Светлана Тихановская: «У меня есть свои психологические барьеры. Я же никогда перед людьми не выступала»

— На вас сейчас большая ответственность, потому что много людей приходит на митинги. Вы этого ожидали?

— Я ожидала, что на митинги будет приходить много людей. Я понимаю, что у нас в стране высокие запросы на перемены. На эти митинги приходят не только сторонники Сергея Тихановского, но и Виктора Бабарико и Валерия Цепкало. Сейчас народ очень объединен. Люди хотят перемен и выходят, чтобы это показать.

— Те, кто приходят на митинги, точно знают, чего хотят? Или они просто хотят, чтобы ушел Лукашенко?

— Что значит точно? Они не хотят, чтобы их хватали на улице, когда стоят в очереди. Они точно не хотят, когда они критикуют власть, чтобы их забрали на 15 суток или дали денежный штраф. Они точно не хотят, чтобы им на работе закрывали рты и обращались как с рабами. Хамство процветает со стороны начальников, людей ни во что не ставят. Люди хотят быть людьми, а не народцем, как выражается наша власть.

— Но белорусы – они терпели столько лет и не выходили на протесты…

— Да, терпели. У нас же были попытки и в 2010-м году и еще раньше – в 96-м. Это были мирные акции, их подавляли. В этом году ситуация поменялась. Во-первых, стало очень много информации, она быстро распространяется. Такого ни в 2010-м, ни раньше не было. В 2010 году очень жестоко подавили протесты. Сейчас о Площади говорить не стоит. У нас есть цивилизованные методы решения вопросов. Мы хотим все делать законно.

Никто не хочет крови, никто не хочет, чтобы страдали люди. Нам последнее время демонстрируют и танки, и войска, но это никому не надо. Я не хочу, чтобы люди таким образом пострадали. Для того, чтобы этого не случилось, достаточно провести честные выборы. Разве мы много просим?

– Когда были парламентские выборы, власти также пугали революцией, «майданом». У меня сложилось впечатление, что тогда белорусы понимали слово «майдан» как массовые протесты. Теперь под «майданом» чаще понимают то, что власти могут сделать с людьми, спровоцировать кровавую расправу. Это действительно так?

— Кто говорит о «майдане»? Только с экранов телевизоров. Никто не хочет никакого «майдана». Это он пугает бабушек, дедушек, людей, которые смотрят телевизор, что мы «майданутые». Никто из нас ни разу не сказал слово «майдан».

Мы видим, что люди вышли поддержать незарегистрированных кандидатов. Люди вышли просто стоять, и такое обращение с ними со стороны ОМОНа – преступление. Люди понимают, что выходить на Площади — равносильно смерти. Президенту может хватить ума, чтобы вывести против наших людей танки. Это никому не надо.

Читайте также: Лукашенко: «Еще спусковой крючок не нажали, но попытка организовать бойню в центре Минска уже очевидна»

Есть же другие законные способы борьбы. У нас могут быть забастовки, потому что мы защищаем свое право выбирать. Это прописано в Конституции, которая, к сожалению, не работает. Никто не хочет подставляться под пули. А власть этот приказ, думаю, запросто отдаст.

– Что в этой ситуации может сделать Европейский союз?

— С кем бы не общалась из европейских стран, когда есть такая возможность, всегда прошу каким-то образом повлиять на Лукашенко. Чтобы даже если вдруг люди захотят выразить свой протест против фальсификации выборов, он не отдавал приказ стрелять в людей. Это преступление.

Я понимаю, что Европейский Союз сейчас не очень хочет вмешиваться. Нам важна любая помощь, даже беспокойство и озабоченность.

– Есть еще США. Не могут ли они как-то повлиять?

— Думаю, так же, как и Евросоюз.

Вы представляете, каково ему просыпаться и понимать, что народ его больше не любит. В этой стране больше невозможно так жить. Люди не хотят этого президента.

– А Польша играет какую-то роль для беларусов здесь, а также лично для вас?

— Конечно, мы ставим Польшу в пример. Мы когда-то начинали с одного уровня примерно. И Беларусь тогда жила лучше. Посмотрите, где сейчас поляки – счастливые люди, наши люди ездят в Польшу на заработки, за стройматериалами и продуктами. То есть у поляков доход выше и все дешевле. А у нас доход ниже, а все дороже. Значит, мы идем не по тому пути развития.

– Легко ли будет изменить вектор развития страны и развернуться с Востока на Запад?

— Понимаете, легко не будет, это займет годы. Но когда придет толковый управленец, понимающий, как работает экономика, бизнес, с четким планом развития страны, можно этого добиться. Я более, чем уверена, как только у нас изменится президент, который будет ориентирован на взаимовыгодные отношения с приграничными странами, соседи пойдут нам навстречу. Пойдут на какие-то уступки, чтобы дать толчок для развития нашей стране.

Хотя Польша и так помогает нашей стране, например, в гуманитарной сфере. Думаю, они не бросят нас, если все рухнет. Мы понимаем, что у нас есть внешний долг и его нужно погашать. Никто из Евросоюза не будет относиться к нам негативно.

– Но Беларусь сейчас очень прочно связана с Россией, есть Союзное государство. Это тоже нужно как-то решить?

— Нам не надо ни с кем ссориться. Неужели в XXI веке нельзя дружить со всеми странами? Неужели обязательно выбирать Восток или Запад? Зачем?

– Украина много лет хотела дружить со всеми, проводила многовекторную политику, которая в результате закончилась очень плохо. Россия – сильная страна, и она притягивает к себе очень сильно. Поэтому наступит момент, когда вам придется сделать выбор.

— Я думаю, что выбор сделает новый президент, которого изберет народ. Мне нет смысла задавать такие вопросы, потому что у меня тут конкретная задача: победить и организовать новые выборы.

– Но вы можете снова выиграть следующие выборы и быть президентом!

— Я точно баллотироваться не буду. Я не люблю слово власть, я не властный человек. Мне достаточно этой миссии, которая сейчас на меня возложена.

Если новый президент решит, что я могу стать главным учителем страны, я могу согласиться. Я шучу, но серьезно президент — это непростая задача, это более, чем сложно. Только человек, понимающий, как все это работает, с соответствующим образованием, может справиться с этим. Какая Тихановская…

У меня свои сложности. Мне приходится выступать, с людьми разговаривать, это очень большая ответственность. У меня есть свои психологические барьеры. Я же никогда перед людьми не выступала. Я была обычной мамой и женой.

Потихоньку справляюсь. Раз надо – значит надо.