Цена вопроса — стол переговоров. Зачем Воскресенский «меняет» Почобута на Латушко

В прошлую пятницу Юрий Воскресенский заявил, что Польша лишила его шенгенской визы, и случилось это после «доноса Латушко». Между тем Воскресенского якобы пригласили на встречу в польское посольство в понедельник, чтобы обсудить обмен политзаключенного журналиста Анджея Почобута на того же Латушко. Напомним, Лукашенко заявил в конце марта, что в обмен на освобождение Анджея Почобута Польша может выдать ему Павла Латушко и участников Народного антикризисного управления.

Читайте также: Наручники и «клетка» для нобелевского лауреата. Зачем власть устроила открытое судебное шоу по делу «Весны»?

Неназванный европейский дипломат сказал о заявлении Воскресенского по поводу возможного обмена, что «это переходит уже всякие рамки, это не имеет никакой связи с действительностью. Он несет чушь». Такая информация опубликована «Нашай Нівай». 

В указанный Воскресенским понедельник никакой информации о переговорах не появлялось.

Что стоит за заявлениями Воскресенского и как выглядят неофициальные контакты между Польшей и Беларусью — спрашиваем у Андрея Кушнерова, бывшего бойца Полка Калиновского, который в Беларуси руководил партией «Демсоюз», принимавшей участие в Круглом столе Воскресенского. 

Подобные истории от главного переговорщика Лукашенко слышны не первый год, и часть их подтверждается. Воскресенский рассказывает их для внутрибеларуского потребителя, чтобы показать, что может разговаривать с кем-то снаружи. При этом иногда действительно может, говорит Кушнеров. 

В понедельник действительно мог быть какой-то разговор, но об этом не рассказывают публике.

Читайте также: Эксперты — о закрытии Польшей погранперехода: «Восприятие нашей страны Западом и его приоритеты меняются»

Решение аннулировать визу Воскресенского может объясняться так: на фоне напряженности между Польшей и Беларусью Воскресенский много рассказывал о том, что ездит за границу, а поляки решили продемонстрировать, что никаких переговоров нет.

«Донос» Латушко на самом деле часть устоявшегося процесса. НАУ формирует для польских инстанций список людей, которым не рекомендует давать визы. Своей экспертизы, кто есть кто в Беларуси, у поляков в основном нет. 

Когда трудно молчать

Официальные контакты на уровне МИД и выше между Беларусью и Польшей отсутствуют, а потребность во взаимодействии остается. Есть нерешенные вопросы, касающиеся обеих сторон, а механизмов их решения все меньше и меньше. И стороны начинают «танцевать» друг вокруг друга в попытках найти того, кто может быть переговорщиком. 

«Такие вопросы по телефону не решаются, а ехать в Беларусь и ставить под удар свою личную репутацию никто не хочет. Чтобы пригласить кого-то, приглашение должна отправить какая-то организация. Польская пресса напишет: такой-то в нашем правительстве приглашает сторонников диктатуры в нашу прекрасную Речь Посполитую. И потом доказывай, что ты на самом деле заботился о благе государства. Поэтому происходят странные реверансы, появляются авантюристы вроде Воскресенского, которые пытаются продать свои услуги, при этом часто блефуя», — говорит Кушнеров. 

По его словам, соседние страны не могут существовать, не имея официальных контактов.

«Нельзя не учитывать тот фактор, что сотни тысяч людей в Беларуси имеют карту поляка. Плюс довольно большой пассажиропоток, плюс взаимная торговля. Это нельзя просто выкинуть за короткий промежуток времени. Даже у Северной и Южной Кореи, которые официально в состоянии войны друг с другом, есть серая зона с совместными предприятиями, есть точки, где они пересекаются по государственным вопросам. Мы с поляками находимся совсем еще не в том положении, а связей у нас не меньше. Мы были одним государством, по крайней мере Гродно и Брест, примерно тогда же, когда Северная и Южная Корея были одним государством. И отношения у них разрушились где-то на 50-70 лет раньше, чем у Беларуси и Польши».  

Читайте также: Очереди на выезд из Беларуси продолжают увеличиваться, власти Польши поставили Лукашенко условие. Выполнит ли он его?

Цена освобождения Почобута

Для Лукашенко имело бы смысл освободить Почобута в обмен на открытие погранперехода «Бобровники», если это станет началом диалога. Он хочет, чтобы с ним начали разговаривать как с человеком, который управляет Беларусью, независимо от официального признания. Это стало бы началом диалога на дальнейшее. Когда люди садятся за стол переговоров по одному вопросу, появляется сам «стол» — механизм, который можно использовать и дальше. Потом уже сложно сказать «Так делать нельзя».  

Цена вопроса — как раз таки механизм, не обязательно официальный, но рабочий. Чтобы он появился, одна из сторон должна, например, отправить министра иностранных дел. Если в Беларуси просто отпустят Почобута, а поляки как бы невзначай откроют «Бобровники», Лукашенко почти ничего с этого не получит. Больше выгод в таком случае у Польши.

«Польша столкнулась с вызовом, через который проходят многие страны, когда сталкиваются с регулярным терроризмом. Всегда есть давление со стороны части общества, которая говорит: «Никаких переговоров с террористами!» В России z-патриоты возмущаются каждый раз, когда происходит обмен пленными и отпускают азовцев. Их не интересуют собственные солдаты — «лишь бы мы их не отпустили». Такая прослойка есть в Израиле, в Польше, в Беларуси. Здесь возникает моральная дилемма. Имея возможность освободить своего гражданина, пойдя на политические уступки, Польша не прикладывает к этому больше усилий, чем сейчас.

Израильтянин гордится тем, что что бы с ним ни произошло, его государство отправит агентов Моссада, которые всех убьют, или привезут тысячу арабов и его выменяют. Точно так же американец понимает, что если в Зимбабве с ним что-то случится, он может сказать: «Я гражданин США. Сейчас прилетит экспедиционный корпус морской пехоты, и вас всех убьют». Поляк не может так сказать».