«Кушаю и чувствую что-то инородное — достаю и вижу это». История экс-политзаключенного брестчанина Александра Храпко

Брестского активиста и бывшего координатора организационного комитета по созданию партии «Белорусская христианская демократия» (БХД) Александра Храпко 3 июня 2021 года приговорили к одному году и одному месяцу колонии по громкому «хороводному делу». Он единственный, кому в рамках этого дела присудили колонию строго режима, а не общего.

Это была вторая его судимость за последние три года. Во время массовых протестов против фальсификации результатов выборов Александр находился в могилевской колонии №15. Второй раз его направили в ивацевичскую колонию строгого режима №5. Он отбыл весь срок и вышел на свободу 15 марта 2022 года.

Полтора года брестчанин жил в Беларуси, надеясь, что политическая обстановка вскоре изменится. Но вместо этого он получил повестку в милицию. Боясь быть задержанным в очередной раз, Александр в спешке покинул Беларусь.

Оказавшись в безопасности — в лагере беженцев в одной из соседних стран — бывший политзаключенный рассказал правозащитному центру «Вясна» свою историю.

Читайте также: Вспоминаем, как брестчане два года назад водили знаменитый «хоровод». Из-за него власти осудили уже 132 человека

«Вынес официальное предупреждение, что нельзя действовать от имени «Белорусская христианская демократия»»

Активистская деятельность Александра Храпко началась в 2014 году, когда 20-летний студент решил участвовать в выборах в местные Советы депутатов, но тогда это закончилась угрозами милиции родителям. В 2016 году, будучи уже членом оргкомитета по созданию БХД, парень хотел баллотироваться в депутаты Палаты представителей. Его инициативная группа не сдала в избирком нужные 1 000 подписей. Но давление со стороны властей из-за активизма на Александра продолжалось.

«Моя политическая деятельность началась в 2014 году, когда я баллотировался в местные Советы депутатов на Брестчине. В то время я учился в университете и уже тогда начались репрессии. Ко мне домой приезжали сотрудники милиции и наговаривали на меня родителям всякие нехорошие вещи про меня и то, что быть в оппозиции плохо.

В то время родители очень расстроились и разозлились на меня. Это был первый факт репрессий. А потом они продолжились. В 2016 году прокурор вынес мне официальное предупреждение, что нельзя действовать от имени «Белорусская христианская демократия», так как она являлась незарегистрированной партией», — вспоминает брестчанин.

В преддверии парламентских выборов в 2019 году Александра Храпко осудили за «организацию незаконной миграции группой лиц» по ч. 2 ст. 371-1 Уголовного кодекса. Поэтому избирательную президентскую кампанию в 2020 году, выборы и массовые акции протеста он не застал — в это время отбывал срок в могилевской колонии №15.

«Это было сфабрикованное дело. Я готовился к парламентским выборам, а меня попросили помочь человеку в Бресте снять квартиру, а потом оказалось, что он собирался незаконно пересекать границу. Против меня имелись показания третьих лиц, что я имею какое-то отношение к этому делу. Это не так, но они легли в основу обвинения», — рассказывает мужчина.

Читайте также: «Следователи реально верили, что нас не посадят за хоровод»: История политзаключенного брестчанина Дмитрия Абрамука

«Я просто высказывал свое мнение»

Александр рассказывает, что во время выборов в 2020 году в колонии №15 царила напряженная обстановка:

«Среди обычных заключенных были «зачистки». Несколько человек увели в помещение камерного типа. Нам сказали, что «если что» [бунт], то будут стрелять. Было очень жестко. Тогда было жутко напряженное время».

На свободу брестчанин вышел в конце августа 2020 года. 13 сентября он поучаствовал в акции протеста в Бресте, когда местные жители водили хороводы на перекрестке бульвара Космонавтов и проспекта Машерова.

«После освобождения я решил присоединиться к акции протеста, так как тоже был не согласен с озвученными результатами выборов. Это был мой гражданский долг. И тогда я думал: «Кто, если не я?» А вообще я просто высказывал свое мнение в такой форме. Я тогда предвкушал чудо, но оно так и не произошло…» — вспоминает молодой человек.

Сразу после акции протеста Александра задержали. В изоляторе его удерживали трое суток:

«На Марше я был очень интеллигентно одет — в брюках и рубашке — может силовики подумали, что я серьезный человек и поэтому меня не били. Потому что я видел, что других избивали. В автозаке я отвечал на звонки, а другого человека, который только немного дернулся, били дубинкой».

В конце сентября брестчанина вызвали в УВД, где сообщили, что против него возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 342 Уголовного кодекса (активное участие в групповых действиях, которые грубо нарушают общественный порядок). До марта 2021 года Александр находился под подпиской о невыезде, пока его не взяли под стражу до суда.

«Все это время меня постоянно вызывал к себе следователь — чуть ли не каждую неделю ездил к нему. Это было как издевательство, потому что это было ради пару глупых вопросов, например: «А ты ходил по этому бордюру?», «А ты знаешь этого человека?» Я до последнего не признавал вину — говорил, что просто проходил мимо. В марте следователь в очередной раз позвонил и сказал, что необходимо снова явиться к нему. При встрече он нехорошо так улыбнулся и сказал: «А теперь ты поедешь в следственный изолятор!» Они же понимали, что я неслучайный человек…» — считает брестчанин.

Читайте также: «Калi людзi вадзiлi карагод, я стаяў у сярэдзiне са сцягамі»: Алег Кулеша, былы палітвязень з Пружан

«Второе заключение я морально перенес очень тяжело»

С марта 2021 года Александр находился под арестом до суда в брестском следственном изоляторе №7. Там он боялся умереть:

«Там я три раза в еде находил металлическую стружку. Кушаю, кушаю и чувствую, что во рту что-то инородное — достаю и вижу это. Если бы я съел ее — последствия могли бы быть страшными. Я постоянно боялся умереть. Тогда я еще отказывался от дачи показаний, но после этого признал вину. Подумал тогда: посижу, но хоть живой буду. Было очень много паранойи. Страшно. Если бы тогда что случилось — кто тебя спасет и кому что ты скажешь. А если и начнешь говорить, то они быстро сделают так, чтобы ты перестал говорить…»

Суд Московского района Бреста 3 июня 2021 года вынес приговор пятой группе обвиняемых по «хороводному делу», в которую входило 13 брестчан. Судья Евгений Бреган осудил Александра Храпко на 1 год колонии в условиях строгого режима. Но судья также учел неотбытый 1 месяц лишения свободы по решению другого суда, поэтому в итоге присудил Александру 1 год и 1 месяц.

Отбывать второй срок брестчанина отправили в ивацевичскую колонию №5:

«Второе заключение я морально перенес очень тяжело. Прямо страшно. Вообще очень много было неприятных, мягко говоря, моментов в заключении. Например, на этапе в колонию из брестского СИЗО останавливался в барановичском СИЗО №6. Для «профилактики» меня закинули в карцер на трое суток. Это была специальная специфическая камера в подвале — с водой на полу.

Когда я туда зашел, то подумал: «Вот какие молодцы — пол помыли!» А потом я понял, что в этой камере вода никогда не высыхает, там даже туман стоял. В карцере меня удерживали одного. Днем к стене пристегивали кровать, а сидеть — почки остуживать — можно было на металлической тумбе. Больше сидеть негде было, ведь пол был мокрый».

В ивацевичской колонии №5 Александр чувствовал к себе предвзятое отношение как к политзаключенному. Он сравнивает свое заключение с лишением свободы за год до этого в могилевской колонии:

«Особенно это чувствовалось со стороны заключенных, которые сотрудничали с администрацией. Например, в комнате на кровати днем сижу я и обычный заключенный. На меня сразу бумажку пишут, а на другого даже внимания не обратят. Доходило до того, что даже заключенные старой закалки заступаться начинали. В колонии постоянно создавались интриги, которые формировали моральное напряжение».

В колонии №5 удерживается всего несколько политзаключенных.

Читайте также: Асуджаная па «карагоднай справе» Ганна Баран: «Стаўленне турэмнікаў да нас было, як да ворагаў народа»

«Ко мне пять раз в неделю приезжал участковый, постоянно вызывали на «профилактические беседы» в РУВД»

15 марта 2022 года Александр полностью отбыл срок и вышел на свободу:

«Перед самым освобождением кто-то позвонил в колонию и сказал, что мама умерла. Меня к себе вызвал психолог и сообщил это. Я вечером созвонился с сестрой, а она говорит, что все в порядке».

Год и пять месяцев брестчанин жил в Беларуси, однако полностью восстановиться после освобождения и устроиться на работу ему не удалось.

«Ко мне пять раз в неделю приезжал участковый, постоянно вызывали на «профилактические беседы» в РУВД. Я оставался в Беларуси до последнего, потому что я люблю нашу Родину и была надежда, что все же это закончится. Но, когда пришла повестка явиться как свидетелю по неизвестному делу, я решил уехать. Ведь так многих и задерживают — сразу даешь показания как свидетель, а потом засыпаешь уже в СИЗО, как это часто бывает», — вспоминает молодой человек.

За это время в Беларуси Александр пробовал устроиться на работу, но понял, что это бесполезно:

«Меня вызывали на комиссию по трудоустройству, где я говорил, что у меня имеется образование и определенный опыт работы, но мне предложили только работу дворником. Поэтому взрослый мужчина был вынужден сидеть на шеи у родителей. Я пытался восстановиться в IT-сфере, но из-за постоянного психологического давления внутри страны невозможно было сконцентрироваться на работе».

21 августа к Александру Храпко пришла повестка о явке в УВД в качестве свидетеля. Понимая, что репрессии в Беларуси все еще продолжаются, он расценил это как реальную угрозу задержания и решил не идти по повестке, а покинуть территорию Беларуси.

Вечером 24 августа Александр пересек беларускую границу, а уже через несколько часов сотрудники милиции приехали к нему домой, перелезли через забор и постучались в дверь. Родители были не в курсе, что их сын уехал из страны.

«Больше года после освобождения я пытался восстановиться. У меня была жуткая паранойя. В первые полгода я ходил по улице и думал, что за мной слежка. Относительно недавно я пришел в себя и решил начинать какую-то работу, а тут повестка в милицию… Мне было сложно пойти на этот шаг [покинуть Беларусь], ведь тут мой дом, мои родные, но это единственный вариант спастись от репрессий», — говорит брестчанин.

Читайте также: «Начальник наслаждался психологическим насилием над женщинами»: Монолог осужденной по «хороводному делу» Елены Лыскович