилой был.

 

«Первое время эйфория зашкаливала»

Вначале Женя занимался уборкой, ремонтом и благоустройством территории. Периодически ездил в Брест, чтобы сделать массаж своим частным клиентам и заработать лишнюю копейку. С каждым годом в областном центре стал бывать все реже, стараясь жить на то, что мог вырастить в своем огороде.

— У меня первое время тут эйфория зашкаливала. Рассвет встречал, а на закате от усталости падал. Но это была приятная усталость. Засыпал с желанием побыстрее встать, чтобы дальше работать.

Через три года после переселения на хутор Женя встретил Ирину — будущую супругу. Она сама из Пинска и в деревне раньше не жила. Тем не менее адаптация прошла спокойно.

—  Когда вдвоем, то несложно. Мне все было интересно. Я люблю, когда тишина, когда нет суеты, — объясняет Ира.

К Жене и сейчас приезжают клиенты на лечебный массаж. Взрослых он не принимает. Занимается только с детьми, которым нужна помощь. В свободное от хозяйства время выпиливает деревянные ложки. По подсчетам супругов, им на жизнь хватает меньше 100 рублей в месяц. Больше половины этой суммы — это оплата счетов. Деньги зарабатывают на продаже деревянных ложек, козьего молока, своего травяного чая. По словам супругов, им на все, что нужно, хватает. Даже о пенсии уже подумали:

— Мы сейчас не думаем о том, что мы будем немощными, что дети нам будут помогать. Мы думаем о здоровой старости, — рассуждает Женя.

— Видите же, что отработавшему человеку такой пенсии ни в городе, ни в деревне не хватает. Зачем пахать всю жизнь на эту пенсию… — добавляет Ира.

— …И быть несчастливым? — продолжает Женя. — Если ты счастливый на своей работе — прекрасно. Неважно кто: продавщица, доктор. Если ты идешь на работу и получаешь от этого радость, значит, ты на своем месте. Но ненавидеть все и терпеть до пенсии, думать, что вот она принесет счастье — глупо. Поэтому я сейчас стараюсь максимально наполнить свою жизнь гармонией, счастьем, радостью. Не только для себя, но и для наших будущих детей.

С односельчанами Ира с Женей тоже наладили взаимовыгодное сотрудничество: например, меняют козье молоко на домашнее масло. Сельский магазин посещают редко. В основном чтобы купить крупы, кофе. Супруги могли бы полностью перейти на самообеспечение, но цели такой перед собой не ставят.

Читайте также: В Минтруда рассказали, какие пенсии получали белорусы в декабре 2018 и январе 2019 годов

— Земля накормит каждого. Грибы есть, ягоды есть. Даже в большой лес ходить не нужно. Жена за пару прошедших сезонов в этих осинках и березках по полному морозильнику грибов собирала, — рассказал Женя.

 «Да успокойся ты с этой глобальностью!»

Женя не скрывает, что здесь, на лесном островке, он нашел для себя смысл жизни. А это ни много ни мало «поменять мир к лучшему».

— Моя жена говорит: «Да успокойся ты с этой глобальностью! Все время рвешься всех спасать». А я все ищу подход, чтобы поменять мир к лучшему везде, на всей планете. Я не говорю, что сам смогу это сделать. Это зависит от нас всех. Гектар, который сейчас у нас оформлен, это такая маленькая кроха… Было бы здорово, если бы каждый человек, который живет у нас в стране, взял под свою ответственность тоже хотя бы гектар земли, чтобы навести на нем порядок, не дать ему превратиться в мусорку. Или вот молодожены вешают замки на мосты. Зачем? Посадили бы лучше по три дерева и ухаживали за ними.

— Так, а каким мир должен стать, Женя?

— Счастливым, здоровым, радостным, цветущим и поющим. Ну что, плохо будет?!

Фото: Станислав Коршунов / TUT.BY