Родные Шутова и Кордюкова назвали суд и приговор абсурдом, правозащитник – ширмой карательных задач

Утром 25 февраля Брестский областной суд вынес приговор брестчанину Александру Кордюкову и застреленному Геннадию Шутову, которых обвиняли в сопротивлении сотрудникам органов внутренних дел или иным лицам, охраняющим общественный порядок (по ч. 2 ст. 363 УК РБ). Изначально Кордюкова обвиняли в сопротивлении сотруднику органов внутренних дел. (ч. 2 ст. 363 УК РБ). По этой статье ему грозило до пяти лет лишения свободы.

В декабре прошлого года стало известно, что обвинение переквалифицировали на покушение на убийство — по ч. 2 ст. 139 УК. По этой статье Александру Кордюкову грозило от 8 до 25 лети лишения свободы, гособвинитель Геннадий Бурый запросил 10 лет для Кордюкова и обвинительный приговор без назначения наказания для погибшего Шутова. Судья Светлана Кременевская согласилась с позицией прокурора.

Потерпевшими по делу проходили военнослужащие ССО Роман Гаврилов и Арсений Голицин. На суде Кордюков заявил, что не знал, что эти мужчины – при исполнении, поскольку они были одеты в гражданскую одежду, не представлялись и не предъявляли документы.

После оглашения приговора журналисты попросили дочь Шутова и сестру Кордюкова, а также правозащитника, который следил за процессом, прокомментировать приговор.

 

Марина Парийчук, сестра Александра Кордюкова: «Другого приговора быть не могло»

— То, что произошло в суде, я оцениваю как все нормальные люди, которые умеют здраво мыслить, анализировать. Я думаю, все, кто наблюдал и наблюдают со стороны, понимают, что произошло. Другого приговора быть не могло. Хотя, конечно, мы шли с надеждой, что у кого-то совесть все-таки победит страх, но этого не произошло.

То, что происходит сейчас, — такого абсурда я не видела и не слышала. Выбрали слабое звено. Он (Александр Кордюков – прим. ред.) оказался не в то время и не в том месте вместе со своим другом. Я вообще не знаю, как он все это выдерживает: то, что он потерял друга, и то, что с ним сейчас происходит. Но он держится мужественно. Никогда не было такого, чтобы он взрывался, он очень уважительно ко всем относится, уважительно относится к женщинам. Он — хороший человек. Я понимаю, все думают, что раз это мой брат, то я ничего плохого о нем сказать не могу, но я говорю объективно.

Обжаловать мы, конечно будем, будем делать что возможно. Но очень трудно, когда ты всю жизнь был в розовых очках, думал, что какая-то справедливость существует, какой-то закон, а потом все вот так навалилось, и ты понимаешь, что нет ничего и нечего ждать, что есть какие-то приказы, есть какие-то схемы, которые все должны выполнять. А страдают невинные люди.

Читайте также: Прокурор Брестской области – о гибели Геннадия Шутова: «Там ничего героического не было»

Я не знаю, что еще сказать. Тяжело. Сейчас надо будет успокаивать родителей. Потому что мама вообще не понимает, что происходит, почему ее сын задержан. Для нее это самый добрый человек.

Военнослужащие, которых признали потерпевшими, на суде вели себя вальяжно, они не чувствовали за собой никакой вины. Они чувствовали себя под охраной. Ощущение, что им плевать. Они сидели рядом с нами и было видно, что никакой вины они не чувствуют. Они хотя бы извинились. Не меняя своих показаний, но факт остается фактом: он выстрелил, он убил человека. Подойди к родственникам, попроси прощения. Этого не было. Не было даже намека.

Брату очень тяжело, потому что он считает, что они могли пойти и в другую сторону. Он занимался самоедством: почему не я погиб.

Я надеялась, что суд — это нечто справедливое. Но этого не произошло. Единственный профессионал на этом суде, на мой взгляд, был наш адвокат. Он привел все доводы, он доказал, что ни одно обвинение не было доказано. У них были одни предположения.

Сашиному сыну (ему 10 лет) мы сразу сказали, что папа попал в беду. Все равно бы он узнал от других. Он пишет ему письма и очень ждет его возвращения.

Мы надеемся, что все-таки скоро это все закончится.

Читайте также: В Бресте вынесен приговор первым десяти обвиняемым по «хороводному» делу

 

Анастасия Баранчук, дочь Геннадия Шутова: «Я думала, что будет оправдательный приговор»

— Обвинили ни в чем человека, мертвого человека. Я приезжала на суд с надеждой, что все-таки все будет хорошо и ничего не будет доказано, потому что по факту ничего нет, а все равно ничего не вышло. Мы будем обжаловать и ждать дальше.

На потерпевших я просто не обращала внимания. Мне было все равно, что они сидят рядом. У меня — своя цель, у них — своя. Ко мне они не подходили, не звонили, никаких связей с ними не было.

Нового в суде абсолютно ничего я не услышала. Зато есть многие моменты, которые не прозвучали. Многих свидетелей не было. Почему-то из простых людей позвали только одного свидетеля, а ведь возле парапета стояли пять человек. Почему их не было на суде — не понятно. Также люди, которые шли и видели, что случилось, их тоже не позвали. Вызывали в суд тех, кого было надо им (стороне обвинения – прим. ред.).

Я думала, что будет оправдательный приговор, потому что доказательств никаких нет – ни нападения, ни тем более покушения на убийство.

На Александра (Кордюкова) я обиды вообще не держу. Наоборот хочу как-то поддержать его.

 

 

Правозащитник Роман Кисляк: «Данный процесс, очевидно, был призван защитить военнослужащих от справедливого суда»

— Я вижу, что это не процесс, не правосудие, а по сути расправа над теми, кто столкнулся с репрессивной системой. Я считаю, что суд не отвечал критериям независимости и беспристрастности. Суд был более-менее открытий и состязательный, но что касается независимости – нет.

Благодаря данному делу мы получили свидетельства того, что в Бресте проводилась полицейская военная операция. К нейтрализации протестующих были привлечены военнослужащие сил специальных операций, которые не имели навыков не летально взаимодействовать с протестующими. Вследствие конфликта Геннадий Шутов был застрелен.

Данный процесс, очевидно, был призван защитить военнослужащих от справедливого суда. Я считаю, что это их должны были судить, в том числе и за убийство Геннадия Шутова.

Я бы не сказал, что военнослужащие на суде так вольготно себя чувствовали. В первый день они были скованны. На мой взгляд, они осознают, что совершили, но их защищает система. Не ради них самих, а для того, чтобы ни один военнослужащий, ни один милиционер, омоновец не был привлечен к уголовной ответственности и не понес справедливое наказание. Это может привести к страшным последствиям, потому что у карательных сил фактически развязаны руки, они знают, что не понесут наказание и могут делать что угодно.

Я думаю, гособвинение считало, что у них достаточно доказательств, чтобы представить Кордюкова и Шутова с отрицательной стороны и поэтому сделали процесс открытым. Но то, что мы услышали на суде, все меняет. Это дело мне напомнило суд по теракту в минском метро. Власти выделили большой зал, думали, что они покажут всем террористов, но результат был совершенно обратный – все люди увидели нелепость системы. Фактически все увидели, что несмотря на то, что возможности представить доказательства у сторон были, тем не менее это была ширма, под которой скрывается карательная задача судебных органов.

Читайте также: Два года колонии и полтора года «домашней химии»: в Минске огласили приговор двум обвиняемым за надпись «Не забудем»