От «экстремизма» к несвободе: как власть меняет картину мира белорусов с помощью языка

«За последний год Беларусь из страны, брендом которой многие годы является «мирность» и протесты в которой восхищали весь мир своим «ненасилием», превратилась в «страну экстремистов». На просторах толерантности обнаружилось уже 27 «экстремистских формирований», и их список пополняется», — пишет для DW Татьяна Водолажская, старший аналитик Центра европейской трансформации, координатор Летучего университета и член Координационного совета для заблокированного в Беларуси ресурса.

Новый «белорусский экстремизм»

В начале декабря «СБ: Беларусь сегодня» сообщила: «Минские следователи уже направили в суд 454 уголовных дела в отношении более 531 обвиняемого по 772 эпизодам преступной деятельности, связанной с экстремизмом. В производстве у следователей сегодня находится около 250 уголовных дел».

Каждую неделю удлиняется список экстремистских материалов, каналов и СМИ. «Экстремизм» стал неотъемлемым элементом нашего информационного пространства и обыденностью в ежедневной коммуникации. 

Каждый белорус в прошлом как минимум что-нибудь экстремистское читал или говорил.

Действительно ли наша жизнь стала полна экстремизма — резких, радикальных взглядов и поступков, а белорусы неожиданно поменяли свой нрав, образ жизни и действия? Или, может, открылась тайная, невидимая ранее огромная группа людей, которые оказались не тем, кем притворялись? Все эти вопросы были бы риторическими, если бы не уголовные дела за «экстремизм».

Читайте также: Юрист: признание Telegram-каналов экстремистским формированием противоречит Закону об экстремизме в Беларуси

Возможность давать имена = возможность менять реальность

Один из самых важных видов власти — власть номинации, власть давать имена. И белорусский режим неустанно работает на этом поприще, раздавая ярлыки, меняя значения слов и создавая новую, собственную реальность. Безобидное на первый взгляд неточное употребление слова или понятия, его расширение или сужение искажает реальность и отнимает у человека возможность к адекватному действию.

Джорж Оруэлл в романе «1984» описывает правила работы новояза — изуродованного языка тоталитарного общества, в котором слова теряют свой изначальный смысл, а иногда означают нечто противоположное: Война — это мир, Свобода — это рабство.

И наш язык, особенно в общественно-политической сфере, давно отравляется такими противоречиями. Вспомните, что у нас называется «парламентом», «выборами», «местным самоуправлением», не говоря уже о «мэрах» и «губернаторах».

Мы давно пользуемся словами с искаженным значением. «Когда слова теряют свой смысл — люди теряют свою свободу», — учит Конфуций, и с каждым днем мы все больше это чувствуем на собственном опыте.

Как свобода и независимость стали «экстремизмом»

Что сегодня скрывается за «экстремизмом» в Беларуси? Это — свободные медиа, это — самоорганизация активных граждан в обмене информацией и организации действий, это — взгляды и ценности, которые не согласуются с государственной идеологией. А сама идеология стремительно видоизменяется, радикализируется в сторону советских образцов патриотизма.

«Время либерализма в медиапространстве ушло, и сейчас каждый должен думать, прежде чем обнародовать те или иные идеи, идущие вразрез с идеологией белорусского государства», — предупреждает нас провластный социолог Щеткин.

Если бы Оруэлл писал сейчас, то к лозунгам добавилось бы: «Экстремизм — это свобода, мышление и независимость». Все, что сегодня подпадает под экстремистские статьи, вчера еще было вполне законной, хоть и неприятной для режима, активностью.

От новояза к тоталитарному контролю

К чему ведет такое управление общественной жизнью с помощью языка и новых значений? Кроме запретов на деятельность и преследований за нее, это порождает апатию и страх перед любым действием и перед самостоятельным мышлением. Это порождает недоверие к языку и коммуникации. Когда все слова имеют искаженное значение, мы не можем говорить друг с другом.

А если мы не можем говорить, понимать и договариваться, мы теряем основы солидарности, основы гражданского общества, построенного на критическом мышлении, самовыражении активных людей, граждан.

Под воздействием новояза люди стремятся ограничить свой жизненный мир понятной и простой повседневностью, не включаясь в бессмысленный и опасный мир общественных отношений. 

Так общество держится под тоталитарным контролем.

Читайте также: «Самоорганизация и массовость протеста сыграли злую шутку с теми, кто принимал решения». Ответ на статью о трех ошибках

Что противопоставить нарративу белорусского режима?

Поэтому сопротивление нарастанию «экстремизма» лежит в области «исправления имен». Но сейчас, к сожалению, мы сами невольно вовлечены в процесс создания и распространения новояза. Владимир Мацкевич, анализируя, как белорусский режим управляет обществом, обращается к понятию «нарратива». Если говорить упрощенно, это — «язык плюс сумма повествований на этом языке, задающие описание мира». Он может быть противоречив и бессмыслен внутри, но работает как целостная картина мира.

И «белорусский экстремизм» сегодня стал органичной частью этого режимного нарратива. Проблема в том, что люди, пользуясь этим языком, словами с новыми значениями, читая, слушая и транслируя эти высказывания, принимают участие в воспроизводстве этого описания мира, этого новояза. Даже что-то добавляя от себя, даже оспаривая отдельные утверждения, сомневаясь, они только увеличивают, усиливают и укрепляют этот нарратив.

Противопоставить такой практике можно лишь разворачивание и усиление альтернативной картины мира, где слова имеют свое подлинное значение, где мысли и действия являются не реакцией на действия власти, а исходят из собственных идей, ценностей, планов и стратегий.

Читайте также: Мозг как признак экстремизма. Почему режим сажает даже философов, и уместно ли слово «даже»