Эксперты: политический кризис в Беларуси, несмотря на заверения властей, не завершен и может продлиться годы

Год назад, в начале президентской кампании, глава Совета по международным отношениям «Минский диалог» Евгений Прейгерман выступил с вызвавшим резонанс предостережением — политическая конфронтация вредна для Беларуси, от нее проиграют все. Тогда его призыв не допустить эскалации многие восприняли как предложение оппозиции сдаться без боя. Сегодня Прейгерман сетует, что события пошли по наихудшему сценарию: «В лобовом столкновении авторитарный режим победил, потому что он авторитарный и поддерживается Россией. Другого ожидать и не стоило».

Между тем лето все ближе, и обещанное весеннее наступление оппозиции, кажется, захлебнулось, так и не начавшись: аресты, судебные процессы и зачистка медийного поля свели видимые проявления протеста почти на нет. А предложения лидера оппозиции Светланы Тихановской начать переговоры Александр Лукашенко просто не заметил. Как можно охарактеризовать ныне происходящее в Беларуси, каким образом и почему меняется соотношение сил в конфликте и чего ждать в дальнейшем — у DW.

Власти победили, но кризис сохранился: надолго ли он?

Каков же политический белорусский «пейзаж после битвы»? По итогам лобового столкновения после выборов намного слабее выглядят позиции Беларуси в целом, считает Евгений Прейгерман, подорваны многие основы государства.

«Если же анализировать положение сторон, то очевидно, что власти силовым путем подавили восстание. Но, конечно, это не значит, что подавлено неприятие самих властей», — говорит эксперт.

Как пояснил Прейгерман в беседе с DW, власти исходят из того, что в принципе, в стране произошла нормализация, однако «состояние экзальтации у обеих сторон, возникшее в ходе конфликта, рискует оставаться намного дольше, чем бывало прежде», — беспрецедентный политический кризис не исчез и продлится долго.

Немецкий эксперт по Беларуси Мартин Шён-Чанишвили в интервью DW даже рискнул назвать сроки: «Лукашенко отдает предпочтение полному контролю над политической ситуацией. Разумеется, она может всегда резко измениться, но в ближайшие пять-шесть лет вряд ли стоит ждать кардинальных перемен». Острота противостояния в обществе, констатирует Шён-Чанишвили, уменьшилась, и нынешнее состояние по белорусским меркам — не самый жесткий вариант, в прошлом имели место подобные волны репрессий, они – «составной элемент белорусской политсистемы».

О том, что политический кризис никуда не делся, а лишь приобрел другое измерение, говорит и директор института «Политическая сфера» Андрей Казакевич: «Контроль над госаппаратом и силовыми структурами полностью восстановлен. Власти могут принимать решения и добиваться их исполнения и в экономике, и в социальной сфере. Но кризис легитимности продолжается, большинство населения не поддерживает Лукашенко и не считает его президентом». И это, прогнозирует Казакевич, повлечет серьезные последствия в будущем, которые проявятся уже на местных выборах.

Как меняется расстановка политических сил в Беларуси?

У кого же сейчас политическое преимущество в Беларуси, на кого работает время? Евгений Прейгерман полагает, что оппозиция оказалась в ситуации, в которую уже попадала многократно, — часть ее в тюрьмах, часть вынужденно покинула страну: «Единственное, что она в состоянии делать, — встречаться с европейскими лидерами, которые разделяют ее взгляды и поддерживает. Но при этом у оппозиции нет никакой возможности влиять на ситуацию внутри страны».

Читайте также: Тышкевич: «В Беларуси в любом случае планируется смена политической системы». Почему решение о Совбезе реально важное?

По выражению Андрея Казакевича, карты у властей сейчас сильнее, чем в конце августа или начале сентября, когда после выборов было брожение в госаппарате и неопределенность с поддержкой со стороны России, но слабее, чем на старте избирательной кампании: «Той стабильности и доверия к госструктурам, что год назад, уже нет».

Аналогичное положение и у оппозиции, считает политолог: «Сейчас на слуху фамилии лидеров, которые в мае 2010 года были неизвестны. Но оппозиция очевидно слабее, чем была на пике протеста, какая-то часть населения воспринимает ее как людей, которые, может быть, и придут к власти, но пока далеки от этого».

Однако, уточняет Казакевич в беседе с DW, нельзя говорить об уменьшении электоральной базы демократических сил: «Да, энтузиазма заметно меньше. Но снизилось только число активистов, которые находятся в состоянии мобилизации и готовы что-то делать, а не просто голосовать и выходить на улицы».

В свою очередь Мартин Шён-Чанишвили указывает на то, что властям — после того, что они натворили, — в принципе терять нечего, а вот оппозиция лишилась сильного рычага — сотен тысяч протестующих на улицах.

«Оппозиционеры могут сидеть за рубежом, критически оценивать положение властей, получать поддержку и теплые слова от ЕС и США. Запад может ввести санкции против Минска и уже делает это. Но санкции, как мы видели на протяжении десятка лет, непосредственно на ситуацию в стране не влияют», — убежден немецкий эксперт.

Перспективы Беларуси: что там с диалогом и переговорами?

Как же тогда переломить негативные тенденции, и можно ли в этой связи надеяться на диалог сторон конфликта, к чему призывают Тихановская и Запад? Говоря о выходе Беларуси из политического кризиса, Евгений Прейгерман отмечает, что «последствия случившейся в стране трагедии могут быть куда существеннее тех, которые мы до сих пор видели».

Эксперт говорит, что впереди, как он и предупреждал, годы проблем — в том числе экзистенциальных — для белорусской государственности. Власти, по оценке Прейгермана, раздумывают над диалогом, вот только в их понимании он радикально отличается от того, чего ожидают оппоненты: «О чем готов говорить победитель после битвы? Об условиях капитуляции побежденных и об обустройстве мира на своих условиях».

Не в последнюю очередь усилиями самой оппозиции и западных партнеров весь дискурс вокруг диалога, добавляет эксперт, был сведен к тому, что у властей он стал ассоциироваться лишь с одной темой: путем капитуляции Лукашенко: «Грубо говоря, ему предлагается — после всего того, что он сделал для сохранения власти, — тихо и мирно за кофе и чаем фактически согласиться на то, от чего он так упорно отбивался».

Как подчеркивает Прейгерман, ряд инициатив оппозиции, например, с «народным ультиматумом», а потом с голосованием за диалог, показали, что ее лидеры не имеют большого влияния внутри страны и потому «достаточно комично выглядят», настаивая на переговорах: «Если вы требуете переговоров, у вас должны быть аргументы, которые заставят оппонента сесть за стол. У оппозиции сейчас единственный рычаг влияния — внешний контур, разговор о новых санкциях. Но эскалация дошла уже до того, что власти в Минске не обращают внимания ни на какие санкции, для них же это вопрос жизни или смерти».

Для Лукашенко переговоры – «почти как отречение от власти»

Лукашенко, говорит политолог Андрей Казакевич, удержал контроль над страной, но при этом он не предлагает белорусам никакой перспективы: «У властей нет представлений о том, как проводить политическую реформу и что делать с экономикой. Акцент делается на сохранении статуса-кво. Это значит, что ситуация неопределенности сохраняется».

Политический стиль Лукашенко, замечает собеседник DW, не предусматривает каких-то компромиссов и переговоров. При этом в арсенале властей нет иных механизмов разрешения политического кризиса: «Такая стратегия давала плоды в начале его политической карьеры, он ее придерживается и сегодня. Пойти на переговоры Лукашенко способен лишь в крайней ситуации — бунт элиты, коллапс экономики — и при давлении извне».

Шён-Чанишвили соглашается с тем, что власти сядут за стол переговоров лишь в исключительном случае: «Если Лукашенко начнет переговоры с Тихановской, это значит, что он признает ее определенную легитимность. Для него такой шаг — почти как отречение от власти». При этом немецкий эксперт не исключает, как он выразился, имитации властями переговоров, чтобы «успокоить ситуацию, послать сигнал Западу и отвлечь внимание от реального политического процесса».

Призывавший перед выборами избежать конфронтации Прейгерман предлагает свой рецепт выхода из кризиса: «Он банален. Нужно найти точки соприкосновения между различными политическими силами в обществе. Год назад это было проще. Сейчас необходимо время, чтобы власть, почувствовав, что контролирует ситуацию, вернулась к парадигме, когда все — в том числе Лукашенко — думают не только о завтрашнем дне, но и о долгосрочных перспективах государства. Когда это произойдет, я не знаю».