Шрайбман: «У Лукашенко есть возможность досидеть до 2025 года и избраться еще на два срока, совмещая уже две должности»

Политический аналитик Артем Шрайбман в эфире «Эха Москвы» выразил мнение, что публикация под конец ушедшего года обновленного текста Конституции оказала депрессивное воздействие на тех, кто все-таки ждал от этого документа реальных реформ и преобразований в политической системе Беларуси. Получилась не то чтобы косметическая, но, скорее, Конституция максимально отложенного действия. То есть, Лукашенко, когда захочет ввести ее по важным положениям, тогда и введет.

По его словам, важные пункты в проекте Конституции — про перераспределение полномочий и уход Лукашенко на другую позицию. Но в тексте нет конкретных дат, у Лукашенко есть возможность досидеть до 2025 года и избраться еще на два срока, совмещая при этом уже две главные должности в стране. По сути, это месседж: «Когда захочу, тогда и уйду».

«Но при том, если посмотреть на конфигурацию, которая создается — это многоэшелонированная оборона Лукашенко после транзита власти. Прописаны множество гарантий, которые, по идее, должны его с разных сторон защищать и от преследования, и от того, что оппозиция придет к власти, и от того, что преемник выйдет из-под контроля», — полагает эксперт.

Он считает, что не все эти страховки будут эффективны, если Лукашенко действительно дойдет до перехода на другую должность. Да и сам факт закладывания подобных защитных механизмов наводит на еще одну мысль:

«Если твоя задача — «обнулиться» и сидеть (у власти) бесконечно, то ты не принимаешь Конституцию про то, как тебя защитить после перехода на другую должность».

Читайте также: Белорусский правящий режим и Конституция: «Обсуждаем сами для себя»

Шрайбман считает ключевым вопрос, кто в конечном итоге будет главнее: президент или Всебелорусское народное собрание. Формально (хоть мы пока не видели закона о ВНС, он должен быть принят в течение следующего года) этот орган будет иметь возможность давать обязательные для исполнения указания всем остальным госорганам и отменять решения всех госорганов, кроме судебных решений. По сути, это верховная власть.

«Но дальше начинаются детали, которые важны: этот орган не работает постоянно, и чтобы его собрать, нужно в одно место позвать больше 1 000 человек. А у президента в это время — постоянная, ежедневная власть над силовиками, правительством, местной вертикалью и так далее. Поэтому, хотя на бумаге главное Всебелорусское собрание, оно может даже импичмент президенту объявить, но де-факто человек, у которого в руках силовики, мне кажется, имеет большую власть», — отмечает обозреватель.

По его мнению, исчезновение из текста Конституции пункта о нейтралитете больше похоже на сигнал Кремлю, чем на знак серьезных перемен:

«Не надо это читать больше, чем риторику. Лукашенко может заодно поехать в Сочи и рассказать, какой он брат Путину. Устранение нормы о нейтральности — примерно такой же поцелуй в сторону Москвы. Мы как бы сигнализируем, что больше не играемся в многовекторность, максимум, что оставляем — пункт, что агрессии с нашей стороны не будет. Но по факту — было бы желание и институциональные условия, это бы не мешало Лукашенко балансировать вновь».

Читайте также: Иноземцев — о новой Конституции: «Защита от Путина, сохранение неподотчетности никому, которое имеет место и сегодня»

Готовясь к референдуму, белорусские власти параллельно продолжают разбираться со своими противниками, оглашая все новые сроки политзаключенным. Сформирован ли уже у правителя «пул заложников» и когда может начаться торг? У Шрайбмана такое мнение:

«Из значимых политиков, наверное, остался только сын Виктора Бабарико — ему еще не предъявили даже окончательное обвинение, человек просто полтора года сидит, видимо, как заложник, чтобы повлиять на его отца. Еще топовые журналисты — все журналистские дела, главные редакторы которых в заключении, еще не доведены до суда. Наверное, количество и суровость приговоров в этом году может быть ниже, чем в прошлом — просто потому, что много важных, значимых фигур уже посадили».

По его словам, дело не только в наборе заложников — это еще и месть за полученную психологическую и политическую травму, и «перевоспитание». Лукашенко хочет провести какие-то красные линии: нельзя так поступать, нельзя устраивать, как он считает, «мятежи». Причем это касается не столько «организаторов», сколько тех, кто вдохновлял — Сергей Тихановский сел за три месяца до начала главных событий, но ему дали максимальный срок именно за то, что он стал первопричиной, одним из тех, кто начал волну.

«К сожалению, по ключевым фигурам торга может и не случиться. Лукашенко занес планку так далеко, что непонятно: что Евросоюз или большой Запад может сделать, что предложить Лукашенко, чтобы скостить такие большие сроки. А на отмену всех санкций ЕС не пойдет, так как у санкций много других причин — и самолет, и мигрантский кризис», — считает аналитик.

Это чем-то напоминает Шрайбману логику, с которой российский МИД выкатил ультиматум Западу. Он заявлен в такой формулировке, что всем понятно: Путину некуда отступать, но, с другой стороны, эта форма не позволяет Западу его принять, торг осложнен изначально. Так и для Лукашенко мотивация торга вторична.

Читайте также: Эксперт — об отношениях Путина и Лукашенко: «Вряд ли они будут ругаться из-за того, что Лукашенко своенравничает»