Это вовсе не означает, что завтра к Тихановской приедут эмиссары Кремля, а в Беларуси случится забастовка

Признаюсь честно: лично я не очень верю в то, что 1 ноября миллионы белорусских рабочих и весь малый бизнес страны в едином порыве останутся дома. И даже не потому, что в руководстве рабочего движения нет единства по поводу сроков начала забастовки. Скорее сами рабочие и предприниматели не готовы к столь решительным действиям, которые, по мнению активистов БОРа («Белорусского объединения рабочих») могут заставить власти пойти на переговоры с представителями демократических сил.

Откровенно, поводов для возмущения рабочих год назад было куда больше, нежели сейчас. Экономика еще не начала падать в результате объявленных санкций, да и начнет ли? Между тем, весь прошедший год активистов методично убирали с крупных предприятий. Именно потому, что стачка в данный момент не имеет перспектив быть развернутой хотя бы на большинстве белорусских заводов, руководство демсил (Тихановская, Латушко и др.) дистанцировались от инициативы БОРа.

Это такая тактика «бомбить Воронеж», только с другой стороны.

Что же движет инициаторами забастовки? На сей счет уже есть несколько версий.

Первая – это попытка пойти на обострение, чтобы власть ответила эскалацией, новым закручиванием гаек и тоже подлила масла в огонь. Очевидно, в надежде на то, что апологеты «стабильности» снова начудят, наделают ошибок, которыми можно будет воспользоваться. Это такая тактика «бомбить Воронеж», только с другой стороны. Там ведь тоже некоторые люди мыслят по-военному: если нужны жертвы для общего дела – так тому и быть.

Вторая версия – более банальная: «бойцам» надо показать активность. Мол, мы без дела не сидим, что-то предлагаем. К слову, такая точка зрения вполне имеет право на жизнь. Действительно, если сидеть и ждать у моря погоды, точнее бури, она может никогда и не наступить. Сам по себе режим не падет, и ключи от президентского дворца Тихановской в Вильнюс никто не привезет. Другое дело, насколько оправдана такая тактика – каждый год объявлять то, что с очень высокой степенью вероятности не сработает.

Сама Светлана Тихановская, очевидно, прекрасно помнит фальстарт годичной давности (когда она объявила о начале общенациональной стачки с 26 октября, но подавляющее большинство рабочих не заглушили станки), потому сегодня действует куда осторожнее. Отвечая на один из каверзных вопросов главреда «Эха Москвы» Алексея Венедиктова, она сказала, что делает ставку на мирные способы борьбы, хотя не исключает забастовку как один из решающих факторов.

Читайте также: Эксперты — об интервью Тихановской «Эху Москвы»: «У россиян появился определенный рычаг давления на Лукашенко»

Теперь о самом нашумевшем интервью. Оно вышло на фоне очередных терок между Минском и Москвой, ровно за неделю до 4 ноября, когда партнеры по так называемому Союзному государству планировали подписать «дорожные карты» интеграции. Подпишут ли? Теперь уже большой вопрос, учитывая то, что встреча Путина и Лукашенко переведена в онлайн-формат.

Путин и К* почти никогда не принимают важных решений сгоряча.

Но когда записывалось интервью Светланы Тихановской для «Эха», об этом еще ничего не было известно. Главная интрига беседы Венедиктова с лидером Белорусского демократического движения в том, была ли она неким сигналом Кремля политическому режиму в Минске? Мол, Москва готова, в случае чего, вести переговоры с «заклятыми друзьями» Лукашенко?

Если внимательно смотреть и слушать интервью, вывод о таком сигнале, на мой взгляд, сделать можно. Но с весьма существенной оговоркой. Путин и К* почти никогда не принимают важных решений сгоряча. Вокруг российского лидера действуют несколько различных сил. Как правило, ключевые решения принимаются консенсусом.

Читайте также: Кац — об отношениях Лукашенко и Путина: «Если Лукашенко удержится, то развернет фронт своей пропаганды на Кремль»

Как мне кажется, такой консенсус в Кремле по белорусскому вопросу еще не достигнут. При этом, заинтересованные стороны к нему приближаются. Но даже если предположить, что в лице Венедиктова официальная российская власть сделала лидерам демсил Беларуси прозрачный намек на признание их правосубъектности, это вовсе не означает, что завтра к Тихановской приедут эмиссары Кремля, либо ее саму пригласят на встречу с Путиным. Так что я бы пока не преувеличивал значения интервью Светланы Тихановской для «Эха Москвы». Откровенно, сомневаюсь, что восточный брат прямо сейчас готов совершить крутой поворот в своей союзной политике.

К счастью для «Эха», у них нет активов в Беларуси.

Хотя, с другой стороны, нельзя преуменьшать потенциальные последствия обиды белорусских партнеров по интеграции. «Комсомолка» за один всего лишь комментарий поплатилась арестованным журналистом и ликвидацией своего филиала в Минске. А тут часовое интервью с «лидером всех экстремистов».

К счастью для «Эха», у них нет активов в Беларуси, а сам Алексей Венедиктов не живет и не работает на территории государства, которое все больше напоминает европейский аналог Северной Кореи. Поверьте, обида на него и на Россию могла бы вылиться в нечто большее, не будь режим заинтересован в финансировании из Москвы.

По некоторой информации, премьер Роман Головченко уже выставлял счет российским коллегам – на 4,5 млрд долларов. Именно столько, по оценкам белорусских чиновников, может не досчитаться страна из-за западных санкций. Именно столько может стоить подпись Лукашенко под союзными «картами». Разумеется, Москва этих денег сразу не даст. Значит, будет торг.

Но здесь важно понимать вот какой момент, и его, скорее всего, прекрасно понимают в Кремле – неслучайно эта тема рефреном звучала в ходе вышеупомянутого интервью. Многие в Беларуси и в Европе не считают Александра Лукашенко легитимным президентом. Значит, после смены власти, которая рано или поздно случится, неминуемо встанет вопрос легитимации подписанных им после 2020 года соглашений.

Читайте также: «Первый публичный конфликт после протестного взрыва прошлого года». Почему опять поссорились Лукашенко и Путин?

Российское руководство, очевидно, не хочет рисковать. Превращение бумажного союза в реальное слияние, – то, на что гипотетически могут делать ставку в Кремле за два с половиной года до президентских выборов. Понятное дело, что после слияния Александр Лукашенко утратит для своих контрагентов всякую ценность. Никаких активов для торга у него больше не будет.

Эксперты всерьез поговаривают о возможности открытого конфликта на границе с Польшей и Украиной.

Он это тоже прекрасно понимает, потому выкручивается, как может. И, скорее, всего (во всяком случае, исключать этого нельзя) уже готовит некую провокацию, которая позволила бы ему, с одной стороны, получить очередную порцию бонусов от Кремля, а с другой, – максимально оттянуть подписание каких-либо документов, способных в перспективе окончательно затянуть его в ловушку интеграции.

Что это может быть за провокация? Эксперты всерьез поговаривают о возможности открытого конфликта на границе с Польшей и Украиной, дабы продемонстрировать Москве: дескать, без меня у вас не будет белорусского буфера, способного, в случае чего, отразить удар «крестоносцев» и «наполеонов» двадцать первого века. Словом, потенциальных «черных лебедей» по-прежнему великое множество.

Сейчас общество деморализовано и явно не готово к новым протестам в какой-либо форме. Многие из тех, кто не уехал и не сел в тюрьму, по-прежнему не испытывая симпатий к Лукашенко и К*, не хотят даже думать о политике.

Читайте также: «Мой крест, и нести его мне!» Почему Лукашенко утверждает, что Беларусь без него погибнет, а некоторые в это верят

Ведь любая революция – колоссальный выброс, взрыв общественной энергии, который неизбежно приводит к разрядке «народного аккумулятора». Очевидно, для восполнения этой энергии нужно время. Но сила зарядного устройства может возрасти во сто крат, если заработает новый реактор.

Например, что-то пойдет не так в отношениях Лукашенко с Кремлем. Либо пресловутые киберпартизаны выложат такой слив, который заставит серьезных людей в окружении диктатора сказать «баста». Как могут в таком случае развиваться события? На этот вопрос вам не ответит ни один политолог.

Мы живем здесь и сейчас. Другая Беларусь будет завтра. Когда оно наступит, во многом зависит от каждого из нас.