“Никакого чужого горя здесь нет. Оно общее”. Брестчанка – о работе в волонтерском центре Кракова

“Я проснулась в воскресенье, 27 февраля, и поняла, что надо что-то делать… начала искать волонтерский центр. Им оказался главный ж/д вокзал Кракова”.

Катя в Кракове почти год. Уехала из Бреста в июне 2021 года. Девушка успешно работает в сфере красоты. Однако с 27 числа она резко поменяла деятельность. Сегодня брестчанка – координатор волонтёрского центра в Кракове.

Кто халат надел, тот и доктор

Наша героиня работает в ночные смены. Начало – примерно в 23.00 и до 8-9 утра. Как повезёт. Бывает, надо приехать пораньше, к 19.00, чтобы решить организационные вопросы. Девушка шутит, что ведёт вампирский образ жизни: ложится спать на рассвете, встаёт на закате.

“Сначала я пришла обычным волонтёром. Не понимала толком,что делать. Да и людей было мало… А потом поехали первые автобусы с Пшемысля (пограничный переход с Украиной – прим.ред.). Люди приезжали обескураженные. Они не понимали, что происходит….”

Читайте также: «Патриотизм настолько на подъёме… Украину мы не сдадим никогда!»: киевлянка – о жизни под звуки воздушной тревоги

Затем беженцев становилось всё больше. Параллельно рядом с вокзалом начали появляться другие волонтёрские пункты. Сейчас их пять и там есть койки, где люди отдыхают в ожидани транзита в Германию и т.д. Катя понимала, что нужно как-то организовывать работу. Так она стала координатором.

“Кто халат надел, тот и доктор, – шутит девушка, – я поняла, что неэффективно водить каждого волонтёра за руку. Работу нужно распределять и ставить их на разных участках: одни беженцев кормят, вторые выдают одеяла и подушки, третьи занимаются расселением… Так постепенно и выстроилась целая система. Моя задача, как координатора, следить, чтобы люди меняли друг друга, чтобы не уставали, чтобы обучать новых волонтеров, чтобы работа была отлажена”.

Бэтмен плачет в сторонке по сравнению с волонтёрами

Сегодня в волонтёрском центре работает около 220 человек. Новые приходят каждый день. И это полный интернационал: беларусы, украинцы, поляки и др. Языкого барьера нет – все друг друга понимают. Например, сегодня пели “Калыханку” полякам и украинцам, и им очень понравилось, как звучит беларуский язык.

“Да что там… научили поляка виртузно ругаться без акцента”, – смеется Катя.

Но больше всего Катю удивляют сами беженцы, которые приходят волонтёрить.

“Это люди, которые приехали 3-4 дня назад, немного обустроились и сразу пришли к нам. Их не сдвинуть просто! Мы ждем поездов, а потом распределяем людей. Мы такой “сортировочный пункт”. И от того, как мы чётко сработаем, будет зависеть, есть коллапс на вокзале или нет. За последние дни у меня собралась команда, которая стала семьей. После войны можем идти на любое дело. Вместе — мы сила! Бэтмен плачет в сторонке по сравнению с нами”, – улыбается Катя.

Такой сплочённости не видела никогда

Все объединились в считанные часы. Буквально за пару дней были созданы пункты сбора при школах, костелах и других учреждениях. Поляки, белорусы и украинцы несут туда все на свете: от памперсов и средств гигиены до еды и одежды.

Катя не работает с 27 числа. Хозяйка салона – полька – с пониманием и поддержкой отнеслась к волонтёрству.

“И, так получилось, что все работники салона одновременно пришли в волонтёрский лагерь, – смеется Катя, – А хозяйка квартиры со своей семьёй скинулась на съём квартиры для беженцев”.

Люди очень быстро организовались и делают всё, чтобы помочь попавшим в беду.

“У меня даже дома своеобразный волонтёрский лагерь, – признаётся Катя. – Пока я занимаюсь беженцами, моя дочь и муж следят за чистотой в доме и кормят меня, когда я прихожу утром. Единственное, на что, есть силы – быстро поесть и провалиться в сон”.

Беженцы – это люди, травмированные войной

Каждый день на вокзал Кракова приезжает около 1000 людей. Они ужасно уставшие, испуганные. И если те, кто приезжал в первые дни, были еще более-менее в адеквате, то сейчас это люди, травмированные войной.

“Я видела все виды истерик, бабушек, которых несут на руках, женщин после кесаревых сечений, которые провели на ногах 3 дня, новорожденных детей 10-20 дней отроду”, – рассказывает Катя.

Читайте также: «Если принесут повестку, буду спускаться по верёвке с 4-го этажа»: брестские военнообязанные – о возможной мобилизации

В основном приезжают женщины и дети. Из мужчин – только цыгане, иностранные туристы и сирийцы с видом на жительство. Люди приезжают с одним рюкзаком, где кроме паспортов и смены белья больше ничего нет. У большинства нет домов – всё разбомбили. Они потеряли всё, что годами наживали, и возвращаться им некуда.

“Женщины рассказывали, как садились в поезд или автобус и их обстреливали. Там одни мамы с детьми. Никаких сепаратистов, понятное дело, там нет. Самое болезненное – смотреть на детей. Были такие, которые шли пешком до границы два дня, ночевали в поле на холоде. А в нашем центре, в тепле, падали в обморок. И это просто невыносимо”, – делится эмоциями наша героиня.

Страшная история произошла вчера ночью. На пункте обнаружилась девочка лет 13, на первый взгляд. Как позже выяснилось, она бежала из Киева от мамы.

“Я поняла, что у нее какое-то психическое отклонение. Мы начали с ней разговаривать. Оказалось, что девочке 21 год. У нее есть паспорт и телефон, но к маме она не хочет”, – рассказывает Катя.

Обращение к медикам и полиции ничего толком не дало, т.к. девочка совершеннолетняя, и ее нигде не могут принять. Благодаря работе волонтёров, маму удалось найти.

Читайте также: Проблема русских — железобетонная защищенность от фактов. Немного о том, как создается пропаганда Кремля

“Оказалось, что девочка – аутист. Мать сказала, мол, да, это моя дочь, но она совершеннолетняя, и поэтому я её с собой не беру, до свидания. Собрала вещи и уехала в Париж. Так она ее в Кракове и бросила”, – сокрушается Катя.

В итоге удалось найти в Фейсбуке специалистов, которые работают с аутистами. Они приехали и забрали её. На данный момент, судьба девочки неизвестна, но Катя уверена, что эта история ещё где-то всплывёт.

Невозможно оставаться равнодушным

Рассказывая о ситуации с Украиной, наша героиня вспоминает о протестах 2020-го года в Беларуси. И тогда, и сейчас – это открытое беспрецедентное насилие.

Читайте также: В Варшаве средь бела дня неизвестные повредили автомобиль с беларускими номерами

“Ты можешь быть равнодушным, пить чай, читать утреннюю газету, где будут написаны сухие цифры о том, сколько людей погибло или сколько ранено. И, скорее всего, тебя эти цифры трогать не будут. Но когда это касается твоих близких, когда они сидят в тюрьме избитые, изломанные, то невозможно оставаться равнодушным к чужому горю. Никакого чужого горя здесь нет. Оно общее”.

Я тоже воюю на их стороне

Помогая украинцам, Катя таким образом проявляет свою позицию и солидарность с Украиной. Солидарность с тем, что это несправедливая война, которая началась без причины.

“Это нападение на чужую страну, и я считаю, что я тоже воюю на их стороне Украины”, – говорит Катя.

Люди приезжают разные. Есть те, кто уверен, что волонтёры им должны, что им платят за это деньги.

Читайте также: Мать российского военного — о войне с Украиной: «Они не хотят туда ехать, их пугают уголовной статьей о дезертирстве»

“Мы ежедневно бьёмся за то, чтобы найти беженцам жилье, а они говорят “нам не нравятся условия и мы не хотим здесь жить”. Это, конечно, раздражает. Ведь Краков уже переполнен, и селить реально некуда”, – сетует Катя.

Но таких людей гораздо меньше по сравнению с теми, кто действительно благодарен. Люди искренне говорят “спасибо”, когда видят помощь. Особенно, когда речь идёт о детях.

“Волонтёрский лагерь психологически засасывает. Я считаю, что все мы в чем-то травмированные. Кто-то войной в Украине, кто-то протестами в Беларуси. И отдавая, мы получаем что-то взамен. Мы все пострадавшие, поэтому понимаем других пострадавших. Это сочувствие, это человечность”.

Катя уверена, что волонтёрами не могут быть те, кто пришел потешить своё эго. Кто раздувает его и считает, что надеть жилетку и сделать фото с беженцами – главная задача, а не помощь.

“Волонтёр – это тот, кто убирает об******ые детьми матрасы и горшки, тягает тяжелые мешки, выслушивает и терпит, как женщина на тебя орет после трех бессонных ночей. Тут надо пахать, как потерпевший. Вот что такое волонтерство”