Правозащитник из Бреста Роман Кисляк: «Мы готовим серию законопроектов для новой Беларуси»

Роман Кисляк много лет занимается защитой прав и свобод брестчан в разных сферах. Он помогал активистам законными методами выразить несогласие со строительством аккумуляторного завода под Брестом, добивался улучшения условий содержания задержанных в изоляторах города, оспаривал несправедливые аресты, следил за проведением избирательной кампании и реализацией права на свободу собраний, выражения мнения…

Читайте также: Бизнесмен из Бреста: «У меня забрали станки, вытрепали всем нервы… Но то, что произошло – это очень хорошо!»

За свою работу Роман неоднократно задерживался милицией, получал прокурорские предупреждения. В июле 2021 года в дом родителей Романа пришли с обыском. После этого правозащитник принял решение экстренно эвакуироваться. Сейчас он живет и работает на берегу моря – в Батуми.

В интервью «БГ» Роман Кисляк поделился наблюдениями о жизни в Грузии, рассказал о соглашении между грузинским и белорусскими спецслужбами и о том, какая помощь нужна политзаключенному блогеру Александру Кабанову.

– Роман, какое уголовное дело вызвало необходимость провести у тебя обыск?

– По какому делу я не могу сказать, но это особо тяжкое преступление, к которому я не имею никакого отношения. Это было 19 июля днем. Обыск начался без меня, и меня не пустили в дом, я стоял во дворе. Обыск проводили 7 часов. Учинили бардак: вещи просто кидали на пол. От двери к окну нельзя было пройти, не наступив на что-нибудь.

Изъяли бумаги: стопку сантиметров 20 высотой. Какие – не знаю. Все носители информации: компьютер, ноутбук, планшет, телефон, флешки, винчестеры. Что конкретно – я не знаю, списка описанных вещей и копию протокола обыска так и не предоставили. Говорили, вернут через месяц, но прошло уже 5 – и никто не думает ничего возвращать. Я собираюсь потребовать. Я считаю, что это намеренные действия – помешать мне заниматься тем, чем я занимаюсь, а именно защитой прав человека.

– Почему после обыска ты принял решение срочно уезжать?

– Свой отъезд я называю временной эвакуацией. Я не знаю, сколько она продлится – год, два. Я до сих пор считаю, что я живу в городе Бресте, я гражданин Республики Беларусь и не собираюсь отказываться от гражданства, и намерен работать на Беларусь.

Я планировал уезжать еще до обыска. В июне я понял, что все общественные организации ликвидируют, всех, кого можно, посадят. Предполагал, что и ко мне придут.

Думал, что у меня есть несколько недель завершить дела. Обыск ускорил отъезд, и значительно затруднил.

Я никаких преступлений не совершал, но понимал, что это не имеет значения – как бы ты осторожно себя не вел с точки зрения закона, это стало неважным. Я думаю, меня рано или поздно арестовали бы, а потом следовал бы обвинительный приговор. Из СИЗО и колонии было бы затруднительно продолжить деятельность, поэтому неделю спустя я уехал.

– Что было в тот момент самым сложным?

– То, что пришлось уезжать так быстро. У меня все изъяли, люди даже не знали, задержан я или нет. И я не мог сказать, что я уезжаю. В том числе некоторым близким, чтобы никто случайно не проговорился. Я даже не заходил на сайт Белорусской железной дороги, чтобы не показать, что я куда-то еду. Ездил на вокзал, смотрел, какие ходят поезда.

Улетел, куда были билеты – в Батуми. У меня было два рюкзака с собой, летние вещи только.

Отель я забронировал буквально за 15 минут до вылета. И потом сложно было с жильем. Это был июль, высокий сезон. На сайтах висело много уже неактуальных объявлений. Я поменял несколько гостиниц, пока нашел квартиру на длительный срок. В Батуми по разным оценками приехало от 2000 до 5000 белорусов. Так что мне пришлось конкурировать не только с туристами, но и с белорусами, которые приехали сюда на длительный срок.

– С каким чувством ты уезжал?

– Когда я ехал в маршрутке в аэропорт и смотрел за окно, на березки и сосны, думал: ну красивая ведь страна! Но атмосфера насилия очень давит. И по прилете в Грузию, у меня было ощущение, что я из ГУЛАГа, из ада попал в рай. Здесь в Батуми пальмы, собаки гуляют, тепло, грузины сидят о чем-то общаются… Полиция постоянно ездит – и никто ни к кому не цепляется, они просто смотрят за порядком. Я общался с полицейскими, они вполне доброжелательные. Мы обсуждали насилие в отношении протестующих в Беларуси, и они были удивлены и не согласны с тем, что с людьми так можно обращаться. Грузинские полицейские считают это недопустимым.

Пришлось учиться переходить дорогу на красный

– Как тебя приняла Грузия? Долго адаптировался?

– Первую неделю привыкал к дорожному движению. Тут не пропускают пешеходов, как в Польше или у нас, здесь машины и водители доминируют. Приходилось учиться переходить дорогу на красный свет! Не дождешься, пока зеленый загорится. В общем, тут есть своя специфика. С другой стороны, тут люди очень доброжелательные. Многие говорят на русском, и в этом плане просто. Хотя встречаются и те, кто не говорит ни по-русски, ни по-английски.

– Говорят, в Грузии решение многих проблем облегчают личные контакты. Тебе повезло с этим?

– У меня не было знакомых в Батуми. Зато есть друзья-грузины в Тбилиси, а у них друзья в Батуми. И да, эти друзья друзей помогли мне сделать медицинскую страховку. Без нее цены на медобслуживание очень высокие. Один день в стационаре стоит 1000 лари – это примерно 320 долларов. Я своей страховкой уже воспользовался несколько раз. В Грузии много собак, их не отлавливают, как у нас, а чипируют, вакцинируют и выпускают. И все они дружелюбные, но вот одна маленькая меня все-таки укусила за ногу. Я проходил мимо стройки, засмотрелся, и наверное, она подумала, что я какое-то зло замышляю. Так что пришлось делать уколы от бешенства. Но это не страшно.

Читайте также: Сям’я журналістаў з Берасця ў Беластоку: «Прывыкаем да бяспекі. Калі ў дзверы грукаюцца — гэта можа быць і кур’ер»

– Как тебе грузинская медицина?

– Смешанные впечатления. Государственных поликлиник или больниц здесь нет, и конкуренция делает свое дело. Есть много хороших поликлиник, клиник со стационаром. Но вот детская больница в Батуми одна, и в страшном состоянии. Стены обшарпанные, мамы или бабушки сами моют пол, никто не кормит, посетители ходят без бахилл. В Аджарии мы зарегистрировали неправительственную организацию белорусов, посещаем больницы и намерены поднять этот вопрос. В Батуми произошла трагедия 8 октября – обвалился подъезд дома, 9 человек погибло. И через три дня обвалился подвесной потолок в детской больнице. Никто не пострадал, но это людей напугало. Приехали мужья и отцы, забрали своих детей и жен. При этом в целом в больницах отношение персонала к пациентам хорошее, все протоколы исполняются, врачи нормальные. Но есть учреждения, где есть впечатление, что ремонт не делался с советских времен. В медицинском плане Батуми – город контрастов.

– Грузинская кухня ассоциируется с мясом, но ты мясо не ешь. Как ты обходишься без хинкали, шашлыка и цыпленка табака?

– Вот, кстати, почему я еще уехал – я не ем ни мясо, ни рыбу. Я уже сидел несколько суток в 2020 году в мае и в августе и требовал, чтобы меня обеспечили вегетарианским питанием. Всегда с этим были сложности. Сейчас тем более никто не будет удовлетворять мои жалобы. Я понимал, что если я попаду в тюрьму, для меня это будет медленная смерть.

Насчет Грузии и правда есть стереотип, что здесь едят много мяса. На самом же деле тут очень много вегетарианской еды – блюд грузинской кухни без мяса. И это недорого даже в ресторанах. Сопоставимо с тем, когда ты покупаешь продукты и готовишь дома. Но нужно знать места!

Что касается магазинов. Мы уже привыкли, что приезжаем в торговый центр – и покупаем все, что угодно. Здесь, если хочешь купить дешевле и лучше, нужно обойти семь магазинов. Фрукты отдельно, молоко отдельно – здесь даже домашнее молоко продают. В какой-то лавке лучше хлеб, в другой еще что-то.

Я насчитал 10 сетей аптек! Единой службы, где можно проверить цены на лекарства, нет. Благо, все аптеки рядом, поэтому можно обойти все и найти, где дешевле. А еще такой лайфхак: в районах дальше от центра в аптеке той же самой сети цены могут быть ниже, чем в центре. Иногда даже в несколько раз!

Нам нужно спасать Александра Кабанова

– Роман, ты сказал, что продолжаешь работать на Беларусь, для белорусов. Твоя работа сейчас связана с защитой прав белорусов в Беларуси или уже в Грузии?

– Основная моя работа связана с делами внутри Беларуси. Она не сильно изменилась из-за моего переезда, поскольку давно почти все делается дистанционно. Беларусь – это не только территория. Беларусь – это, прежде всего, люди. И я считаю, что мы, белорусы, которые уехали, вместе с белорусами, которые остались, должны создавать новую Беларусь.

Читайте также: «Ощущение, что мы в Беларуси будущего». История брестской семьи, которая не захотела, чтобы детей воспитывала система

Сейчас мы работаем в том числе над новыми законами. После августа 2020 мы встречались с депутатами парламента и предлагали новые законы, но нас игнорировали. Сейчас мы продолжаем эту деятельность. После смерти Витольда Ашурка мы готовим закон Витольда Ашурка. В самое ближайшее время мы раскроем детали. Но кроме этого мы готовим серию законопроектов для новой Беларуси.

Например, мы работаем над законом о суде присяжных. Сейчас законы в Беларуси ведут нас в темноту, на дно болота, а мы должны выйти наверх и показать, что право и закон – это модель того, как должно быть. Мы готовим ряд законов, которые помогут эффективно управлять государством, уважая и обеспечивая права и свободы граждан и защищая нас от тирании и узурпации власти.

– Кроме работы над законами, ты продолжаешь следить за делами белорусских политзаключенных?

– Конечно. Сейчас я занимаюсь срочным сбором средств для родственников нашего брестского блогера Александра Кабанова. В колонии он находился в помещении камерного типа, на этом основании его несколько раз отправляли в ШИЗО. Сейчас его перевели в тюрьму в Могилеве. Ему запрещают передачи и посылки, доступ адвоката к нему тоже был ограничен. Он потерял больше 30 кг. Условия для него создают невыносимые.

На нем висит долг по искам по уголовным делам – и они не выплачены, поэтому Кабанов не может отовариваться в тюремном магазине. Чтобы снять это ограничение, родственники хотят выплатить долг. Нам нужно спасать Александра Кабанова. Такими жесткими условиями его просто убивают. Сумма нужна не очень большая – около 3100 рублей. Раньше Александр отказывался выплачивать эти деньги, потому что они пойдут в бюджет. Но сейчас мы пообщались с родственниками, и они решили, что этот вопрос нужно закрыть: жизнь дороже этих денег. Я очень опасаюсь за его здоровье. Его задержали после того, как он переболел ковидом, а СИЗО и колония – это не санаторий. Мы помним историю Витольда Ашурка, и я бы не хотел, чтобы она повторилась.

Читайте также: Пінскі майстар Андрэй Шклёда робіць музычныя інструменты ў Празе: “Як у Беларусі працаваў рукамі, так і тут працую”

– А что насчет белорусов в Грузии?

Несомненно, у нас есть дела, которые связаны с белорусами в Грузии. Например, были случаи, что отказывали в получении вида на жительство – мы пытаемся разобраться, в чем причина. Можно сказать, что здесь формируется белорусская диаспора. В одном чате 700 с лишним человек, в другом – 250. Больше всего белорусов в Тбилиси и Батуми. В других городах тоже есть, но гораздо меньше. Акции почти еженедельно проходят.

КГБ может использовать спецслужбы в темную

– Белорусы в Грузии протестовали, когда вступило в силу соглашение между службой безопасности Грузии и КГБ. В чем его суть, есть ли в нем угроза для белорусов?

– Белорусы напряглись, безусловно. Некоторые даже уехали. Соглашение не предусматривает выдачу, оно о том, чтобы обмениваться информацией между ведомствами. Оно может способствовать выдаче, но эту процедуру можно обжаловать, ей можно воспрепятствовать правовыми способами. Больше волнует сбор информации. По запросу КГБ спецслужбы могут собирать информацию. И насчет этого есть опасения – на основе этой информации людей могут похищать и вывозить, например.

Мы проговаривали для грузинского телевидения, что мы опасаемся, что КГБ может использовать спецслужбы Грузии в темную, называя нас – политических, гражданских активистов, журналистов, правозащитников – террористами, например. И собирать о нас информацию их руками. Уже есть пример, когда Алеся Беляцкого осудили на основании сведений, которые предоставили банки Польши и Литвы.

На акции протеста мы обращали внимание, что недопустимо сотрудничать в таких условиях – когда это может использоваться для преследования инакомыслящих. В Беларуси столько дел об экстремизме, о терроризме… У нас что, толпами по стране ходят террористы? Что случилось с нашей страной? Очевидно, это используется, чтобы преследовать тех, кто считает недопустимым фальсификацию выборов и насилие над мирными гражданами.

– Как ты себе видишь свое возвращение в Беларусь? Как ты поймешь, что пора домой?

– Когда Беларусь станет безопасной, тогда я вернусь. Когда я буду уверен, что меня никто произвольно не задержит ни в аэропорту, ни потом. В мае 2020 десятерых мужчин, которые участвовали в протестах против аккумуляторного завода, задержали, потому что власти посчитали, что мы можем выдвинуть своего кандидата. Это произвол. От правового государства не осталось ничего, нет никаких правил. А государство должно быть безопасным для любого человека и гражданина. Сейчас оно опасно, особенно, для правозащитников.

– Есть что-то, о чем ты скучаешь в Беларуси?

– Много чего есть, но я не буду отвечать на этот вопрос… По книгам скучаю! У меня было очень много книг – вся стена была в книгах, я любую мог взять почитать. А сейчас у меня их всего 5 штук!

Читайте также: «Я тут чужынец, і гэта нармальна»: брестчанин Виктор Климус делится впечатлениями о жизни белоруса в Варшаве