«Людям кажется, если кто-то попадает в СИЗО, жизнь кончена. Это не так»: Интервью Катерины Борисевич из СИЗО

19 февраля начнется суд по делу журналиста TUT.BY Катерины Борисевич, которую вместе с доктором БСМП Артемом Сорокиным обвиняют в разглашении медицинской тайны в отношении умершего Романа Бондаренко. Катерина через адвокатов рассказала TUT.BY о том, как ее задерживали, об условиях в СИЗО и надежде на справедливый приговор.

Три месяца назад наша коллега Катерина Борисевич неожиданно перестала выходить на связь. Вскоре стало известно, что неизвестные, представившись силовиками, задержали ее по дороге в магазин, потом провели дома обыск и увезли в следственный изолятор, где она до сих пор и находится. Дома осталась ее несовершеннолетняя дочь, встретить вместе c мамой 18-летие она не смогла. Мы попросили Катерину через адвокатов рассказать, в каких условиях она содержится и чего ждет от суда. Отметим сразу, что о деталях уголовного дела журналист говорить не может — следователь Генеральной прокуратуры взял с нее подписку о неразглашении.

Читайте также: «Год был невероятно невероятным и невероятно сложным»: Мария Колесникова и Катерина Борисевич подвели итоги 2020-го

О задержании

— Когда вечером 19 ноября неизвестные люди подошли со спины на улице и попросили пройти в машину на беседу, я уже понимала: домой не вернусь. Никто не представлялся, удостоверения не показывал, сказали надо верить, что они из милиции, и подвели к черному микроавтобусу возле детской площадки. Четко следили за тем, чтобы не смогла достать телефон из кармана куртки. Увидев на площадке мужчину с ребенком, поняла — это мой шанс. Прокричала: «Я журналист TUT.BY! Меня задерживают!». Все. Тут же завели в машину, где меня обыскала сотрудница Центрального РУВД, и мы стали ждать приезда прокурора, на тот момент у неизвестных не было никаких бумаг. Бесед по делу со мной в микроавтобусе никто не вел. Приехал прокурор и объявил статью УК, по которой меня подозревают.

— Какая? — переспросила я.

За 15 лет в судебной журналистике впервые услышала про ст. 178. За три месяца в СИЗО КГБ и на Володарке еще не встретила ни одного человека, который бы тоже ее знал.

Читайте также: Гособвинитель запросила два года колонии для журналисток «Белсата», которые вели стрим с «Площади перемен»

— С первой минуты задержания говорила, что у меня есть адвокат, назвала его номер телефона. На это не реагировали. Перед обыском еще раз заявила о наличии защитника, с ним никто не связался. В квартиру вместе со мной зашли семь неизвестных людей, из них представился только прокурор. Глаза дочки в тот момент запомню на всю жизнь… Меня просили не делать лишних движений, к ребенку не подпускали (ее телефон тоже забрали), обнять на прощание не дали. Я успела схватить контейнер для линз, очки и жилетку. Через часа два меня доставили в СИЗО КГБ, при этом сказали: «У вас будет время подумать».

Как в СИЗО узнавали по статьям на TUT.BY

— И в СИЗО КГБ, и на Володарке со стороны сотрудников всегда вежливое и корректное поведение. Некоторые знают, что я журналист TUT.BY, на отношение ко мне это никак не сказывается. А вот с заключенными были и серьезные истории. Кто-то сразу узнавал:

— Вы та самая Катерина Борисевич? Спасибо за проект «Если к вам пришли».

— Когда меня задерживали, знала, что делать. Кто-то бросил себе в закладки проект, но не успел прочитать. Пересказывать его суть уже поздно: люди на практике все поняли. Еще оказалось, что некоторые читали мои репортажи из зала суда. В общем, так и познакомились.

Читайте также: «Наша Нива» выпустила спецвыпуск проекта «Ток», который посвятила журналисткам, которых вот-вот будут судить (видео)

Об условиях в изоляторе

— Как человек, который рос в деревне до 17 лет, быстро адаптируюсь к разным условиям. Четко понимаю — это не курорт, а СИЗО, поэтому принимаю правила: душ раз в неделю, дневной свет — по расписанию, большинство девушек в камере курят. Первое время мне, как человеку некурящему, труднее всего было привыкнуть к сигаретному дыму. Но у нас есть условия: перекур — каждые два часа.

Стараемся придерживаться одного правила: делать так, чтобы всем было комфортно. Такая своеобразная медиация.

Я не зацикливаюсь на бытовых условиях, больше сосредотачиваюсь на своем настроении, самообразовании и людях. Теперь я сундук с 1 000 историй о жизни, любви и отношениях. Кажется, в СИЗО оказалась только с одной целью, чтобы потом написать книгу. Правдивую, ироничную, немного грустную, вдохновляющую.

Людям кажется, если кто-то попадает в СИЗО, жизнь кончена. Это не так. Она продолжается, только в других декорациях, поэтому есть место шуткам, смеху и поводам для радости. Все зависит от того, как ты настроишься: захочешь быть бодрым — будешь. Конечно, могу погрустить, но недолго, минут 10−20.

Здесь в совершенстве научилась радоваться мелочам. Идем на улицу? Ура! В душ? Обалдеть! Пришло письмо от близких? Круто!

Читайте также: По госТВ показали спецрепортаж, посвященный Роману Бондаренко. В нем — признание врача и прослушка разговоров

Что было самым сложным

— За все время самый трудный момент — невозможность обнять семью на Новый год под бой курантов, поздравить дочку с 18-летием, а бабушку — с 87-летием. Это я пропустила…

Стараюсь спланировать день так, чтобы не было времени для ненужных размышлений. Книги, письма, прогулки, спорт, литературный дневник. Ежедневные прогулки — высшее счастье. В любую погоду. Видишь небо, дождь, снег, сосульки — и уже детский восторг.

В СИЗО стала заниматься спортом и даже танцевать: «Клязмер», «Лявонiху», «Базар», ирландский танец. Танцы не прекращаются даже в минус 20: отлично согревают и на раз-два поднимают настроение.

Для меня важно, чтобы была возможность читать. С первого дня интересовалась, как можно получить книги. Когда увидела в списке Довлатова, поняла: эти дни пройдут не зря. Уже прочитала 14 книг — «Одноэтажная Америка», «12 стульев», биография Стива Джобса, Жванецкий, «Я, Фаина Раневская, … и вздорная и одинокая», «Двадцать тысяч лье под водой».

Читайте также: Саша Филипенко главе международного Красного Креста: «Вы должны войти с инспекцией в переполненные белорусские тюрьмы»

Про поддержку

— Пользуясь случаем, хочу поблагодарить всех за поддержку, получила более 300 писем. Пишут герои публикаций, незнакомые люди, читатели, белорусы из США, Франции, Швеции, Бельгии, России… Особенно трогают детские рисунки. Люди так хотели, чтобы у нас был Новый год, что вкладывали в конверты бумажные снежинки и шарики. Благодаря им наша камера стала уютней.

Последнее время мне часто пишут: «Катерина, хотели поддержать вас, а выходит наоборот. Получили ваше письмо и так зарядились позитивом!».

Ожидания от суда

— Я, конечно, сомневалась, что дело дойдет до суда. Но раз оно уже там, хочу, чтобы процесс был открытым. Впервые в суде буду не в качестве журналиста, а обвиняемого за решеткой. Но это не мешает мне верить в справедливость.

Читайте также: «Это напрямую касается моего сына». Мама Романа Бондаренко хочет участвовать в суде над журналисткой Tut.by и врачом