«Для моего поиска выслали группу в направлении границы». Как барановичанин сбежал из «химии» и создал школу в Вильнюсе

Дмитрий Максимчик раньше жил в Барановичах и работал управляющим отделения одного из банков. Теперь Дмитрий живет в Вильнюсе — туда он сбежал из исправительного учреждения открытого типа («химия»). Мужчина создал школу, о которой задумывался еще во время своего заключения.

Правозащитный центр «Весна» рассказывает историю бывшего политзаключенного Дмитрия Максимчика: как к нему пришли силовики из-за фото, как поверил государственному адвокату и как затянулся суд из-за конституционного референдума, как узнал о войне в Украине, как попал в зачистку «химиков» и какие препятствия были на пути к свободе. Мы перепечатываем этот текст с сокращениями.

Читайте также: «Один прижимал шею к стене, а другой бил по ногам». История кобринчанина, которого посадили в ЛТП и колонию за протесты

Задержание из-за фото: «Я почувствовал: что-то не то»

Каждый будний день Дмитрий Максимчик выходил из дома в 8.15 и шел на работу в банк, пока к нему не пришли. Это случилось 16 ноября 2021 года.

«Я вышел из подъезда и направился к своей машине. Тут загорелись фары, серебристая Geely начала медленно ко мне ехать. Я почувствовал: что-то не то. Ведь Geely выехала из тупика двора. Плюс я обратил внимание, что на ней не было госномеров. Меня это насторожило», — вспоминает мужчина.

Сзади подъехал бус с тонированными стеклами. Дмитрия уложили на землю, и из его карманов достали ключи от квартиры и машины. Все это делали люди в оливковом обмундировании. Они не представились. Максимчик описывает их так:

«Оружие, автоматы укороченные, щиты металлические (большие, во весь рост — как на демонстрации, когда они разгоняли), дубинки. Пока меня держали в бусе, они отправили четыре человека, моими ключами открыли квартиру, осмотрели ее — там никого не было. По рации передали: «Все чисто» — и только после этого меня с другими людьми в гражданском завели в квартиру».

Начался обыск. Дмитрий не понимал, почему к нему пришли силовики и с чем связано его задержание. Когда они, видимо, поняли, что он откровенно удивлен и ничего не знает, то показали ксерокопию некого документа со скриншотом его страницы в Instagram. На нем была фотография с марша 23 августа 2020 года в Минске.

Эта фотография и стала причиной уголовного преследования. Силовики изъяли жесткий диск, ноутбук и два телефона Дмитрия, а также 4 000 беларуских рублей, которые он хранил дома. Понятыми были соседи Дмитрия. А затем его увезли в Минск. Из разговоров силовиков в машине он наконец понял, кто к нему пришел: это были сотрудники ГУБОПиК.

Читайте также: Бывшие заключенные — о своей работе в колониях: «На принудительном труде наживается «Савушкин продукт»»

ГУБОПиК, СК, «покаянное» видео и назначенный адвокат: Мы можем бороться за «химию»

Дмитрия Максимчика отвезли в Минск. В отделении ГУБОПиКа допрос проводился без каких-либо документальных подтверждений.

«Задавали вопросы, сколько раз я был на митингах, с кем я контактирую из политиков, уточняли мое мнение по поводу политической ситуации. Потом сказали, что нужно будет записать видео. Я уточил его содержание, они ответили: «Ну, просто скажешь, что ты вот был на митинге и никому не советуешь ходить на них». Собственно, я так и сделал. Ведь я понимал, что этого не избежать», — вспоминает бывший политзаключенный. Позже это видео вышло на одном из провластных телеграм-каналов, который ведет ГУБОПиК.

Потом мужчину перевезли в одно из управлений Следственного комитета. Там ему наконец объявили официальный статус — подозреваемый по уголовному делу. Там же Дмитрия ждала адвокатка, назначенная государством.

«Она сразу обрисовала перспективы. Я спрашиваю: «Что вообще предусмотрено законом по этой статье?» Она перечислила, что это может быть и штраф, и арест, и «домашняя химия». Спрашиваю: «Мы можем бороться за штраф?» Она сказала: «Нет, мы можем бороться за «домашнюю химию»». Я говорю: «Окей, хорошо, работаем», — рассказывает мужчина.

Следователя Дмитрий вспоминает как «достаточно адекватного человека». После ГУБОПиКа на контрасте общение с ним было достаточно спокойным. У него вызывало недоумение, что из-за фотографии в соцсети происходят уголовные дела. Он говорил адвокатке примерно следующее: «Я вообще не понимаю, зачем так задерживать из-за фотографии, это же чистой воды административка!».

Читайте также: «Отбивали ляжки и лили наверх кипяток». Рассказываем, через что проходят беларусы, которых задерживает ГУБОПиК

Ожидание суда на Окрестина и в СИЗО на Володарке

После допроса Дмитрия отвезли на Окрестина, где он провел десять суток. Восемь из них — в карцере.

«Все, кто заезжает на Окрестина по политике, проходят через карцер. Бывает, что человек 1–2 побыл в камере, но как только в карцере освобождается место, его сразу же переводят. Передачи не передавали. На Окрестина у нас вообще не было ни на что права», — вспоминает барановичанин.

Затем Дмитрия Максимчика перевели в СИЗО-1 (Володарка). Там он провел четыре месяца. Володарка выглядит достаточно «сносной» по сравнению с Окрестина, отмечает Дмитрий:

«Да, конечно, она переполненная, трехъярусные нары. Но, по крайней мере, есть возможность почитать книгу — заказать в библиотеке. Можно получить передачу, письмо от родных. В нашей камере был телевизор — там хоть и шли государственные каналы, но можно было иногда посмотреть и фильмы. Была возможность заниматься спортом».

31 декабря 2021 года Дмитрий вспоминает как «абсолютно обычный день». Новый год не отмечали и не праздновали — просто в 22 часа легли. Но для многих это была бессонная ночь — ведь в этот праздник тяжело уснуть. Во-первых, куча мыслей, голова забита воспоминаниями, ты мысленно где-то там, у себя дома. Во-вторых, Володарка — это центр Минска. Поэтому всю ночь — фейерверки, петарды, шум, гам — только даже от этого невозможно уснуть.

Среди писем и открыток дошли и новогодние поздравления.

Читайте также: «Ты наш пленник». Пчеловод из Ивановского района рассказал, как отсидел 15 суток за «неповиновение» милиции

Война в Украине: «Потом вторая неделя пошла. Мы ликовали»

В камере Дмитрия был телевизор. Его можно было смотреть до 21.40 — в это время сотрудники СИЗО каждый день отключали розетки. Но только в один день этого не произошло — 24 февраля.

«В тот день мы, как обычно, смотрели по телевизору новости. И увидели бегущую строку, что будет экстренное сообщение президента РФ. Ее крутили по всем каналам. У нас в камере повисло напряжение, все чувствовали что-то плохое. Все мы были в этих мыслях. И все ждали этого сообщения», — вспоминает мужчина.

Он с сокамерниками понял, что это война:

«Мы переживали за Украину. Конечно, у нас был и пессимизм: сможет ли она выстоять против такого врага и агрессора, как Россия? Ведь нас не обошла пропаганда: что Россия — колоссальная держава в плане военного потенциала. И мы очень сильно переживали, мы действительно думали, что у украинцев мало шансов. Но со временем, когда мы поняли, что все не так, настроение поменялось. Мы узнавали, что Украина держится, смогла выстоять одну неделю. Потом вторая неделя пошла. Мы ликовали».

Читайте также: Нередко кричали «Слава Україні!»: Житель Барановичей отсидел в ИВС и рассказал, как силовики относятся к войне

В ожидании суда и судебный процесс: «Была дана команда не выпускать перед референдумом»

Ожидание судебного процесса по уголовному делу Дмитрия (ему инкриминировали статью 342 УК) растянулось. Изначально ему сказали, что суд состоится через два месяца. Но потом все зависло. Начали продлевать сроки, перекидывали дело из одного суда в другой.

«Когда пошло затягивание из суда в суд, я переживал, как бы еще чего-то не придумали, ведь я не мог понять, почему это происходит. Но потом вроде как объяснили: в стране был 27 февраля референдум, и была такая команда нас придержать: не выпускать перед референдумом. И, соответственно, все, у кого планировались суды по срокам перед 27 февраля — всех придерживали и судили сразу после референдума. У меня так и случилось», — объясняет бывший политзаключенный.

Судебный процесс над Дмитрием Максимчиком длился два дня: 15 и 16 марта 2022 года. Судья — Мария Федорова, известная своими политически мотивированными приговорами. Гособвинитель — Дарья Здольникова.

«На суде у меня спросили, признаю ли я вину. Я спросил совета у адвоката: что мне делать? Она ответила, что если я признаю вину, то скорее всего будет «домашняя химия». Я очень сильно на это рассчитывал. Ведь понимал, что «домашней химией» меня не испугать. Я поверил ей, но, оказалось, напрасно: вину я признал, но приговор был три года «химии» с направлением», — рассказывает мужчина.

Доволен ли Дмитрий работой защиты в суде? Адвокатка молчала весь процесс. В конце просто сказала, что ходатайствует о том, чтобы его наказали «домашней химией», что он это поддерживает. Вот и все ее участие. Адвокатка несла достаточно формальную функцию. Это ощущалось и в том, как она вела себя со следователем — какой у них был своего рода специфический коннект.

Читайте также: Сотрудник СИЗО переодевался в штатское, чтобы внедриться в группу волонтеров: Как в Барановичах судили экс-военного

Мысли о побеге после оглашения приговора и «зачистка» «химиков»

После оглашения приговора Дмитрия Максимчика отпустили из здания суда для ожидания начала отбытия наказания в ИУОТ. Уже тогда он начал думать о возможности побеге. Но решил повременить:

«Пошли слухи, что осенью 2022-го будет амнистия для политических, и почти всех выпустят. И я подумал, что я приеду на «химию», совсем короткий период отбуду — меня амнистируют. Именно это и повлияло на мое решение отбывать наказание. Но когда в сентябре была озвучена амнистия, то стало понятно, что «политиков» она не коснется. Взвесив все, я окончательно решил: да, я побегу».

В конце апреля 2022 года Дмитрия Максимчика направили в исправительное учреждение открытого типа №6, которое располагается в деревне Лущики Кобринского района. Дмитрия направили в Кобринское ЖКХ, в подразделение «Зеленхоз». Такое место работы он называет везением:

«Потому что люди работают просто за тарелку супа и за то, чтобы оплатить комендатуру, где-то 50–60 рублей в месяц [содержание в ИУОТ], и после этого, собственно, ничего не остается. А у кого-то судебные иски еще высчитываются. Многие «политические» работали в колхозе. Там зарплата в районе 500 рублей. Очень низкая. В моем же случае в «Зеленхоз» платили от 800 до 1 200 рублей».

Утром 30 октября 2022 года в исправительных учреждениях открытого типа по всей Беларуси сотрудники ГУБОПиКа и ОМОНа проводили задержания, обыски, допросы и изъятия телефонов на «проверку» у политзаключенных, осужденных к ограничению свободы.

Сотрудник ГУБОПиКа проверил телефон Дмитрия и нашел в одном из диалогов пересылку новости «Нашей Нiвы», контент которой признан «экстремистскими материалами». Из-за этого Дмитрия привлекли к административной ответственности по статье 19.11 КоАП на десять суток. Их он отсидел в Кобринском ГУВД вместе с еще одним заключенным ИУОТ — Владимиром Хомичковым.

Читайте также: «Некоторым приходилось мыться в холодной воде»: Экс-политзаключенная брестчанка рассказала, как отбывала «химию»

Побег и новая жизнь в Вильнюсе

Дмитрий вновь начал планировать побег. Он сбежал из «химии» 5 декабря 2022 года.

«В тот же день, когда я пересек границу, я позвонил родным сказать, что все в порядке, я в Литве. И когда я им звонил, уже сотрудники милиции были у них дома в Барановичах, они уже меня там искали. То есть как только я убежал, буквально через два часа очень активно меня начали искать. Я слышал даже, что для моего поиска выслали группу в направлении брестской границы», — вспоминает бывший политзаключенный.

Еще во время своего заключения он задался мыслью, что будет делать после побега в Литву. Так он пришел к идее сделать школу для подростков. И уже в Вильнюсе, вместе с командой единомышленников, вдохновился идеей популяризации предпринимательской культуры в среде молодежи. Он запустил образовательно-практический проект в области Digital Marketing и Soft Skills (Школа цифрового маркетинга и социальных навыков)

«Это уже не только образовательный проект для меня — это часть моей жизни. Часто дети приносят и угощают меня домашней выпечкой, с ними установились очень теплые отношения. В школе учатся беларусы, украинцы и литовцы. Часто между собой они обсуждают свой дом и спрашивают друг у друга: «А как у вас это? А у нас вот так. Это уже не просто проект — это уже моя жизнь», — рассказывает Дмитрий.

Школу можно поддержать здесь.

Читайте также: «Хочу, чтобы эту форму увидел мир». Экс-политзаключенный вывез зэковскую одежду и желтую бирку из Беларуси в Польшу