«Для них Лукашенко и милиция быстро стали врагами»: Как четверо детей политзаключенного боролись с режимом открытками

— Для них Лукашенко и милиция быстро стали врагами, — рассказывает «Еврорадио» Маргарита Жук, жена бывшего политзаключенного кобринчанина Виталия Жука, показывая фотографии своих деток: 11-летней Александры, 8-летнего Артема, 6-летней Анастасии и 3-летней Машеньки.

Пока Виталий Жук отбывал наказание «за оскорбление президента», четверо беларуских детей нонстопом продолжали борьбу с ненавистным режимом, рисуя и отправляя сотни открыток политическим заключенным, которым, кроме них, почти никто не писал. За решеткой у маленьких партизан появились друзья. Иногда от них тоже приходили письма.

— Дети очень радовались, когда получали ответы! Для них это была тоже какого-то рода поддержка. Один политзаключенный писал нам рассказы про кота, а наша дочка Сашенька просто обожает котов! Было много и других интересных историй… — рассказывает Маргарита.

Продолжая борьбу, дети обсуждали, что можно сделать для того, чтобы освободить беларуский народ, и придумывали множество планов. Одним из них был собрать деньги на выкуп для всех беларусов, а Лукашенко… выкинуть в болото.

Сейчас семья эмигрировала в Италию и, пока не решится вопрос со всеми документами, очень нуждается в поддержке. Но даже в своей очень непростой ситуации родные продолжают чем могут помогать и поддерживать других беларусов, потому что верят: «Шанс на то, что наша страна станет свободной, конечно же, есть. Главное — быть вместе».

Читайте также: «Один прижимал шею к стене, а другой бил по ногам». История кобринчанина, которого посадили в ЛТП и колонию за протесты

— Почему все-таки не Лукашенко?

— Во время предвыборной кампании мы свои голоса отдали за Виктора Бабарико. На выборах — за Светлану Тихановскую. Против Лукашенко были далеко до событий 2020 года. Мы видели, что происходит в стране и как не развивается экономика, что все законы, которые принимаются, только ухудшают нашу жизнь. Я все понимала как человек, который работал в государственной организации, и как мама. Муж постоянно читал новости и следил за политикой.

В Беларуси я работала оператором связи на почте. Там была постоянная обязаловка. Например, сотрудники должны были подписывать людей на государственные газеты. Если никто не хотел подписываться, надо было выписать газеты самой за свои деньги, даже если ты их не читаешь. Абсурд, но нас заставляли.

— У вас четверо детей. Что вы можете сказать о том, как в нашей стране развиты сферы образования и здравоохранения?

— Если говорить про образование, то с каждым годом оно становится все хуже. Это касается и самой программы, и количества часов для усвоения предметов. Сами учителя жаловались, что не успевают объяснять. Я сидела в декрете и через все это прошла вместе с детьми, так что хорошо понимаю, о чем говорю.

В школу мои дети пошли, уже умея читать и частично писать. Я проверяла уроки и видела, что современные учебники значительно сложнее тех, по которым училась сама. Мне приходилось вникать в темы и объяснять простыми словами. Особенно это касалось математики, к счастью, я в школе ее любила и могла помочь. С учителями по английскому языку всегда были проблемы. Они часто менялись, каждый объяснял по-своему — детям было очень непросто.

Понимая, что английский язык нужен, мы отправили дочку на курсы. Результат был налицо. То есть понимаете, вот есть школа, в ней дети должны пройти программу обучения, а по итогу получается, что надо платить репетиторам, чтобы те объяснили то, что не смогли или не успели объяснить нормально в школе.

Сейчас мы живем в Италии. Дочка ходит в пятый класс, уже немного общается на английском с друзьями.

Говоря о школе, трудно забыть постоянные поборы якобы на ремонт, который никогда не завершался. После выборов на просьбы принести денег я стала отвечать, мол верните нам наши голоса, тогда поговорим.

Что касается здравоохранения, то для меня это больная тема. Некоторое время мы жили в деревне. Там врач вообще не умел лечить и все время консультировался с городской клиникой. Чтобы не тратить время, мы просто возили детей в город. Я знаю, что у нас есть хорошие врачи, но из-за ситуации в стране качество медицины сильно падает.

Врачей не хватает — в поликлиниках огромные очереди. Когда здоровые дети проходят плановый осмотр, они сидят рядом с больными людьми. Разве это нормально? К узким специалистам записаться всегда сложно. В общем, процесс организован крайне неграмотно.

Читайте также: «Будем как-то настраивать здесь жизнь»: история воссоединения бывшего политзаключенного с семьей в Италии

— В 2020 году на протесты ходил ваш муж, а вы сидели дома с детьми. Вам было страшно?

— Я его не останавливала. Говорила, чтобы делал то, что считает нужным. Конечно, переживала, особенно после событий 10 августа, когда применяли светошумовые гранаты. И, конечно, было такое, что я спрашивала, что, может, не пойдешь. Я понимаю, что могло произойти все, что угодно, но и понимаю, что не выходить он не мог.

Наша семья никогда не прикрывалась детьми, мол, вот у нас дети, значит надо молчать. Наоборот, муж говорил, что надо идти, потому что от нас зависит их будущее. К слову, по статье 23.34 его задерживали на их глазах.

Нацепили наручники, не дали переодеться. Один из тех, кто задерживал, по фамилии Войтович, даже угрожал: «Если ты попадешься мне, то будешь под себя ходить». Вот тогда я сильно испугалась! Боялась, что изобьют. По всему городу прошли задержания. Я позвонила в РУВД и рассказала об этой ситуации, выразив надежду, что с моим мужем будет все в порядке. Через несколько дней мужа, к счастью, отпустили, выписав штраф.

— Но потом его все же посадили. Что произошло?

— Еще в августе после выборов муж написал во «ВКонтакте» обращение к Лукашенко, мол, ты — убийца, мы все знаем про это, и что я подписываюсь под тем, что ты или уйдешь сам, или над тобой будет суд, или попадешь в руки разъяренной толпы. Он назвал Лукашенко убийцей и тираном, а омоновцев — псами. Это цитировали во время суда.

Позже начались преследования. Муж жил на две квартиры, работал в городе. Дома старался не бывать. Его караулили, потом у нас были неоднократно обыски. Если во время первого было как-то тревожно, то потом я уже точно знала, что эти люди хотят нарушить мои права, права моего мужа и наших детей. Задержали в феврале 2021 года — «за экстремизм».

Читайте также: «Даже по тюремным понятиям это беспредел». Экс-политзаключенный кобринчанин рассказал, через что прошел в колонии

— Как на это все реагировали дети?

— Все обыски проходили на глазах у детей, то есть дети все видели и понимали, поэтому для них милиция уже была нехорошая. Когда они меня спросили, почему задержали папу, я объяснила: папа высказал свое мнение, хотел для вас лучшей жизни, он ни в чем не виноват, а злые милиционеры его задержали. Все как есть. Вот, то есть они спрашивали, почему задерживают папу.

— Почему вашего мужа сначала отправили в ЛТП?

— Просто назло. Решили показать, что он вот будто бы такой ненормальный, деградированный человек. Мой муж мог иногда выпить, как и многие, но он точно не алкоголик. Полгода, которые он там провел, в общий срок не включили.

Условия содержания в ЛТП №5 в Новогрудке если не хуже, чем в тюрьме, то точно ничем не лучше. В общем, та же тюрьма. Муж рассказывал мне истории о содержании, по которым потом журналисты писали статьи. Также я пробовала вывезти из ЛТП письма людей с жалобами о том, что их держат там незаконно (у них были справки), но в итоге меня продержали там 3,5 часа, пока я их не отдала.

Хорошо, что хоть письма доходили, иногда даже были звонки, можно было добиться свидания, но тоже не сразу. Помню, как приехала на одно из свиданий с младшей дочкой, ей только год исполнился. Все время до этого я показывала ей фотографии и рассказывала о папе. Мне было важно, чтобы она его узнала. Так и получилось. Увидев папу, она ни капли не растерялась и побежала к нему. Это было до слез. Муж тоже очень сильно расстроился, потому что не ожидал, что я ее возьму. На тот момент они не виделись четыре месяца.

— Как дети пережили весь срок задержания отца?

— Сыну было сложнее, потому что оказался в девичьем царстве, а так мы все очень объединились. Когда муж сидел в колонии, он писал нам о том, с кем сидит. Рассказывал, что одним пишут близкие, а другим нет. Тогда мы с детьми взяли правило мастерить вместе открытки для политзаключенных и отправлять их на праздники. За 2022 год мы отправили чуть более 600 открыток. Они все были нарисованы детьми. Свой вклад внесла и младшенькая Машенька: мы обрисовывали ее ножки и ручки. Так, например, папа следил за тем, как растет его дочка.

Читайте также: «Я заплатил свободой, она — своей работой»: История любви политзаключенного брестчанина и его надзирательницы