«Повышенная тревожность – нормальная реакция на перемены»: психотерапевт рассказывает, как пережить сложные времена

Выбитые из стабильности

— Сегодня внимание людей сфокусировано на происходящем в стране, все напряжены, выбиты из той самой пресловутой «стабильности». Возможно ли вернуться в некое устойчивое психологическое состояние, чтобы сберечь нервы?

— Представьте, что вы идете ночью по Советской, которую хорошо знаете, миллион раз ходили по этому маршруту. И вдруг все фонари гаснут. Что вы почувствуете? Вы будете идти дальше совсем в другом состоянии. Может быть, это случилось ненамеренно, произошел сбой электросетей, но улица для вас вдруг стала гораздо опасней, потому что изменились обстоятельства. Если бы вы всегда ходили по темной Советской, то через какое-то время привыкли бы и чувствовали себя спокойно. Мы находимся в тревоге потому, что, образно говоря, во всей стране вдруг погас свет.

Те структуры, на которые мы надеялись, под защитой которых находились, вдруг начинают бить. В такой же фрустрации находится ребенок, отец которого из защитника вдруг превращается в агрессора. Мы живем в тревоге, пока не адаптируемся к происходящему. Если страна и дальше будет такой, кто-то уедет, а кто-то адаптируется и будет жить дальше в такой действительности, это для него станет нормой. Изменчивость – краеугольный камень развития всех живых организмов. Быть стабильно одинаковым – значит снижать свои шансы на выживаемость. Поэтому в данных условиях повышенная тревожность – нормальная реакция на перемены.

— И все же постоянное напряжение губительно для нервной системы. Как снизить тревожность?

— Сейчас у людей есть хорошая возможность проработать потерю контроля и осознать, что моя уверенность, будто я что-то в этом мире контролирую, — всего лишь иллюзия. На самом деле, мы ничего и никогда не контролируем. Из этого травматичного опыта тоже можно сделать полезные для себя выводы, чтобы в следующий раз понимание, что нет безопасности в этой стране (но ее, на самом деле, нигде нет), не было столь шокирующим. Если человек понимает, что это не «мир такой», а «мои убеждения таковы», он не так сильно страдает в подобной ситуации.

Еще я советовал бы осознать, что тревога – это нормально, сейчас тревожно всем, но это когда-то закончится. Почаще возвращайтесь в состояние «здесь и сейчас»: я жив, здоров, мои близкие рядом. Найдите сообщество людей, которые смогут вас поддержать. Ограничивайте чтение новостей и СМИ, особенно тех, которые вызывают тревогу. Занимайтесь спортом, хорошо высыпайтесь и хорошо кушайте – это поможет организму справиться с последствиями стресса.

Читайте также: Брестчанин, получивший две пули во время акций протеста: «Я не участвовал ни в чем — и с пары метров расстрелять меня?»

«Женам, сестрам, матерям очень больно»

— Кто в нынешних реалиях особенно страдает?

— Наиболее страдают те, кто попал «под раздачу» случайно, – люди, которые не являются революционерами, просто в той или иной степени пользовались своими гражданскими правами (право собраний, право гулять по городу, право высказывать свои мысли) и угодили за решетку. Кто-то из пострадавших рассказывал мне, что, находясь там, думал: «Это конец, я умру». Люди много говорят про состояние беспомощности и бесправности, про ощущение, что они попали в какую-то бездушную машину, которая перемалывает все. Говорят про внутренний разрыв и непонимание, как в наше время вообще такое возможно. Много рассказывают про перенесенное унижение – что ты никто, не имеешь никаких прав и возможности не то что защититься, а даже подать голос, что тебе больно. Чем больше кричишь, тем больше бьют, любой ответ на вопрос как будто заведомо неверный, что бы ни сказал – бьют. Это утрата контроля над ситуацией, ужас на уровне страха смерти. Многие задержанные очень боялись за родственников – вдруг их тоже задержали и с ними происходит то же самое.

Кто-то физически и морально пострадал меньше, кто-то больше. Но они, по крайней мере, видели реальную картину, чего не скажешь об их близких. В первые дни большинство родственников получали ответ «В списках нет». Когда их лишили информации о близких, которые пропали после протестов, это тоже серьезная психологическая травма. Этим женам, сестрам, матерям очень больно.

Я разговаривал с человеком, которого вырвали из рук жены и увезли в неизвестном направлении. Она несколько дней его искала. Я видел много таких людей у СИЗО: в их головах за эти дни прокручивались десятки вариантов, что может быть с близкими. Ведь не всегда даже было понятно, кто забирает: никто не представлялся, не показывал удостоверение, просто «налетели какие-то люди и увезли».

Информационный голод очень серьезно ударил по людям. Они вроде бы не попали за стены СИЗО, но «машина» прошлась по ним еще в большей степени. И эта травма пройдет нескоро. Однозначно им бы стоило обратиться за психологической помощью.

Читайте также: «Вот вам демократия, вот вам, патриотам Беларуси»: работник «Газоаппарата» рассказал, как его била милиция (видео)

Молчание губительно

— Бросается в глаза, что пострадавшие делятся на две категории: те, кто открыто рассказывает о пережитом, и те, кто молчит. Вторых всячески призывают свидетельствовать, писать жалобы и добиваться справедливости. Может, молчание для них – своеобразная терапия?

— В любой кризисной ситуации, которую проживет человек, молчание губительно. Когда я говорю, что о пережитом нужно говорить, то не имею в виду, что нужно рассказывать о об этом в СМИ и доносить до общественности. Необходимо говорить о том, что произошло, о своих чувствах тому кругу (жена, друг, психотерапевт) и в той мере, насколько это возможно. Чем больше человек об этом рассказывает, тем быстрее выздоравливает.

Есть выражение «Мы больны настолько, насколько мы не высказались». Те, кто сейчас рассказывает о пережитом активно, таким образом перерабатывают свою травму. Возможно, в том числе по этой причине людям, которые находились там, запрещали об этом рассказывать, брали подписки о неразглашении. Запрет говорить усиливает шок и приближает посттравматическое расстройство. В таком состоянии человек живет в постоянной тревоге: это люди, которые, пройдя войну, падают на землю от любого громкого звука. Эти реакции бессознательны, травмированными людьми легче управлять: они не выходят из дома, не высказывают свое мнение.

Читайте также: Как вернуть себе здоровый сон в современном ритме жизни? Разговор с врачом

Бояться не стыдно

— Пострадавшие нередко упоминают о том, что, к своему разочарованию, оказались ни разу не героями. Дескать, сломались, испугались, подписали какие-то бумаги и протоколы…

— Каждый человек имеет право на свой страх, у каждого внутри живет инстинкт самосохранения, и у любого из нас есть та граница, за которой он перестанет быть героем. У меня нет никаких претензий к тем людям, которые сделали то, что сделали. Бояться не стыдно. Любой человек в этой ситуации боялся бы. Возможно, посеять страх – это и было главной целью.

То, что люди что-то подписывают, дают показания под пытками – это не слабость, а нормальное стремление выжить. Что бы они ни подписывали, в этой ситуации все оправданно и было правильным решением. Даже я понимаю, что, возможно, после интервью, через 3-4 дня, в моей жизни может сложиться ситуация, когда я на камеру буду рассказывать, что беру свои слова обратно (улыбается).

Многие вышедшие из СИЗО и ИВС чувствуют вину. Не перед государством за то, что они участвовали в протестах, а перед родственниками («если бы я не пошел на митинг, они бы так не страдали»). Вину перед собой, что оказались не настолько сильными, как им казалось («кричал, когда били, обмочился, молил о пощаде»). Важно понять, что то, что с тобой произошло, не твоя вина, а обычная шоковая реакция.

Надо сказать себе: «На меня грохнули 150-килограмовую штангу. И то, что у меня поломаны руки, спина и все болит, это неудивительно». С поломанными руками идут к доктору. И с поломанной психикой тоже нужно идти к психологу, психотерапевту. Таких людей важно поддержать, чтобы они смогли вернуться в свое нормальное состояние, к своим убеждениям. Они должны понимать, что близкие не отвергнут их из-за подписи на какой-то бумаге, за слова, сказанные на камеру под давлением. Люди должны понимать, что от этого нельзя уберечься.

Есть и еще одна пострадавшая сторона – обычные, совершенно аполитичные люди, которые просто хотят жить спокойно, нигде не участвовать, но их вынуждают идти на митинги, участвовать в избирательной кампании, и они соглашаются. Нельзя осуждать их. У каждого свой путь, свой выбор, свое право на страх. Если мы хотим остаться людьми, очень важно не осуждать людей за то, что они испугались и «прогнулись».