«Никто не верил, что мы останемся живыми». Белорусский доброволец рассказал про ад под Бучей

В бою, где смертельно ранили Илью «Литвина» Хренова, участвовали еще несколько белорусских добровольцев. Один из них получил ранение, ему ампутировали ногу.

26-летний белорус Денис «Кит» прошел это испытание от начала до конца. Он говорит, что шансы не погибнуть были 1 к 100, но более десяти бойцов смогли выйти из окружения противника. О том, что происходило под Бучей 3 марта, как погиб Илья «Литвин», а также про восприятие смерти Денис рассказал заблокированному радио.

Читайте также: «С первым снарядом я стала врагом на украинской земле со своим русским паспортом»: история украинки по рождению

«Позывной от морского животного, а не от кота»

«Мой позывной — Кит. Это от морского животного, а не от кота (по-украински «кот» — «кіт». — Ред.). Мне нравятся огромные, спокойные киты, а мой любимый цвет — синий», — начинает рассказ молодой человек.

Денис и Илья учились вместе в Автомеханическом колледже в Минске, дружили. «Литвин» первым перебрался в Украину, а через некоторое время к нему присоединился и «Кит». Вместе служили в полку «Азов», потом там же были инструкторами. Участвовали в боях за Марьинку. 

«Еще до начала войны мы с парнями отлично понимали, к чему все идет, за несколько дней до агрессии обдумывали варианты, куда можно присоединиться. Понятно, главным вариантом был «Азов», потому что нас там многие знали, а еще это один из наиболее боеспособных полков».

«Литвин» и «Кит» на правах более опытных бойцов участвовали в создании белорусской роты «Азова», но этим их обязанности не ограничивались. Оба белоруса вошли в разведроту «Азова», в первую штурмовую группу.

«Фактически мы проводили разведку боем», — говорит «Кит». Группу забросили на операцию в Бучу Киевской области, где шли жестокие бои с российской армией. 

«Наша группа отправилась туда пешком, дошли до Ворзеля. Задачей было закрепиться на трассе и держать оборону, если противник поведет оружие возле нас, чтобы окружать Бучу. На тот момент ВСУ давали им там фаеру, поэтому русские перебрасывали силы». 

Villa San Marino

В итоге так и получилось, что силы российской армии поехали той дорогой, где находилась рота «Азова».

«Про наше нахождение там не знал никто, потому что мы пришли пешком, без техники, без ничего. Тот контакт, который произошел, был абсолютно неожиданным для противника. Но и мы ждали, что будет максимум 10-20 единиц техники, возможно, с такими силами мы бы справились. Уже в больнице от одного из командиров я узнал, что после того, как мы сожгли несколько единиц техники и дали первый бой, выяснилось, что они подтянули основную колонну — 70 единиц».

Денис говорит, что не нужно быть военным, чтобы понять, насколько неравнозначные силы были у противников: тридцать пехотинцев против семидесяти танков, БТРов, артиллерии. Когда встал выбор, отступать или принимать бой, был учтен тот фактор, что пути отступления проходили через места, которые просто обстреливались техникой врага. Группа приняла решение держать оборону и для этого закрепилась в стенах отеля Villa San Marino. 

Читайте также: Денацификация обязательно будет. Только ее координаты сдвигаются на восток от Украины

На сайте отеля написано: «Пребывая в отеле Villa San Marino, можно с легкостью снять стресс, расслабиться, достичь душевного комфорта и равновесия. Своим гостям отельный комплекс предоставляет возможность отдаться азарту модной, интеллектуальной игры в бильярд и полностью абстрагироваться от повседневных забот. По завершении партии в бильярд можно отдохнуть за бокалом вина и вдохновиться на новую игру».

«Теперь от отеля остались одни руины, — говорит «Кит». — Когда мы там закрепились, то противник открыл огонь по нам, они бомбили из танков, из артиллерии, били прицельно. После удара артиллерии мы зашли в здание. Они, честно говоря, совсем картонные — пробиваются чем угодно. Но кухня, где мы держали оборону, выстояла».

«Я бегал всюду с криком «Литвин, Литвин!» 

«Кит» говорит, что уже после первого обстрела среди них было много «трехсотых». Так на военном жаргоне называют раненых солдат, которых необходимо вывезти с места боевых действий. Среди раненых был и один белорус, которому после ампутировали ногу.

«После первых «трехсотых» я бегал всюду с криками «Литвин, Литвин!» Никто его не видел, никто не отзывался. Я не мог просто так бросить его, мы воевали вместе, он как брат мне. На тот момент я понимал, что существует два варианта — он уже или «двухсотый», или «трехсотый», но главное было его найти».

Парень рассказывает, что они все перешли в главный корпус отельного комплекса, второй этаж которого на тот момент уже горел после обстрела.

«Я забежал в огонь, дышать не могу, кричу, никто не отзывается. Выбегаю на улицу и вижу, что «Литвин» лежит просто возле входа. Тело было достаточно целым, его не разорвало, но он уже был бледный. Попросил ребят помочь оттащить его в более удобное место, чтобы ждать эвакуационную группу. Я надеялся, что сможем забрать все тела».

Потом командиры приняли решение вызвать транспорт, чтобы забрать раненых, достаточно быстро приехали микроавтобусы. 

«Мы загрузили «трехсотых». Те, кто остался, в том числе я, стали ждать второй эвакуационной бригады на «броне». Парень с позывным «Маугли», дальше он станет одним из командующих, попросил меня, чтобы я сидел в одном из домиков комплекса и высматривал транспорт, который будет нас забирать.

В итоге я услышал гул, сижу радостный, но через какое-то время понял, что гул с того места, где завязался бой, и он все ближе и ближе. Я поворачиваю голову и вижу зеленые БМП-2 с буквой V на борту. Я понимаю, кто это, срываюсь, кричу, что нас окружают. После этого начинается вторая фаза обстрела». 

«Один из солдат кричал: «Добейте меня!»

Денис рассказывает, что эвакуационные машины действительно подъехали к отелю, но не смогли забрать бойцов, потому что на тот момент они были в окружении техники противника. 

«Мы не могли никак выбежать, и они, естественно, уехали. Было понимание, что все, нам нужно давать бой; враг тоже понимал, что мы живы. Укрепили секторы, внутри был какой-то бар, где мы взяли оборону. Понимали, что задачей было продержаться до темноты и надеяться на контакты с ВСУ. 

Противник принял решение стрелять всем тяжелым — танками, РПГ, БТР, артиллерией. Здание максимально сложилось, а потом началась зачистка. Они забросили пехоту к нам. Мы разобрали секторы и ждали».

Долго не стреляли в тех, кто появился в здании, вплоть до момента, когда получилось рассмотреть российские опознавательные знаки на форме. Сначала противники пробовали зайти в кухню отеля через основной вход, а потом с тыла, и обе попытки были отбиты.

«Мне даже довелось услышать, как один из российских солдат кричал: «Добейте меня!» Когда у нас был первый тесный контакт и нас пытались обстреливать со всех сторон, один из наших стал возле входа, понимая, что сейчас побегут россияне. Когда один из нападавших вбежал с автоматом, то наш товарищ перехватил его ствол одной рукой, а в другой у него был нож, которым он и убил нападавшего. Когда мы положили двух здесь, двух там, они немного отступили и применили логичную тактику: отвели технику и стали обстреливать — опять танки, опять РПГ. Попыток «выкурить» нас именно пехотой больше не было. В это время мы смогли оказать помощь всем «трехсотым», и держали секторы по периметру».

Читайте также: «Видать, у руководителей сбилась программа»: украинцы и брестчане – о грязной, мерзкой войне

«Я вызвал артобстрел на нас»

Белорусский доброволец не понимает до сих пор, как им удалось выжить в этом аду.

«Командир отдал приказ, чтобы не было никакого звука, держимся до темноты, а там будем двигаться. Выживем — отлично, попытаемся спастись в темноте, не выживем — рад был знакомству, все молодцы. «Маугли» сказал, что настроил связь с артиллерией и вызывает обстрел по нам. 

Мы говорим, конечно, пусть бьют по нам, потому что русские могут обо..аться — это единственный шанс их испугать. Эта фраза могла быть не менее эпичной, чем «Русский корабль, иди на…», когда «Маугли» вышел и сказал: «Я вызвал артобстрел на нас». 

Мы ни секунды не колебались. Более того, каждый радовался такой возможности». 

«Кит» рассказал, что первый обстрел местности украинской артиллерией заставил какую-то часть техники противника отойти от отеля. 

«Мы были удивлены, что выжили. Эта кухня должна стать мемориалом; необъяснимо, сколько она выдержала. Я напоминаю, что все время горел второй этаж, мы не понимали, где именно пламя. Когда выдвигались группой, то пламя подходило к первому этажу. Мы своевременно решили двигаться, потому что рано или поздно нас бы выдавил оттуда пожар».

Украинским бойцам, по словам Дениса, удалось связаться с основными силами, которые могли их вытащить в безопасное место — им назвали пункт, где будет ждать автобус.

Дорога уже была захвачена противником: стояла техника, они контролировали местность. Сначала пошли те, у кого были прибор ночного видения, чтобы проверить путь. Остальные ждали их возвращения и оценки шансов, смогут ли они вернуться.

«Когда они вернулись, то предложили еще раз вызвать артиллерию на нас. Ждем обстрела, а потом двигаемся. Это уже была глубокая ночь. Артиллерия работает, снаряды приземляются куда надо, звуков техники и пехоты противника нет. Мы понимаем, что это наш шанс» .

«Кричу, что я «триста»

Еще до выхода из отельного комплекса Денис получил ранение руки. Это был один из выстрелов либо танка, либо РПГ, когда «Кит» держал свой сектор. До этого в него чудом ничего не попало. В один момент, находясь еще за барной стойкой, бойцы сжались в кучу и видели, как над ними пролетают трассерные пули. Денис понимал, что возле головы крутится «трассер», но даже не мог определить, ранен он или нет, — все в пыли и крови.

Снаряд настиг Дениса уже на кухне.

«Я считал, что нахожусь в сравнительной безопасности, потому что стою за керамической стенкой и пару взрывов уже пережил. В какой-то момент, когда я брал сектор, в коридор прилетело что-то крупное, я отвернулся в правую сторону, и все прилетело мне в левую руку. Кричу, что я «триста», перебинтовываю себе руку, пытаюсь зажать жгуты. Один не зажимается, тогда я понимаю. что в кармане у меня паспорт. Передо мной стоит парень, я даже не знаю его имя, сбрасываю ему в сумку паспорт. думаю: выживем, так найдемся. Тогда уже нормально зажал, вроде кровь не шла. Взял оружие в одну руку и держал дальше сектор».

Уже после того, как бойцы выбрались из Villa San Marino и были в больнице, «Киту» прислали снимок паспорта: он был пробит осколком, как и водительские права.

«Парень, к сожалению, «вытек»

После ранения Дениса на кухне произошла еще одна трагическая история. С ним был тяжелораненный парень, которому попало в ногу. Ему наложили «турникет», медик подбадривал, но парню становилось все хуже и хуже, он «вытекал» — так на сленге бойцов называют смерть от кровопотери.

Из питья на кухне было только безалкогольное пиво и текила, которые нашли в баре.

«Я пытался ему давать это пиво и подбадривать, сжимал его руку. Вокруг темнота, ему страшно; я прошу, чтобы сжимал мою руку, по силе чувствовал, отключается ли он. В какой-то момент понимаю, что хватка слабеет непоправимо. Когда человек «вытекает», у него начинаются последние предсмертные конвульсии, он дергается. И я почувствовал эти конвульсии…

Пока он еще был в сознании, мне оставалось только сказать: «Дружище, не бойся, ты пал смертью храбрых». Я пытался его духовно подбодрить — это был максимум, который я мог сделать, потому что кругом темнота, кровища, полный трэш. Парень, к сожалению, «вытек».

«Радовались как не знаю кто»

Из отеля смогли выбраться 11-13 человек, «Кит» до сих пор не может точно посчитать тех, кто остался в живых.

До этого момента было только осознание, что они погибают. Когда вышли во двор, открыли калитку, пересели в бронемашину, которая их поджидала, только тогда появилась надежда. 

«Дальше все было как в кино: мы тащили раненых. Прошли 500 метров, но нам говорят, что мало, потому что вызвали удар «Града», а он бьет широко по площади. Прошу раненого парня, которому помогаю, добраться до автобуса, держаться.

На второй пятисотке «вытек» один из наших командиров, мой хороший знакомый «Стрелок». «Вытек» просто на глазах у парней. Он был ранен в пах, мы его забинтовали, он стабильно лежал под одеялом. Как только начали нести, он сразу сказал: «Ребята, нет». Его положили под кустом, запомнили место. Остальные «трехсотые» держались». 

Идти пришлось через технику противника, раненым затыкали рты, потому что любой звук мог стать фатальным.

Первая радость была, когда увидели новые лица — двух парней, которые встречали у автобуса, чтобы забрать. 

«Прошли еще немного до бусика, радовались как не знаю кто, затащили раненых. Завели автобус и поехали без фар к ближайшей больнице».

«Мы не мученики, а воины»

Такого не бывает даже в кино, считает «Кит». Он говорит, что до последнего никто не верил, что сможет остаться живым, тем более вытащить раненых.

«Бесконечно жаль всех ребят, которые пали. Но их понимание ситуации было 100-процентным. Они понимали, куда идут, каждый знал, что его может ждать гибель. Никого из нас это не останавливало.

Конечно, родные и близкие погибших будут скорбеть, даже я скорблю, но, зная парней, особенно «Литвина», думаю, что они гордятся тем, что погибли за свободу и целостность Украины. 

«Литвин» хотел бы, чтобы его не оплакивали, а гордились. Я знаю это на 100%, потому что перед тем, как ехать на боевое, обсуждали все это. 

Настроение было такое, что мы все воины, это наш путь и мы по-другому не можем. Это нужно понимать и на этом акцентировать внимание. Мы не мученики, мы воины. А воины хотят не жалости, а гордости за них».

«Я хотел только сказать, что люблю жену»

В больнице у Дениса нашли три осколка от снаряда в руке. Один удалось вытащить, а еще два, более глубокие, пока остаются в теле.

«Или приживутся в теле. или выйдут сами. Предлагали мне остаться в больнице. Был сначала в одной, где прооперировали. Во второй поселили, обследовали. Нас положили с ребятами с первой партией «трехсотых», с нами был командир «Петруха», все радостные, что вместе. А потом говорят, переводят в Винницу. Мы отказались».

«Кит» говорит, что жена нашла для него врача рядом с его базой в Киеве, теперь он опять помогает создавать белорусскую роту и ездит на перевязки в больницу.

Не сразу появилось понимание, что именно произошло там в Буче. Потом услышали подробности. По данным разведки, украинские бойцы имели дело с «кадыровской бандой» и силами спецназа РФ.

«Во время боя я понял, что против нас были не трусы, которые заблудились и куда-то едут, а организованные бойцы, которые целенаправленно нас уничтожали. Солдаты срочной службы давно бы убежали с того места. Когда я это услышал, то порадовался, что у нас с мужиками «большие яйца».

Ни «Кит», ни другие ветераны первой кампании на Донбассе никогда не сталкивались с такими испытаниями. 

Читайте также: «Мама, мы здесь умрем, мы никогда отсюда не уедем». Политическая беженка из Столина – о своей эвакуации из Киева

«Мы точно понимали, что не выживем. Это не было такое, что мы бедные-несчастные, а нас не спасают. Мы видели, что противник бросил на нас всю свою силу. А мы — тридцать пехотинцев в картонном домике, это просто нереально. Я жалел только, что не успел попрощаться с женой (у меня сел мобильный). Я хотел только набрать кого-то, чтобы передать, что люблю жену. Только это у меня было в голове». 

«Литвин» постоянно смеялся»

Про Илью «Литвина» Денис рассказывает очень увлеченно, их объединяла многолетняя дружба. Называет его очень креативным человеком. Только сейчас узнал, что Илья играл на пианино. 

«Главное его качество — веселый характер. Даже в безрадостной ситуации «Литвин» был таким бесстрашно-позитивным. Если кто-то говорит, что уже конец, он ответит: «Ерунда, зато у нас есть то и то».

Илья, по словам Дениса, был человеком дела: когда ничего не двигалось, шел и решал дела, находил товарищам одежду, например. Не ждал, пока кто-то для них договорится. Исчез на полдня — привез прицелы. Всегда знал, куда и зачем идет. Разряжал атмосферу юмором и постоянно смеялся.

«Он очень преданный идее человек. Мне даже казалось, что «Литвин» уже потух и ему неинтересна война, но это была обманка. Когда пришел момент, он первым взял оружие и первым был в рядах. А мне казалось, что он целиком в гражданской жизни, планирует переезд. Но, как только случилась агрессия, он сразу был в форме, просил РПГ. Он мгновенно из гражданской жизни перешел к идее».