«Возвышенный обман»: откуда взялся российский «шизофашизм» и сопровождающая его агрессия

Согласно официальным российским социологическим опросам, 68% россиян поддерживает так называемую «спецоперацию» российских войск в Украине. Даже с поправкой на неполную репрезентативность и достоверность таких опросов уровень поддержки агрессии, которую демонстрирует российское общество, по мнению экспертов, высок, и пропаганда достигает своих целей.

Русская редакция заблокированного в Беларуси радио поговорила об этом с филологом, философом, профессором теории культуры и русской литературы университета Эмори Михаилом Эпштейном. Нынешнее состояние российского общества он определяет термином «шизофренический фашизм».

Читайте также: Проблема русских — железобетонная защищенность от фактов. Немного о том, как создается пропаганда Кремля

«Шизофашизм — это фашизм под маской борьбы с фашизмом. Собственно фашизм — цельное мировоззрение, соединяющее теорию этнического или расового превосходства, империализм, национализм, ксенофобию, великодержавность, антикапитализм, антидемократизм, антилиберализм. Шизофашизм — это расколотое мировоззрение, своего рода карикатура на фашизм, но серьезная, опасная, агрессивная карикатура. Шизофашизм проявляется в истерической ненависти к свободе, демократии, ко всему чужестранному, к людям иной идентичности, а также в поиске врагов и предателей среди своего народа. Но это шовинистическое мировоззрение находится в шизофреническом расколе со стремлением использовать те самые блага, которые обеспечивает «враг»: недвижимость за рубежом, привилегия давать образование детям в «Гейропе» и «Пиндостане», хранить счета в их банках и т. д.», – пишет Михаил Эпштейн.

Михаил Эпштейн впервые использовал этот термин вскоре после событий 2014 года, после аннексии Крыма. 

По словам филолога, такое состояние кажется трудно объяснимым, если исходить из цельного представления о разуме, где одна идея соответствует другой.

«Но если представить себе, что человек, с одной стороны, может быть романтиком, а с другой — подлецом и разбойником, что для него это и взаимоисключающие, и взаимодополняющие признаки, то мы имеем дело с шизофренией. Стоит добавить еще одну парадоксальную черту: откровенность лжи, или ложь без обмана. Когда нам, например, говорят, что «продвижение российской армии замедляется трусливым поведением украинских националистов», то понятно, что это ложь, как и рассказы про распятого мальчика».

Зараженные «шизофашизмом» задают вопрос «А где вы были восемь лет?» при том, что 14 тысяч погибших жителей Донбасса — в основном жертвы сепаратистов, в том числе подвальных пыток. Люди, которые требуют отомстить за Донбасс, ничуть не ужaсаются тому, как действовала российская армия в войне с чеченским сепаратизмом: только с 1999 году, то есть уже при Путине, насчитывается, по разным оценкам, от 30 тысяч до 100 тысяч жертв. Тех сепаратистов уничтожать было можно и нужно, а Украина должна мириться с тем, что ее территорию захватили Моторолы и Стрелковы.

Но пропаганда не сильно заботится о правдоподобии.

«В России многие любят, когда им лгут, в отличие, например, от американцев. 

Американцы могут быть не слишком умны и дальновидны, но, обнаружив, что им лгут, они приходят в неистовство. А для многих россиян это естественно и даже лестно — значит, их уважают, считают за людей, впихивая им «возвышенный обман».

Путин заявляет: «Шайка наркоманов и неонацистов в Киеве взяла в заложники украинский народ». Очевидно, он судит по своей кремлевской шайке, взявшей в заложники русский народ. Ведь понятно, что нет никаких нацистов в украинском руководстве, а бандеровцев в годы Второй мировой волновала независимость Украины и от тоталитарного СССР, и от тоталитарной Германии. Многие из них выбрали Германию: они не страдали столетиями под ее игом, как «малороссы» в составе России и СССР».

Читайте также: Денацификация обязательно будет. Только ее координаты сдвигаются на восток от Украины

Эпштейн считает, что людям нравится ложь по отношению к себе, потому что они могут сохранить некое моральное достоинство и при этом дать выход самым гнусным инстинктам разрушения, убийства и национального превосходства. Путин получает двойной выигрыш: мы идеалисты и вместе с тем нам не писана никакая мораль — и смело вперед по двум линиям, которые сходятся в том, что сейчас происходит!

«Одним из первых эту поразительную черту народного двоедушия подметил А. Пушкин. В повести «Дубровский» Архип-кузнец поджигает барское поместье, ничуть не жалея гибнущих там людей, — и вместе с тем, с опасностью для жизни, влезает на горящие балки и спасает кошку».

По мнению Эпштейна, такое двоение имеет исторические причины. Он утверждает, что Россия, в отличие от Украины, вышла не из лона европейского, как Киевская Русь. Московское княжество вышло из лона Орды. Оно выжило и поднялось за счет того, что ложь была заложена в отношениях русских князей и ханов, к которым те ходили на поклон, добывая себе ярлыки на княжение, при этом истребляя собственный народ и братьев-славян. 

В 2008 году был телевизионный марафон: имя какого великого человека должно восприниматься как символ России? Побеждал Сталин. Но ему срочно решили найти замену, потому что получалось не совсем прилично. И нашли Александра Невского, который и был объявлен «именем России». Что сделал этот «величайший русский человек»? Александр Невский, как известно, ходил с походами не только против рыцарей на льду, но и против тех русских земель, которые были свободолюбивы, как сейчас Украина, хотели быть с Западом. Он истреблял Новгород. Вообще чуть ли не половина набегов ордынцев на русские земли происходили по почину и при участии самих русских князей.

«Россия всегда строила себя как антимир по отношению к Западу. Сначала Орда была антимиром, потом Россия, освободившись от ига Орды, сама взяла на себя эту роль. В начале это противостояние шло по линии Третьего Рима — у нас единственно правая вера, вы живете во грехе, вы еретики, раскольники. Потом это сменилось коммунистической идеологией, которая вела войну с буржуазным, капиталистическим Западом. Но главным и по сути самоцельным было само противостояние. Россия никогда своей цивилизации не изобретала, она себя определяла прежде всего по отношению к Западу, как его отрицание». 

Теперь же обнаружилось, что никакая идеология уже не нужна, остается голая ненависть к оседлым народам, которые строят цивилизацию на своей собственной земле, тогда как кочевым народам, ордынцам, нужна лишь новая земля. 

«В сущности, за что воевать? В России — такой же капитализм, как на Западе, Украина — такое же православное государство, как и Россия. Отбросив все мотивы своего прежнего противостояния Западу, Россия возвращается в состояние своего материнского государства — Орды. Древнейший инстинкт уже без всякого камуфляжа».

Шизофрения только усилилась после реформ Петра I. С одной стороны, образованная элита, сословие, выросшее на западной культуре; с другой — десятки миллионов рабов, которыми можно торговать. 

Истоки «великой русской культуры» Эпштейн видит в прорубленном «окне в Европу». Пока Московия была замкнута в себе, в ней не было ни художественной литературы, ни искусств, ни науки — и это во времена Галилея и Ньютона. Когда прорубили «окно в Европу», цель была прагматическая — позаимствовать у Запада технику, в первую очередь военную, которая позволит более эффективно бороться с самим Западом. Но западничество перелилось через край и пошло по линии самоценного развития науки, культуры. Россия в XIX веке достигла величия как культурная держава, но она не вполне осознала, что все это плоды западной цивилизации, которую она пересадила на свою почву. Чаадаев писал в 1836 году в первом философическом письме: «Мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли…»

Потом страна закрылась вследствие большевистской революции, потом опять открылась во время перестройки. Поднакопив за постсоветские десятилетия, опять захлопнулась. 

Читайте также: Постимперский синдром все еще живет в массовом сознании россиян и частично белорусов

«Это цивилизация, которая на собственной почве, отгораживаясь от Запада, увы, ничего не может построить, кроме техники человеконенавистничества и человекоубийства».

Киевская Русь, часть европейской цивилизации, истребленная монголами, поднялась только в последние 30 лет в качестве Украины, считает Эпштейн. К тому времени победил «Московский улус», провозгласивший себя сначала Третьим Римом, потом Третьим Интернационалом.

«Он занял все евразийское пространство, теперь от него что-то отломилось, он хочет вернуть этот кусок себе. Тут не обойтись без евразийства, в частности без сочинений Александра Дугина. Какая высшая цель России, по Дугину? Какая высшая миссия? Завершить ход мировой истории и вернуть мир в состоянии ничто. Вы не поверите, так он и провозглашает. И попытки воплотить эту идеологию в жизнь мы сегодня и наблюдаем».

Собеседник считает, что если Россия останется, то как содружество полунезависимых республик. Они будут разные по своим политическим устройствам и режимам, некоторые будут более деспотичны, некоторые, в центре, — более демократичны. Еще в 1990 году Эпштейн писал о том, что Россия должна стать настоящей федерацией, даже конфедерацией либо ассоциацией русских земель наподобие Европейского союза. Московская Русь, Рязанско-Владимирская, Курско-Орловская, Юго-Восточная и Северо-Западная Русь… И чтобы они дружески общались между собой и были соразмерны тем национальным государствам, которые составляют Европейский союз.

Читайте также: Соучредитель Украинского института будущего: «Исход битвы за Украину определит будущее Запада»